АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ |
|
|
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ |
|
|
|
Мы оба повернулись к нему. Он уже держал на коленях свой портфель и вынимал из него какую-то бумагу.
- Во всяком случае, вот телеграмма из Бакинского управления милиции.
- И он положил перед нами служебную фототелеграмму. Я взял ее, прочел вслух:
ТЕЛЕГРАММА
Москва, Прокуратура Москворецкого р-на, следователю Пшеничному.
На ваше отдельное требование N-3341 от июня с.г. сообщаем, что тщательной проверкой товарно-транспортных документов Бакинского аэропорта установлено, что указанный Вами груз - цинковый гроб - рейсом N-315 "Ташкент-Баку" 12 мая с.г. в Баку не поступал. Дополнительной проверкой документов установлено, что подобный груз не поступал в аэропорт г.Баку ни одним рейсом в течение всего мая месяца, и Бакинский горотдел милиции не располагает сведениями о доставке какой-либо нелегальной партии наркотических средств (опиума) из городов Средней Азии.
Проверка журнала задержанных лиц по г.Баку показала, что названный Вами в запросе корреспондент газеты "Комсомольская правда" В.Белкин в мае месяце в Баку не задерживался и в КПЗ не водворялся. Второе запрашиваемое Вами лицо - гр. Юрий Рыбаков содержался в КПЗ с 12-го по 16 мая по подозрению в групповой краже и был освобожден ввиду недостаточности улик. Относительно проживающих в Баку уголовников по кличкам "Генерал" и "Мосол" сообщаем, что сведений о таких лицах в Бакинском уголовном розыске не имеется. Также произведенная по Вашему требованию проверка архива школы N-171 за 1967-1969 гг. показала, что в этот период в старших классах этой школы не было ученика по фамилии Олег Зиялов.
Начальник Бакинского горотдела милиции полковник милиции Н. Мамедов
24 июня 1979 года
- Та-а-ак... - протянул Светлов, суживая свои живые умные глазки и закуривая трубку, которая совершенно не шла к его круглому полненькому лицу. Спичка обожгла ему пальцы, он затряс рукой, но раскурил все-таки трубку, выпустил дым и опять произнес: - Та-ак! Мне это нравится. Дальше в лес - больше дров. Кто-то из них врет - или Белкин, или бакинская милиция. Ну, Белкин профессиональный врун, как все журналисты, но - история с гробом была, это я бьюсь об заклад. А то, что этот гроб не проходил по документам в аэропорту, так даже у Белкина написано, что гробы нельзя возить пассажирскими рейсами, и его скорей всего оформили за взятку как ящик или чемодан. И тут Мамедов темнит, конечно. Тут пахнет наркотиками и очень сильно, я носом чую. Даже если Белкин вообще выдумал все абсолютно - куда денешься от того, что этот Рыбаков кололся наркотиками и вез чемодан с бриллиантами? За понюшку опиума такие бриллианты не дают, а за гроб с опиумом... Хорошо! - он хлопнул ладонью по столу. - Есть один путь попасть мне в это дело. Но нужно действовать срочно. - Он взглянул на часы. - Уже два часа. С часу дня мой шеф, начальник МУРа Минаев, и наш новый замминистра Чурбанов проверяют подготовку бассейна "Москва" к олимпийским играм. Это у них ежедневный ритуал, потому что там сауна замечательная. Чурбанов - зять Брежнева. За пять лет с тех пор, как на Гале женился, - от вшивого инструктора ЦК комсомола до замминистра МВД взлетел. Поэтому, если это Белкин нужен Брежневу - Чурбанов все сделает. Так что поехали в сауну, они там сейчас как раз тепленькие. Вперед!
Приняв решение, Светлов тут же рванулся в дело, как хороший пес с поводка. Идея с Чурбановым действительно была недурна, хотя я еще не знал, под каким соусом ехать к этому брежневскому зятю и как ни с того, ни с сего, с бухты-барахты вломиться в сауну. Но самого Чурбанова я знал - он учился лет десять назад заочно на юрфаке МГУ, а я вел там семинар по советскому уголовному процессу. Я стал собираться.
- А что же со мной? - сказал Пшеничный.
Я придвинул к себе пишмашинку, вложил в нее бланк Прокуратуры СССР и отпечатал:
ВРЕМЕННОЕ УДОСТОВЕРЕНИЕ
Настоящее дано следователю прокуратуры Москворецкого района г. Москвы тов. ПШЕНИЧНОМУ Валентину Николаевичу в том, что он откомандирован в распоряжение Прокуратуры СССР, включен в следственную бригаду и исполняет обязанности следователя по особо важным делам.
Генеральный Прокурор Союза ССР
Р. Руденко
Вытащив из машинки бланк, я сказал Пшеничному:
- Спуститесь в канцелярию к Вере Петелиной и скажите, что я просил это подписать срочно или у Руденко, или у кого-нибудь из замов. Потом зайдите в ХОЗУ к Праздникову, скажите, что на эту неделю нам нужна спецмашина с радиотелефоном. После этого будете ждать нас здесь и набросайте план следствия, свои соображения. Когда удостоверение будет подписано, сообщите в свою прокуратуру, что Руденко вас забрал на десять дней. Все.
Тот же день, 14 часов 30 минут
В плавательном бассейне "Москва" на Кропоткинской стоял обычный веселый гомон - несколько десятков юношей, девушек и подростков резвились в бассейне, играли в мяч, плавали наперегонки и кадрились - флиртовали друг с другом. На двух боковых дорожках тренировались пловчихи детской спортивной школы. А вокруг бассейна, как обычно, торчали любопытные провинциалы - бассейн "Москва" входит в число московских достопримечательностей.
Но мало кто знает, что главной достопримечательностью этой московской достопримечательности является закрытая, доступная только нашей партийной и административной элите сауна. Здесь сухой пар, финское оборудование, чешское пиво, волжские раки, экспортная водка и русские массажисты. Юрий Чурбанов, моложавый сорокадвухлетний муж Галины Брежневой, приемный отец ее замужней дочери и приемный дедушка Галининого внука, нисколько на дедушку не походил. Он лежал в предбаннике, отдыхая, дюжий массажист дядя Стасик разогревал мышцы его загорелого и чуть обрюзгшего тела, а рядом такую же процедуру проходил начальник Московского уголовного розыска генерал Минаев, и оба они с явным интересом следили в окно за юными пловчихами детской спортивной школы. Пловчихам было лет по 14-15, самое время на них любоваться.
Я уже изложил Чурбанову и Минаеву свою просьбу: Белкин - любимый журналист Леонида Ильича - должен быть найден в ближайшие дни, и найти я его могу только с помощью Светлова, только, если коллеги из МУРа по-товарищески помогут Прокуратуре СССР. Минаев сразу разгадал мой ход, насупился, сказал:
- Так отдали бы нам это дело вообще, если справиться не можете. А то видишь, Юрий Михайлович, и следствие у себя держат, 30 тысяч следователей по стране у прокуратуры, а чуть что серьезное - сразу в МУР, помогите!
Но Чурбанов, похоже, уже неплохо был подкован в основах советской власти, и тесть безусловно просветил его в главной стратегии - удерживать баланс между тремя органами властвования: КГБ, МВД и Прокуратурой, не давая ни одному из этих органов целиком исполнительную и карающую власть. До тех пор, пока Руденко, Щелоков и Андропов соревнуются между собой, они страшны друг для друга, но не для Брежнева, но как только кто-то из них возьмет верх... Чурбанов - агент семьи Брежнева в МВД, волевым порядком назначенный Щелокову в заместители - живо заинтересовался делом Белкина.
- Да я же его знаю! Вадим Белкин! Свой парень! Я его по ЦК комсомола знаю. Ой, так больно, дядя Стасик! Игорь Есич, вам нетрудно вон пивко мне подать? Угощайтесь и сами, чудесное пиво, немецкое. Я чешское не люблю, сладкое больно, а вот немецкое - в самый раз. А что там за бриллианты ты нашел? - повернулся он к Светлову.
Хотя, думаю я, он видел Светлова первый раз в жизни, но уже говорил ему "ты". Я видел, что Светлова это покоробило - короткая тень мелькнула по его лицу, но он тут же убрал ее, сказал:
- Бриллианты редкие, замечательные. В кулонах, в подвесках и явно старинная работа. Я думаю, если показать опытным ювелирам, можно найти прежних владельцев и через них выйти на...
- А где они сейчас, эти бриллианты? - перебил его Чурбанов.
- У меня на Петровке, в сейфе. Приобщены к делу.
- Ну, что же ты их сюда не привез? - сказал Чурбанов. - Чудила! Ладно! Сейчас попаримся еще разок, поедем смотреть твои бриллианты, а там и решим.
15 часов 25 минут
МУР - легендарный Московский уголовный розыск - размещается в левом крыле не менее легендарного дома N38 на улице Петровка. На первом этаже столовая и огромный холл с памятной доской во всю стену, на ней золотом выбиты имена и фамилии муровцев, погибших на войне и в операциях по обезвреживанию врагов советской власти. Второй и третий этаж занимает непосредственно МУР - все его отделы и отделения. Народ здесь работает простой и шумный, не то что в нашей прокуратуре или, скажем, в КГБ, где все разыгрывают из себя интеллектуалов, разговаривают только на "вы" и негромкими, сдержанными голосами. Нет, в МУРе мат стоит на всех этажах, с матом допрашивают арестованных, да и в разговоре друг с другом не заботятся о литературном стиле и местоимение "вы" просто вычеркнули из русского языка. За это Светлов называет своих подчиненных "мои архаровцы".
Мы сидим в кабинете Светлова на третьем этаже - Минаев, Чурбанов, Светлов, я и уже вызванный из Прокуратуры Пшеничный. Светлов вытащил из сейфа черный чемоданчик - "дипломат" и выложил на стол найденные бриллианты и золотые украшения. Да, тут действительно было на что посмотреть! Это были прекрасные, тончайшие ювелирные изделия! Я вел в своей практике не одно ювелирное дело, но, пожалуй, таких изысканных украшений из прозрачно-бледно-зеленого хризолита, таких ажурных оправ к бриллиантам в виде золотой виноградной грозди или веточки розы я не встречал давно, разве что в Музеях Алмазного фонда. Безусловно, названная в следственных документах стоимость этих украшений - 100 тысяч рублей - была явно занижена, это обычная предосторожность оценщиков угрозыска, чтоб впоследствии было меньше хлопот с отчетностью.
Чурбанов поднял глаза на Светлова:
- Это не музейные вещи?
- Нет, - сказал Светлов. - Мы проверили - из музеев такие вещи не пропадали. Но, как видите, тут неполная коллекция, до гарнитура не хватает кольца, бус, серег.
Чурбанов вертел в руках самую эффектную вещицу - золотую брошь в виде розочки, украшенную хризолитом и бриллиантами.
- Галина Леонидовна эти штучки очень любит, - сказал он. - Я возьму эту до завтра, покажу ей. - И повернулся к Минаеву: - Завтра у меня заберешь. А вообще, я думаю, им надо дать возможность найти этого Белкина и остатки коллекции. Белкина действительно Леонид Ильич читает иногда, и я знаю, что после Вены он собирается писать еще одну книгу, ему нужны помощники. А эти цацки, - он кивнул на стол с украшениями, - если будет полная коллекция, МУР вполне может Галине Леонидовне на день рождения подарить, достойный подарок.
- А когда день рождения? - живо поинтересовался Минаев.
До этого момента генерал-майор Павел Сергеевич Минаев, пятидесятилетний высокий блондин с тонкими, нервными чертами лица, довольно хмуро выслушивал мои пояснения по делу Белкина и косо поглядывал на Светлова, явно готовя ему разнос за этот "прорыв" к Чурбанову. Но когда Чурбанов сам сказал, что МУР может сделать личный подарок Галине Брежневой, Минаев мгновенно оживился. Не нужно большой сметливости, чтобы понять, что на дне рождения дочки будет и сам папа, и уж если Минаеву будет позволено быть на этом дне рождения с подарком...
- В октябре, - сказал Чурбанов. - Время есть... - И встал, бросив во внутренний карман новенького генеральского кителя золотую брошь, украшенную хризолитом и бриллиантами.
Минаев повернулся ко мне, сказал:
- Светлов поступает в ваше распоряжение вместе со всем третьим отделением. Только напишите мне официальное письмо за подписью Руденко. - И добавил отдельно Светлову: - Все, что будет нужно - обращайся прямо ко мне, понял?
- Так точно, товарищ генерал-майор.
15 часов 35 минут
Мы остались втроем - Светлов, Пшеничный и я. Наконец-то можно было заняться делом. Впереди еще была масса канцелярской работы, а главное - большая часть одного из семи дней уже отлетела, а я еще не сделал ни одного следственного шага, кроме разве вот этого - получил в бригаду Светлова с его отделением и Пшеничного. Впрочем, это тоже не мало. Пшеничный доложил:
- Игорь Есич, машина "МК 46-12" внизу, с радиотелефоном, как вы просили. План следствия я составил. - Он положил перед собой стандартную, листов на 12, тетрадь. - Разрешите прочесть?
- Подождите! - прервал его Марат Светлов. - Кое-что нужно сделать срочно. - И крикнул в полуоткрытую дверь секретарше: - Зоя, Ожерельева ко мне!
- Тута я, - на пороге появилась статная, франтоватая фигура майора Ожерельева.
- Так! - распорядился Светлов. - Срочно в картотеку МУРа и МВД. Нужен человек с такими данными: мужчина, внешне бесцветный, лет 50-55, с металлическими зубами. К сожалению, это все.
- Но Марат Алексеевич! - взмолился майор Ожерельев. - С металлическими зубами у нас пол-Союза. У меня папа с металлическими зубами.
- Это раз, - не слушая его, продолжал Светлов. - Второе: посмотри в нашей картотеке, что у нас есть на Белкина Вадима Борисовича, корреспондента "Комсомольской правды".
Я удивленно взглянул на Светлова, он пояснил:
- Это на всякий случай. Надо бы еще и в КГБ узнать, но не хочется одалживаться. У них наверняка есть на него что-нибудь, раз он в "Комсомолке" работает, но, скорей, политические данные, а не уголовные. И третье, - он опять повернулся к Ожерельеву: - Подбери человека для командировки в Баку на два-три дня. Даже пару человек, для верности. Задача простая: взять в Аэрофлоте списки пассажиров рейса "Ташкент-Баку" за 12 мая этого года и сличить их по спискам учеников бакинской школы номер 171 за 67-69 годы. Если совпадет хоть одна мужская фамилия, - пояснил он мне и Пшеничному, - это и будет Олег Зиялов. Все. Доложишь через двадцать минут, - сказал он Ожерельеву. И опять повернулся к нам с Пшеничным: - Так, теперь можно разговаривать. Надеюсь, Валя, я ничего не взял из вашего плана?
Я понимал, что Светлов несколько бравирует своей расторопностью и смекалкой, показушничает, но, в конце концов, он все делает правильно. Во всяком случае - пока. Идея с Аэрофлотом безусловно стоящая, хотя и не стопроцентная - в Баку и в Ташкенте есть тысячи людей с одинаковыми фамилиями - какие-нибудь Гасановы, Мамедовы, Багировы и т.д. - там их такое же количество, как в Москве Ивановых и Петровых. Поэтому там может совпасть десяток фамилий, а не одна. Тем не менее, идея безусловно требует отработки.
Пшеничный, поддерживая свои тезисы на столе левой рукой, улыбнулся Светлову, сказал:
- Я послал в Аэрофлот требование на список пассажиров этого рейса еще 1-го июня, как только прочел рукопись Белкина. Но ответа пока нет.
- Теперь будет, - сказал Светлов. - Если к нам приедет кто-нибудь из МУРа, они быстро зашевелятся.
Я увидел, что его ни сколько не уязвило то, что Пшеничному пришла в голову точно такая же идея. Как человек, у которого идеи возникают на каждом шагу, он не жалел их, не скупердяйничал и не ревновал к другим. Я сказал Пшеничному:
- Пожалуйста, Валентин. Мы вас слушаем.
- Хорошо, - Пшеничный устроил поудобнее свои записи и сказал: - С самого начала нужно определить или хотя бы обозначить: почему похитили Белкина. Я полагаю, что он либо знал что-то о действиях группы преступников, спекулирующих наркотиками и бриллиантами, либо вот-вот должен был узнать. Нельзя отметать и такое предположение, что они были похищены какой-то конкурирующей бандой. Ведь почти наверняка те, кто похитили Рыбакова и Белкина, убили Рыбакова...
- Это не доказано, - вставил Светлов. До этого момента он слушал Пшеничного молча, но нетерпеливо, потому, что любил конкретные действия, а не рассуждения. Пшеничный же был ему полной противоположностью - дотошный и последовательный педант. Судьба дала мне прекрасное для бригады сочетание. Светлов повторил: - Это не доказано. Нет гарантий, что Рыбаков убит. Он мог под кайфом от своих наркотиков потерять чемодан с бриллиантами и выпрыгнуть за ним с поезда, стукнуть головой о камень.
- Я разговаривал с экспертами, - сказал Пшеничный. - Они считают, что парня сначала ударили чем-то по голове и проломили височную часть, а с поезда он упал на грудь. Как бы там ни было, нужно искать похитителей Белкина и Рыбакова. Что мы имеем для этого? Санитарную машину, к сожалению, без номера. И неких санитаров - может, переодетых, а может и подлинных, один из них с металлическими зубами, и явно не санитар, если предположить, что он же был на Бакинском аэродроме при встрече гроба с наркотиками.
- А что это за Айна Силиня из Риги? - спросил Светлов, думая явно о чем-то своем. - Она и эта Лина Бракните из рукописи Белкина - одно лицо?
- К сожалению, Айна Силиня уехала из Москвы 30 мая сразу после опознания трупа, а блокнот Белкина я нашел 31-го. Поэтому вопросов, связанных с рукописью Белкина, я ей не задавал. К тому же после опознания трупа она была в таком состоянии... Но родители Рыбакова, прилетевшие потом за трупом, подтвердили, что с 12 по 18 девушка по имени Айна жила у них.
- Ясно, - сказал Светлов. - Нужно вызвать эту Силиня повторно, это раз. И срочно заняться Курским вокзалом. Там полно постоянного жлобья - шпаны, алкашей, торговцев пирожками. Бью на полбанки, что там можно найти свидетеля похищения, и не одного.
- Итак, я записываю, - сказал я. - Вызвать Айну Силиня из Риги. И - Курский вокзал, найти свидетелей похищения. После распределим, кто чем занимается. Дальше.
- Пункт третий, - продолжал ровным голосом Пшеничный, давая понять, что первые два, названные Светловым, были записаны в его наметках. - Кроме Курского вокзала, нужно проехать по всей ветке Курской дороги километров двести-триста от платформы "Москворечье" и допросить всех железнодорожников, кто работал в ночь гибели Рыбакова. Авось, кто-нибудь видел его в какой-нибудь компании. Заодно проверить, какие поезда шли в эту ночь через платформу "Москворечье".
- И что? - вмешался Светлов. - Опрашивать всех проводников? Это мы год будем работать. Нужно придумывать блицкриги, резкие ходы во все стороны. Пиши! - сказал он мне. - Предъявить драгоценности опытным ювелирам, этим я сам займусь.
- У вас все, Валентин? - спросил я Пшеничного.
- Нет. В "Комсомольской правде" нужно допросить сотрудников. Зная, что я произвел выемку рукописей и книг на квартире у Белкина, в их числе там был "Архипелаг ГУЛАГ" Солженицына, кто-то из его друзей, я думаю, на следующий день изъял в редакции все его рукописи. Но там может быть продолжение этого блокнота, не зря же на обложке стоит цифра "один". Значит, должен быть и блокнот номер два.
- Так, - сказал я. - Теперь мы прекратим этот живой обмен мнениями и поделим работу. По-братски. Поскольку сроки у нас действительно, как в блиц-турнире, берем сначала самые жирные куски. Кто-то из твоих архаровцев, Марат, занимается аэрофлотом и летит в Баку, в школу номер
171. Ты их проинструктируешь, дашь прочесть рукопись Белкина. Это раз. Я беру на себя "Комсомольскую правду", поиски белкинских блокнотов. Опознанием ценностей и бриллиантов занимается Светлов. А на Валентина выпадает Курский вокзал. Таким образом есть работа на сегодня и на завтра примерно до полудня. Завтра во второй половине дня, если не будет ЧП, - сбор у меня. Есть вопросы?
- Ожерельев, войди! - сказал в полуоткрытую дверь кабинета Светлов. Видимо, с его места было видно в щель, что там уже замаячила фигура майора.
Ожерельев открыл дверь кабинета спиной и обеими руками внес огромную пачку папок с розыскными делами, тяжело грохнул их на кожаный диван и отряхнул пыль с кителя.
- Фу! - сказал он. - 72 пятидесятилетних преступника с металлическими зубами. В Баку поедут в командировку старший лейтенант Рогозин и лейтенант Шмуглова. И вот вам данные на Белкина Вадима Борисовича, корреспондента "Комсомольской правды", 1952 года рождения.
- Чьи данный? - спросил Светлов. - Наши, из МУРа или из МВД?
- Из МВД СССР, первого спецотдела, - Ожерельев держал в руках листок бумаги с машинописным текстом.
- Читай, что там, - приказал Светлов.
- Донесение министра внутренних дел Якутской автономной республики подполковника милиции Халзанова.
"Начальнику первого спецотдела МВД СССР генерал-майору внутренней службы Егорову. Сообщаю, что 6 января сего года, находясь в командировке в городе Мирный Якутской АССР, корреспондент газеты "Комсомольская правда" гр. Белкин Вадим Борисович, будучи в нетрезвом состоянии, в группе лиц принимал участие в драке работников алмазной фабрики N-7 с поварами и официантами ресторана. При задержании ругался нецензурной бранью. Следствие прекращено по просьбе редакции газеты "Комсомольская правда" ввиду нецелесообразности привлечения гр. Белкина к уголовной ответственности, о чем ставлю Вас в известность. Статистическую карточку по форме N-1 отчета о зарегистрированных преступлениях для регистрации прилагаю. Подполковник Халзанов, министр ВД Якутской АССР".
Мы со Светловым переглянулись. То наркотики, то бриллианты, а тут - якутские алмазы. Да, с этим Белкиным не соскучишься. А почему его носит по таким местам?
16 часов 20 минут
- Сегодня двенадцатый день как похищен ваш сотрудник Вадим Белкин. Он или уже убит, или находится в руках у преступников...
Я сидел в кабинете главного редактора "Комсомольской правды" Льва Александровича Корнешова, здесь же был ответственный секретарь редакции Станислав Гранов. Огромная плоская поверхность письменного стола Корнешова была устлана стопками рукописей, гранок и свежих газетных полос завтрашнего, как я понял, номера газеты. Такие же газетные страницы-полосы были приколоты к стене. Корнешову, невысокому шатену с мягкими карими глазами, было лет сорок или даже чуть меньше, а Станиславу Гранину - от силы тридцать.
- По заданию ЦК, - продолжал я, - про Прокуратуре СССР создана специальная бригада для срочного розыска Белкина. В состав бригады входит один из лучших сыщиков, начальник отделения МУРа подполковник Светлов, несколько опытных следователей и оперативных работников угрозыска. Я руковожу этой бригадой. Мы считаем, что по роду своей деятельности Белкин имел доступ к самым разным объектам на территории СССР, в том числе к таким, как якутские алмазы, пограничные заставы, наркотики. Я хочу, чтобы вы поняли меня правильно: интересы государства заставляют нас просчитывать все версии и варианты. Могли Белкин вольно или невольно быть втянут в какие-то махинации с алмазами, бриллиантами, наркотиками? Юноша, которого похитили заодно с Белкиным и который был убит через два дня, явно принадлежал к уголовному миру - наркоман, рядом с его трупом найден был чемодан с редчайшими драгоценностями. Разгадку мы могли бы получить из командировочных блокнотов Белкина, вот первый из них, изъятый у него на квартире. Смотрите: "Если я не отдам бумаге весь ужас случившегося - впору топиться в этом Каспийском море.". Возможно, он сам описал все, что с ним произошло. Но второй блокнот, продолжение рукописи, - исчез, и нам кажется
- он исчез здесь, в редакции...
Корнешов взял блокнот и рукопись Белкина и стал читать профессионально быстро, словно глазами снимая текст со страниц, и одну за другой передавал их ответственному секретарю газеты Гранову. При этом сказал мне:
- Продолжайте, пожалуйста, я слушаю.
- Мы должны найти остальные блокноты, - сказал я.
- Вы, как и тот следователь, который делал тут обыск, считаете, что их похитили сотрудники редакции? - спросил он, не отрывая глаз от белкинских страниц.
- Я так не формулировал. Но подумайте сами: 31 мая в квартире у Белкина следователь Пшеничный нашел "Архипелаг ГУЛАГ" Солженицына и рукописи Белкина, тон которых порой далеко не газетный. Понятыми при осмотре квартиры были его соседи - сотрудники вашей редакции, то есть друзья Белкина. Безусловно, через час об этом могли узнать, по крайней мере, полредакции. И среди них те или тот, кто решил на всякий случай убрать от следователя другие блокноты Белкина - мол, мало ли что там у него написано, а вдруг что-нибудь "анти", вы понимаете... Сделано это по дружбе к Белкину, а на самом деле - во вред нашим поискам.
Тут они оба почти одновременно долистали рукопись Белкина, обменялись короткими взглядами, Гранов сказал "я сейчас вернусь" и вышел из кабинета.
- Вы хотите допросить Локтеву и Жарова? Они были понятыми, - сказал мне Корнешов.
- Нет, это цепочка в никуда. Допустим, они сказали четырем знакомым, те - еще четырем, на пятом витке мы будем иметь геометрическую прогрессию; всей моей бригады не хватит допрашивать. Нет, этот путь не годится. Блокноты могли взять или друзья Белкина - у него были друзья в редакции?
- Полредакции, если не больше.
- Или враги, чтобы бросить тень на него. Или, наконец, что тоже не исключено, - кто-то не любит следственные органы и ставит нам палки в колеса. Так тоже бывает. Но мы работаем по заданию ЦК, и я надеюсь на вашу помощь.
- Короче, вам нужно допросить всю редакцию. Что ж, давайте начнем с меня, - предложил он мягко, но с внутренним вызовом.
- Давайте, - согласился я с улыбкой, понимая, что он, конечно же, ждал другого ответа, мол "что вы! вы вне подозрений!" и т.п. - Скажите, вот Белкина не было в редакции целую неделю, и никто его не хватился. Почему? Разве ему не положено каждый день ходить на работу?
- Формально положено, конечно. Но такие журналисты, как Белкин... Он только приехал из командировки, должен был отписаться, то сеть - написать свои материалы. А в редакции писать трудно. Поэтому... Вы понимаете, есть допуски...
- Лев Александрович, если бы не эти вольности с трудовой дисциплиной, если бы Белкина хватились в день похищения или хотя бы назавтра - мы бы сейчас не были в цейтноте. А то 15-го Брежневу ехать в Вену, а 4-го мы только начинаем искать журналиста из его пресс-группы. Я думаю, что в наших с вами интересах не терять время на ведомственные перепалки, а сотрудничать. Мне нужно не допросить, как вы сказали, всю редакцию, а побеседовать. Побеседовать со всей редакцией сразу. И как можно скорей.
Он чуть медлил с ответом, будто подсчитывал в уме все "за" и "против", потом сказал:
- Хорошо, я вас понял. - Вслед за этим он наклонился к селектору: - Женя, через десять минут - срочная летучка в Голубом зале. Для всей редакции, без исключения. - Он взглянул на меня: - Что еще?
- Личное дело Белкина, - сказал я.
- Женя, личное дело Белкина из первого отдела, - приказал он по селектору. И опять ко мне: - Еще?
- Пока все, - я добился своего: редактор понял, что найдем мы Белкина или нет, окажется этот Белкин жертвой или соучастником преступления, ему, Корнешову, лучше сейчас играть в моей команде, а не защищать честь мундира. И в эту минуту в кабинет вернулся ответственный секретарь Гранов. В руках у него были длинные серые узкие полосы бумаги с жирным свежим газетным текстом.
Корнешов поглядел на Гранова удивленно, тот объяснил:
- Пришлось идти в типографию, тиснуть по новой. В редакции нет ни одного оттиска этого очерка, все в цензуре. - И он положил передо мной принесенные гранки. - Это последний очерк Белкина, который он продиктовал из Баку по телефону. Точь-в-точь повторяет вторую главу этой рукописи, только без концовки, без последнего абзаца. Поэтому мы не знали, что Вадим был арестован, сидел в КПЗ.
- Бакинская милиция нам сообщила, что никогда Белкина не арестовывала, - сказал я. - Скажите, а он вообще привирал в своих очерках?
- Ну-у... Трудно сказать. Нет, пожалуй. У нас с этим жестко. Просто отбор деталей у любого журналиста - дело субъективное. В этом очерке тоже что-то типизировано, наверно. Ты с ним общался по этому очерку? - спросил Корнешов у Гранова.
- Да. Он сказал, что тут все правда, кроме фамилий. Что этого Шаха он на днях, возможно, даже привезет в редакцию. И все. И на другой день он исчез.
- Шах - это тот парень, с которым его похитили и которого нашли мертвым через два дня, - сказал я. - Но об этом я расскажу подробней на общем собрании. - Я взглянул на часы, десять минут истекали. На пороге кабинета показалась сорокалетняя молодящаяся секретарша с розовыми ноготками. В руках у нее была папка - личное дело Белкина.
- Через десять минут все будут в зале, Лев Александрович, - негромко сказала она, кладя личное дело Белкина передо мной.
Не открывая его, я спросил:
- Скажите, а что за история была с ним в Мирном, в Якутии? Какая-то драка в ресторане.
- Знаю, - сказал Корнешов. - Но Белкин не был пьяница, это уж точно. Просто на каждого журналиста рано или поздно приходят из командировок такие "телеги". Я думаю, что и на следователей тоже. Он уличил кого-то в приписках, кого-то в воровстве и, пожалуйста, - раньше, чем собкор прилетает из командировки, на него уже тут анонимка или коллективное письмо. И, знаете, что любопытно? Нет, чтобы пришло письмо от одного человека, хотя в одиночку люди чаще всего пишут именно правду. Но этого нет. Письма коллективные. Потому что доносы строчат по сговору, чтобы больше веры было.
- Но в данном случае драка была, это зарегистрировано в МВД, - сказал я.
- Была, конечно. Рабочие-алмазники набили морду повару ресторана за то, что тухлой олениной кормил. По-моему, правильно сделали - между нами, конечно. А Белкин был при этом и даже написал очерк "Драка", так и назывался, очень неплохой был материал, жалко, цензура не пропустила. Ну, а там, в Мирном, своя мафия, вот и состряпали дело на журналиста. Во всяком случае, так мы к этому отнеслись. Иначе в журналистике и работать нельзя. И пока вы не докажите, что Белкин действительно там чем-то спекулировал - мы хоть и готовы вам помочь, но обвинять Белкина - извините.
Уж не знаю, говорил ли он это только для меня или в расчете на то, что Гранов расскажет всей редакции, как Главный защищает своих сотрудников, но я почувствовал к нему симпатию. Он поднялся с кресла, сказал:
- Идемте, вся редакция уже в Голубом конференц-зале. Имейте, пожалуйста, ввиду, что мы прервали выпуск газеты, там даже метранпажей вытащили из типографии...
- Понял, - сказал я.
В Голубом конференц-зале редакции, в том самом прославленном зале, где "Комсомолка" устраивает встречи со знаменитыми космонавтами, композиторами, артистами и путешественниками, передо мной сидело человек пятьдесят - весь состав редакции, который оказался в тот час на работе, включая машинисток, стенографисток и курьеров. Молодые, загорелые, наездившие по командировкам тысячи километров журналисты - девушки, женщины, юноши и мужчины - они смотрели на меня чуть иронично, но заинтересованно, как смотрят на мир все повидавшие на своем веку газетные волки.
Я коротко изложил им то, что сам знал об этом деле. Не форсил, не строил из себя Шерлока Холмса и "важняка", а скупо перечислил факты похищения Белкина и Рыбакова, причины обыска на квартире Белкина и результат - обнаружение рукописи о бакинских наркоманах и исчезновение остальных блокнотов. Я сказал, что меня не интересует, кто взял эти блокноты и по каким мотивам, просто эти блокноты позарез нужны следствию, чтобы найти похитителей Белкина и его самого - пока есть надежда на то, что он еже жив.
- Если тот, кто взял эти блокноты, не хочет себя объявлять, - сказал я, - предлагаю сделать проще. Вот я вижу здесь телефон. Я останусь возле него и просижу здесь полчаса. За это время человек, который взял эти блокноты, может анонимно мне позвонить и сказать, где и когда я могу их найти. И даю вам честное партийное слово, что никаких выяснений, кто взял эти блокноты, я производить не буду. Уже хотя бы потому, - сказал я с улыбкой, - что мне это просто ни к чему. Мне поручено искать Белкина, и я не хочу терять время на посторонние вещи.
В зале была тишина. Кто-то курил, кто-то отвлеченно смотрел в окно, а кто-то уже поднялся, спросил нетерпеливо у главного редактора:
- Все? Можно идти?
- Минуточку, - сказал я, - если кто-то может дополнить мои знания о Белкине, о его врагах, если такие были, о его связях с какими-либо сомнительными людьми, или о том, что он делал накануне исчезновения, все это, любая деталь может помочь следствию. Поэтому я прошу всех, кто знает хоть что-то, зайти ко мне в эти полчаса или позвонить мне на работу, в Прокуратуру СССР.
Теперь они с явным облегчением загремели стульями и стали гурьбой двигаться к выходу, скептически усмехаясь, переговариваясь на ходу. Но все же какая-то долговязая и совсем юная девица, ну не старше семнадцати лет, не утерпела, спросила, краснея:
- Скажите, все знают, что у Вадима Белкина забрали "Архипелаг ГУЛАГ". И все знают, что за хранение самиздата, Солженицына, Авторханова и прочих у нас дают как минимум три года. Так? Выходит, если вы Вадима найдете, вы его все равно посадите. Так?
Я ждал этот вопрос, я очень хотел, чтобы его задали, и вот он прозвучал, слава Богу! Вся редакция задержалась у двери, ожидая ответа. Ведь именно в этом, на их взгляд, и была загвоздка.
- Нет, - сказал я, - не так. Я исхожу из того, что вы, как работники идеологического фронта, должны знать оружие своих противников, методы работы западной пропаганды. Поэтому в том, что Белкин держал у себя Солженицына, для меня нет криминала. Юпитеру это позволено. Он же не читал Солженицына вслух в московском метро, я надеюсь. - Это вызвало улыбки. - Сейчас же речь идет не о юридических проблемах вообще, а о жизни и смерти вашего коллеги. Даже если в его рукописях будет нечто вольноумное или
нецензурное, - я нарочно сделал нажим на слове "вольно", давая им понять,
что именно я имею в виду, - я обещаю вам, я даю вам честное слово, что это
не отразится на его биографии.
- Если она продлится, - сказала девушка.
- Да, - сказал я, - если мы с вами примем срочные меры, чтобы она продлилась.
Было похоже, что я проиграл. Они скептически улыбались, их глаза выражали явное недоверие и насмешку. Молча, почти не переговариваясь между собой, они покинули конференцию, и мы остались втроем - я, главный редактор и ответственный секретарь. В глазах у Корнешова можно было прочесть немой вопрос, мол, что дальше? что еще я должен для вас сделать?
- Мы вам нужны? - спросил меня ответственный секретарь.
- Нет. Спасибо. Я посижу тут у телефона, как и сказал.
Корнешов сказал:
- Тогда мы пошли работать. Если вам что-то понадобится...
- Да, да, конечно. Спасибо, - сказал я.
И они ушли, закрыли дверь за собой. Я снял телефонную трубку, проверил - телефон работал. Я положил трубку и стал ждать. Читать личное дело Белкина не хотелось, его уже читал до меня дотошный Пшеничный, и если тут что-то было, он бы уже выудил.
Время шло. Ни звонка, ни скрипа открываемой двери. До конца назначенного мной получаса осталось три минуты, потом две, потом одна. Я решил подождать еще минут пять, но было ясно, что мой эксперимент не удался. Отвращение к следственным органам, внедренное в общественное сознание за все годы сталинского режима, недоверие к прокуратуре, милиции, следователям не искоренить и не преодолеть вот такими попытками поговорить по душам или моим личным честным словом. Эти газетчики боятся скомпрометировать своего приятеля и попасть в сексоты, доносчики, боятся, что назавтра к ним могут нагрянуть, перетрясти их дом, рукописи. И ведь можем, чего тут темнить, действительно, можем, закон как дышло, и всегда можно найти повод войти в любой дом, а можно и без повода, Боже мой, чего только не делается в нашем "датском королевстве"! Да. Но что же, бросать профессию?
С горечью думая обо всем этом, глядя на тихий закат, на уплывающее за крыши домов оранжево-желтое солнце, я еще прислушивался к шумам за дверью, ожидая, как чуда, чьих-то шагов, стука в дверь. Но чуда не было. Где-то в отдалении звенели телефоны, в машбюро трещали пишущие машинки. Я стал собирать свою папку, бумаги, рукопись Белкина, ее небрежную, с опечатками, первую страницу, и остальные - отпечатанные идеально. И вдруг смутная идея родилась в мозгу.
Я встал, полистал белкинский блокнот, вырвал из середины самую грязную и неразборчивую страничку и пошел в машбюро - мимо комнат с надписью "отдел новостей", "студенческий", мимо сотрудников газеты, которые смотрели на меня с холодным любопытством.
Дверь в машбюро открылась легко, одним касанием руки. За дверью, в комнате, залитыми одновременно лампами дневного света и заходящим солнцем, сидело восемь машинисток, с пулеметной скоростью они стучали на электрических пишущих машинках. Едва я вошел, как этот стук прекратился, все подняли на меня вопросительные глаза. Разного возраста, но с одинаковой старательностью в косметике, они восседали за своими столами как манекены - руки их застыли над клавиатурой невыключенных урчащих пишущих машинок.
Подняв в воздух листок из белкинского блокнота, я спросил как можно оживленней, почти развязно, как обычно говорю машинисткам нашего машбюро:
- Девочки! Кто почерк Белкина знает? Мне полстранички отпечатать... Все молчали, но кто-то непроизвольно повернул голову к сидевшей у
Страницы: 1 2 3 [ 4 ] 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
|
|