вспомнил. Он схватил девушку прямо в прихожей, набросился как зверь и прямо
там сорвал одежду, благо ее было не слишком много. Маша слабо отбивалась и
говорила то, что и должна говорить женщина в подобной ситуации: "Не надо" и
"Потом". Но он не слушал: может, потому, что шесть лет видел ее только в
снах и все эти годы вообще не спал с нормальной женщиной, может, потому, что
выпил полбутылки "Джонни Уокера", а скорей всего потому, что только что
разминулся со смертью.
аромат дорогих духов. А он стремительно и зло ворвался в это душистое тепло,
словно в третий сектор усложненной полосы препятствий на выпускном экзамене.
Это был даже не секс - скорее грубая и быстротечная рукопашная схватка...
стечению обстоятельств он не лежит сейчас на покрытом копотью снегу,
обугленный и искореженный до неузнаваемости. Огонь еще не догорел, крики не
смолкли, и кто-то наверняка идет по его, Макса, следу...
как сирена. От которого волоски на коже встали дыбом.
там, черт побери? Телефон? Дверь? Атомная бомбардировка?
на носике свистит на высокой - рехнуться можно - ноте и пышет паром.
Карданов сдернул ее, выключил газ. Огляделся. Кухня размеров необъятных,
светлая, как праздник. Уютная. Кондиционер, гриль, стойка под мрамор,
шкафчики какие-то непонятные - готика, что ли?..
окну и закрыл жалюзи. На подоконнике стоял трехлитровый баллон: вода,
водоросли, какие-то черные шевелящиеся комочки .. Пиявки! Зачем они ей?
Рядом - открытая пачка "Винстона", пепельница, припорошенная серым
сигаретным пеплом. Раньше Маша не курила... Хотя чему удивляться: шесть лет.
Новые привычки, новые увлечения. И старый жених, вынырнувший из забвения...
вычищена, использованные презервативы отправлены в мусорное ведро. Можно
начинать жизнь сначала...
блюдца, и тарелки, там много чего было - но эти две стояли отдельно. Словно
их мыли последними. Даже... Макс не удержался, достал одну из сушилки,
внимательно осмотрел.
заглянуть, что ли? Хотя Маша никогда не любила презервативов: она -
чувственная натура, а резинки огрубляют ощущения...
Макс открыл дверь в ванную.
развернулось к нему, Макс увидел мелькнувшую в зеленых глазах тень испуга -
впрочем, нет, почудилось, наверное...
на плечи, стрелкой сбегала между острых грудей, закручивалась во впадине
пупка, спускалась дальше, рисуя трепещущий символ V, и разбегалась,
разлеталась внизу мелкими брызгами.
второй раз.
она спустилась в метро среди сверкающих мандариновых огней Китай-города -
сейчас поднялась наверх в Кузьминках. Унылая бетонная геометрия, темнота,
сквозняк. Окраина.
переговорила с шофером в передней машине.
на заднее сиденье, хлопнула дверь, затарахтел мотор. Поехали. Шофер скосил
глаза в зеркало заднего обзора: "Аппетитная буржуйка, чтоб я так жил..." На
синий "Москвич", пристроившийся в хвосте, он не обратил никакого внимания.
- Вон та пятиэтажка, второй подъезд.
Молодая женщина достала из сумочки деньги.
мобильного телефона. - Крыса прикатила. В белом френче, на моторе. Ну
встречай, ага.
влажно покосился на стройные икры под полушубком, кое-как вырулил с
подъездной дороги и умчался в сторону Волгоградки.
ригели и пружины, женщина потянула дверь на себя. И вдруг от стены сбоку
отпочковались две невидимые прежде фигуры, метнулись к ней.
затрещали волосы, выдираемые из кожи жестокой нечеловеческой силой.
парадная дверь. Сиплое дыхание рядом. Почему-то ни одна лампочка в подъезде
не горела.
цена, потому что сознание и тело сковал липкий парализующий ужас. Сколько в
жизни таких историй, только раньше они случались с другими, а теперь
наступил твой черед...
лягнула наугад нотой темноту. Но лучше бы она этого не делала. От жестокого
удара по голове женщина на несколько минут отключилась, а пришла в себя уже
на цементном полу, с клейкой лентой, туго обмотанной вокруг лица. Губы
оказались размазаны по зубам, веки вжаты в глазные яблоки, от прически
ничего не осталось, в голове оглушительно бил колокол.
полушубок куда-то испарился вместе с сумочкой и электрошокером. Сильные
удары обрушились на лицо, грудь, спину, живот. Били молча и остервенело.
Время остановилось, осталась только боль, которая волнами расходилась по
истерзанному телу.
издалека сверху прилетел голос:
увольняется. И съезжайте на хер отсюда, хоть в Магадан, хоть на Аляску. В
Москве вам не жить. На кишках мужниных висеть будешь - поняла, крыса?
схватили за самое нежное и уязвимое место.
живот, с треском слетели колготки...
только не это! Не надо! Ну пожалуйста...
кружок, отпечатавшийся на деревянной стойке. Рюмку он бережно держал в
жестких, как арматурины, пальцах. Еще недавно владевшее им напряжение
начинало понемногу рассасываться.
от Лубянской площади. Сотрудники Большого дома любили обмывать здесь
очередные звания, награды и должности.
перестраховался... Ну, давай!
картина - два здоровых грубых мужика расслабляются после работы. Никто не
подумает, что еще час назад один встречался с отъявленными бандитами, а
второй его прикрывал. И оба были готовы к чему угодно... Даже смазливая
блондинка за стойкой не подумает, хотя и догадывается, что Фокин -
"конторский".
собачьи "стрелки" - полоснут очередью из подворотни - и все!
холодом из могилы повеяло. А я левой рукой беру, а правой из кармана ему в
брюхо целюсь - успею, если что! Он, видно, тоже почувствовал... А может,
тебя в машине увидели, побоялись... Ладно. Обошлось - и обошлось.
теперь и мы пугаемся... А тебе не звонят больше?
цыплята, свежие.
Маккэфри Энн
Марко Джон
Свержин Владимир
Скальци Джон
Шилова Юлия
Круз Андрей