Чтение 4–й страницы книги ~Рождение мага~

Они остановились на неширокой круглой лужайке, тщательно постриженной и чистой. Вокруг застыл строй тёмно-зелёных кипарисов. Молчаливый Бахмут неожиданно первым шагнул вперёд, принял боевую стойку - мягко, точно камышовый кот или рыжая рысь. Эвенстайн безмолвствовал, только кривил рот в нехорошей усмешке.

- Ну, дык начнём, што ль, паря? - своим простецким говорком произнёс веснушчатый силач. - Без магии, токмо кулаками, а? Посмотрим, кто из нас юшкой-то умоется?

- Болтаешь много, - ответил Фесс. Его не задевали слова мальчишки, но Неясыть взъярился до чрезвычайности. Он-то и бросил Фесса в атаку, плохую, неподготовленную, и...

...Фесс очнулся оттого, что по лицу бежало что-то жидкое, горячее и плохо пахнущее. Миг спустя он понял, что с ним делают, рванулся - и не смог. На сей раз руки его были скручены за спиной самыми обыкновенными ремнями. Вся левая половина головы превратилась в один сплошной океан боли.

- Ну что, сладко, крыса? - насмешливо спросил юный полуэльф. - Мой добрый Бахмут тебя, недоноска, ещё, считай, пожалел. И откуда ты такой, интересно, к нам сюда пожаловал, да ещё и с Тёмным связался?..

Фесс молчал. Когда-то он мог бы даже со связанными руками разбросать этих молокососов, а теперь... тело подводит его, некогда безотказное оружие, которое нельзя отобрать, дало сбой. Отчего, почему? Ведь такое не может забыться!..

"Выходит, может, - сосредоточенно подумал он, почти не слыша тихого, но разъярённого шипения Эвенстайна. - Сколько же всего и почему стерлось в тебе, Фесс? Или, может быть, лучше не цепляться за это имя, пустое, "точно череп труса, катаемый прибоем" ? Принять новое - Неясыть и жить по новым законам?.."

Ему почти удалось отвлечься. Он даже перестал чувствовать врезавшиеся в запястья ремни.

- Так-так, - раздался совсем рядом голос ректора. - Сцена иная, но лицедеи те же. Очень интересно. Может быть, вы объясните мне, что происходит, любезный мой Эвенстайн из Бларри?..

Неясыть с трудом повернул голову. Возле самых глаз стояли сафьяновые с золотым тиснением остроносые сапожки милорда ректора. Больше Неясыть ничего не видел - боль внезапно прорвала воздвигнутую в сознании плотину, и потребовалась вся его сила воли, чтобы сжать зубы и не унизиться стоном.

- Милорд ректор, сей холоп...

- В Академии нет ни холопов, ни господарей, студиозус. Прискорбно, что ты, став полноправным учеником, так и не озаботился хотя бы прочесть устав.

Это было явно не то, что ожидал услышать молодой полуэльф. Однако Эвенстайну хватило ума не начинать препирательств.

- Покорнейше прошу простить меня, милорд ректор, и, если мне полагается наказание, прошу вас возложить всю тяжесть его на мои плечи. Бахмут только исполнял то, что я говорил ему.

- Похвально, что ты защищаешь доверившегося тебе, - ласково сказал ректор. - Что ж, ты понесёшь наказание. Явишься ко мне в кабинет, когда гномон покажет полдень. А ты, мой добрый Бахмут, свободен. Только сперва развяжите этого беднягу.

Сильные руки одним движением поставили Фесса на ноги. С успевших онеметь запястий сорвали ремень.

- Ступайте, - приказал ректор, глядя Фессу прямо в глаза.

Полуэльф и Бахмут молча исчезли.

- Тебе не мешало бы умыться и сменить платье, - заметил волшебник. - Отчего ты не защищался?

- Не хватило умения, - криво усмехнулся Фесс.

- Не привык проигрывать, да?

- Не знаю, милорд. Не помню. Но, наверное, да.

- Хорошо, что ты мне не врёшь, Неясыть. Скажи, это ведь ты затеял драку?

- Да, милорд.

- Зачем?

- Эти двое показались мне странными, милорд. Я хотел выяснить, действительно ли они просто хотят рассчитаться со мной за вчерашнее, или...

- Или? - подхватил ректор.

- Или ими движет какой-то иной интерес, - пожал плечами Неясыть.

- И что же тебе удалось выяснить? - с искренним интересом спросил ректор.

- Ничего, милорд, - вздохнул Фесс. - Оказалось, что сейчас я умею меньше того, к чему привык. План не удался.

- Досадно, - сочувственно сказал ректор. - Ну ничего, на ошибках учимся. Неясыть. Идем, идем, а то... э-э-э... имеющее место амбрэ...

По пути до самого кабинета милорд ректор не произнес ни слова. И потом, после того, как Фесс умылся, а милорд ректор самолично, посредством магии, убрал с его одежды все следы случившегося, не спросил Неясыть ни о чём.

В кабинете милорда ректора было на что посмотреть. Стены покрывали нежно светящиеся розоватые плафоны розового дерева. На громадном письменном столе стоял целый ряд каких-то кристаллических шаров на бронзовых подставках, в некоторых Неясыть заметил скорченные чёрные фигурки, отдалённо напоминавшие человеческие - причём очень отдалённо. В отличие от кабинета Тёмного, здесь было очень мало книг - лишь несколько древних инкунабул в выцветших кожаных переплётах, малиновых и оранжевых. Особый колорит кабинету придавал исполинский рогатый череп, прибитый здоровенными железными костылями прямо над креслом милорда ректора. Кончики рогов упирались в противоположные стены, имея размах не меньше полутора десятков шагов. Трудно было представить себе зверя, способного таскать на голове такое украшение.

- Садись, Неясыть, - наконец сказал волшебник. Со вздохом одернул свой идеально белый плащ, поставил посох в специальную бронзовую витую держалку возле правой руки и наконец пристально воззрился на воина. - Что они от тебя хотели?

- Милорд, это ведь я начал, - возразил Фесс.

- У меня хорошая память. Неясыть, не надо мне напоминать, - сухо заметил чародей. - То, что от них хотел ты, мне понятно. Но ведь им тоже что-то было нужно. Я хотел бы выяснить, что именно. Они задавали тебе вопросы?

Парри предупреждал своего подопечного, что ведущие маги Академии обладают способностью читать мысли и что особенно следует быть осторожным при разговорах один на один.

- Да, милорд, - всем видом своим показывая святое желание отвечать правду, правду и ничего, кроме правды, произнёс Фесс. - Насчёт того, откуда я тут взялся.

Ответ был абсолютно честным. Неясыть глядел прямо в лицо чародею правдивыми глазами, не допуская в сознание никаких крамольных мыслей, - и нехитрый трюк, как показалось ему, сработал.

Ректор задумчиво побарабанил пальцами по зелёному сукну, что покрывало стол.

- А как ты думаешь. Неясыть, зачем им это знать?

- Вот и я ломаю себе голову, милорд ректор, - зачем? Прошлого своего я не помню. Какая им польза от этих вопросов? А любой грамотный маг наверняка сможет и так определить, лгу я или говорю правду.

- Верно, - кивнул ректор. - Себя ты и впрямь помнишь с того момента, когда очутился у дверей старины Парри. Это мы проверили в первую очередь, не сомневайся, Неясыть. И хочешь знать почему?

- Парри намекал мне о Тьме и Смерти, живущей на западе... - осторожно заметил Неясыть.

- Правильно. Тьма с запада и Смерть, живущая там же. Это не сказки и не выдумки, мой добрый студиозус. Это, увы, наша жестокая реальность. Наш мир висит на тонкой - претонкой ниточке, и никто не ведает, в чьей власти перерезать её, либо подвязать рядом ещё одну. И вот поэтому ты, выбравший Тёмного, так интересен мне. Кое-кто думал, что ты - пришелец из западного края, что тебя послала Ночь, но я в это не верю. Будь Тьма сильнее нас, она давно бы затопила весь мир. Она не может сотворить ничего, что мы не смогли бы или понять, или преодолеть. Я исхожу из этого постулата. Ты - обычный парень, Неясыть, не без способностей, с большим гонором, но - обычный. Не льсти себе, будто ты - избранник. Ты никакой не избранник, ты самый обычный студиозус, аколит моей Академии... Кстати, раз уж вспомнили - на какую кафедру Тёмный записал тебя?

- Кафедра некромантии, милорд ректор.

- А-а... разумно, вполне разумно. Некроманты нужны. У них хорошая, солидная работа и почти не бывает простоев. Люди, увы, смертны, а смерть - детище Тьмы. Неясыть, вот почему всегда будут нужны маги, умеющие упокоить неупокоенных... - Милорд ректор не заметил словесной неуклюжести. - Так что иди, учись. Не бойся ничего, эта парочка тебя больше не тронет. Я с них сейчас шкуры спущу. Собственно говоря, даже выгнать могу - устав-то нарушен!

- Но ведь ссору затеял я, милорд, - вновь напомнил Фесс.

- Забудь об этом, - махнул рукой ректор. - Просто не связывайся в следующий раз. Ступай, Неясыть. Нехорошо пропускать самые первые лекции.

Чёрный браслет Фесса заставлял всех остальных студиозусов буквально разбегаться в разные стороны. Не отличавшиеся храбростью девушки даже визжали, шарахаясь от него так, словно увидели мышь. Ему не пришлось долго отыскивать себе место - стоило ему приостановиться около одного из рядов, как уже устроившиеся там аколиты бросились врассыпную, чуть ли не прыгая через высокие пюпитры.

Неясыть пожал плечами и устроился в дальнем углу.

Длинную и скучную, по его мнению, лекцию об общих принципах волшебства он пропустил мимо ушей, прекрасно понимая, что настоящая учёба будет проходить не здесь и не так. Читавший лекцию пожилой дородный чародей произносил заученные шутки, которые слышало и над которыми старательно, с угодливостью хихикало не одно поколение учеников, показывал простенькие магические фокусы - строил и разрушал красочные иллюзии - и при этом сыпал терминами типа: "великий живородящий поток", "отражения живородящей силы", "мыслеформы как следы потока магии в нас" и так далее. Старательные ученики записывали каждое слово мэтра как сумасшедшие. Перья так и скрипели, и Неясыти показалось, что от этого скрипа у него сейчас лопнет голова.

Когда лекция кончилась, он не задал ни одного вопроса, хотя остальные студиозусы вовсю тянули руки, памятуя, что каждому лектору приятно, когда после его выступления аудитория о чём-то спрашивает. Никому не хотелось покидать вожделенную Академию после первого же семестра.

Точно так же, в полном одиночестве, Фесс побрёл потом к ветхому зданию единственного здесь малефициста. Он не чувствовал себя сбитым с толку, он слишком мало знал об этом мире, но дремучее, как у дикого зверя, чутьё успело предупредить его - опасность! Милорд ректор далеко не так прост, как хочет казаться. Полуэльф с прилепившимся к нему Бахмутом - тоже куда как непросты. И все они в первый же день вцепились в него. Зачем им эти представления? Ненависть Эвенстайна порой казалась несколько наигранной; Бахмут уж слишком усердно изображал скудоумие и собачью преданность хозяину; что-то за всем этим крылось, и Фессу предстояло узнать, что же именно.

Тёмный ждал его в наскоро прибранном классе - правда, несколько странноватом классе, если стены были увешаны искусными гравюрами с изображениями каких-то обезображенных трупов и шагающих скелетов с кое-как связанными костями.

- Ну что ж, начнём, Неясыть? - Тёмный положил перед собой на кафедру увесистый чёрный том, украшенный рельефным серебряным черепом. Откинул мощные застежки, открыл крышку переплёта. - Начнём? Вводный курс лекций из "Некромантии первого цикла"... Э, что с тобой, Неясыть?

Фесс коротко рассказал о случившемся. Почти слово в слово передал разговор с ректором. Тёмный выслушал его, не перебивая, только глаза зло сверкали жёлтым огнём.

- Они хотят переманить тебя на свою сторону, - желчно произнёс декан, когда Фесс умолк. - Постараются убедить тебя, мол, ты послан нам самим Светом, дабы стать оружием против Тьмы и Смерти... Тьфу! Уж сколько раз я говорил им - Тьма есть Тьма, а Смерть есть Смерть и смешивать эти два понятия так же глупо, как день с ночью. - Он безнадежно махнул когтистой лапой. - Да только куда там... Вот и будут теперь зудеть тебе в уши - мол, рассказывай нам всё, чему тебя учат, да что тебе Тёмный показывает, да не снюхался ли он втихомолку с западной Тьмой... А если ты поддашься, пылинки с тебя сдувать станут, чтобы только уговорить отправиться на запад, У них ещё никто оттуда не вернулся, все заклятья их гаснут, не дотягиваясь, - вот милорд ректор и лютует... Ну, да нас это касаться не должно. Беспокойные кладбища что ни месяц множатся...

- Милорд декан, - негромко спросил Неясыть, - но ведь вы должны были б этому радоваться? Чем меньше ненавистных, отобравших мир у ваших сородичей AEcduaet, - тем лучше?

Тёмный, казалось, смешался и несколько даже растерялся.

- Не знаю, - пробормотал он наконец, после продолжительного молчания. - Не знаю, Неясыть. Уж слишком долго я среди вас. Свыкся, сжился, понимаешь, а кроме того, нынешний путь моих сородичей... тех, что остались... - Он покрутил уродливой головой. - Мне он не слишком-то симпатичен.

- Они убивают людей? - проницательно спросил Фесс, Что-то это ему напоминало... что-то совсем недавнее... нет, не вспомнить.

- Если бы! - хмыкнул Тёмный, - Они ушли куда-то на восток и, как я слышал, тоже занялись чёрной магией, но их занесло куда-то не туда. Шептались, что они собираются сотворить какое-то чародейство и попросту спалить весь наш мир дотла, раз уж им не осталось в нём места.

- А ректор знает об этом?

- Раз знаю я, значит, наверняка знает и он, - хмыкнул Тёмный. - Он не умеет почти ничего из того, что умею я, однако прознатчики у него хорошие. Так что о делах восточных он, полагаю, наслышан. Смотри, Неясыть, он может попытаться отправить... то есть уговорить тебя туда отправиться.

Фесс пожал плечами.

- Меня не так-то легко уговорить, - заметил он. Декан хмыкнул. Надо сказать, что его нечеловеческая гортань издавала при этом весьма странные звуки, более напоминающие хруст перемалываемых мощными челюстями костей.

- У Белого Совета всегда есть чем воздействовать на упрямцев, - продолжил Темный. - Маги нашего мира зависимы, Сила непостоянна, она...

- Она?.. - подхватил Фесс. Тёмный явно собирался что-то рассказать ему, но, похоже, стремился (безопасности ради, наверное) представить всё как случайную оговорку.

- Вам ещё будут читать природу Силы, - буркнул Тёмный. - Тебе пока рано это знать. Мне надо слишком многое тебе объяснить. Про ту же, - он потряс томом, из корешка посыпалась пыль, - про ту же некромантию.

Фесс отступил. Крючок заброшен, наживка проглочена: теперь Тёмный будет несколько дней просто наблюдать за ним - должно быть, на тот крайний случай, если новый ученик стремглав бросится к милорду ректору рассказывать об этом эпизоде.

Тёмный ещё раз строго взглянул на своего единственного слушателя, устроившегося за наскоро починенной скромной конторкой над раскрытым пергаментным журналом, и, глубоко вздохнув, заговорил. Он задавал себе вопросы и сам же на них отвечал.

- Что есть некромантия? Некромантия есть умение обращать свою силу на связь с отзвуками, сиречь с тенями усопших, равно как и с теми, кто не нашёл успокоения и чья плоть, понуждаемая порывами дикой силы, поднимается из могилы для мщения всему белому свету...

Это цветистое вступление, наверное, должно было внушить студиозусу священный трепет перед предметом его изучения.

- Чем некромант отличается от, скажем, стихийного волшебника? Связанный с одним из Первоэлементов чародей вынужден постоянно поддерживать связь с трансформом своей силы, ибо черпать её он может только в стихии, которой посвящён или к которой обращается. Некромант же может рассчитывать только на ту силу, которую он умеет ощутить и направить. Но об этом тебе расскажут на факультете общего волшебства, мы же сейчас поговорим о том, почему некромантия является прерогативой чёрных магов. Основа основ, Неясыть, в этом ремесле - зло. Не абстрактное Зло с большой буквы из философских трактатов, а самое обычное, земное - причинение боли, например, тому, кто слабее тебя. Древние не зря такое большое внимание уделяли человеческим жертвоприношениям, ибо с их помощью можно осуществить поистине великие заклятия; многие шаманы прошлого вошли в хроники именно благодаря тем гекатомбам жертв, которые они воздвигали ради осуществления своих замыслов. Без эманации страданий, мучений и страха живых существ некромант куда как слаб. Он должен уметь улавливать и ощущать эти эманации, он должен... гм... уметь вызывать их, поэтому мы с тобой позже займёмся ритуальными пытками. Ого, ты не вздрогнул? Хороший признак. Мне это нравится. - Тёмный зловеще ухмыльнулся. - Запомни, Неясыть, путь Тьмы - это свершение меньшего зла во имя предотвращения большего. Светлые этого не понимают. Хотя любой полководец, направляя передовой отряд в атаку, прекрасно знает, что девять из десяти в этом отряде погибнут, однако, если удар запасного полка решит исход дела в пользу этого полководца, кто станет укорять его, что он пожертвовал частью ради спасения целого?.. У тебя вопрос, Неясыть?

- Да, милорд. А если у полководца была возможность выиграть сражение одним только маневром, подкупом, дипломатией и тайными переговорами?

- Гм-м-м... аналогия понятна, Неясыть. Но она не совсем точна. В некромантии не может быть переговоров. Зомби и скелеты с беспокойного кладбища в переговоры не вступают. Они просто растерзают тех живых, что будут иметь глупость явиться к ним. Тебе нужно попросту уничтожить уже восставших мертвецов и навсегда успокоить само кладбище. Чувствуешь разницу?

- Да, милорд декан, - кивнул Фесс. - Но мне хотелось бы вернуться к различиям между некромантами и стихийными. Разве огонь, молния, водяной смерч или давящие камни бессильны против тех же зомби или мумий или кто там будет шастать по беспокойному кладбищу?

- Хороший вопрос. - Тёмный одобрительно кивнул и быстро, но аккуратно перелистнул несколько пергаментных страниц. - Полюбуйся вот на это. Гравюра изображает...

Неясыть-Фесс склонился над книгой, На искусно выполненном волосяными линиями рисунке он увидел пасторального вида кладбище, старые каменные надгробия, утопающие в густой и высокой летней траве, раскидистые деревья с широкими пятипалыми листьями, склонившие ветви над старыми могилами, точно в знак скорби; небольшой каменный храм со знаком Спасителя на крыше - крест-накрест перечёркнутой стрелой, направленной ввысь; в отдалении виднелись маленькие домики.

Однако на этом пасторальность картины исчерпывалась. Часть могильных плит была перевёрнута и выворочена из земли; надгробия, наоборот, валялись опрокинутыми, многие были расколоты; посреди груд взрыхлённой земли, вскинув к небесам левую руку и указывая прямо вперёд зажатым в правой длинным посохом, стоял маг в светлом плаще; художнику удалось с большим искусством запечатлеть выражение гибельного ужаса, отразившееся на его лице. И было от чего - из сгустившихся над головой чародея туч вырывалась ветвистая молния, ударяла в навершие посоха и, словно бы отразившись от него, оплетала своими извивами подступающую тёмную фигуру, обмотанную какими-то тряпками. Рядом с ней шагала другая фигура, плечи и голова её дымились, но, судя по кровожадному оскалу нечеловечески громадной пасти, этот дым, а вернее, его причина нимало ей не вредила. За этими двумя фигурами к магу шагали ещё четыре или пять созданий с искажёнными алчным предвкушением чужой смерти лицами.

- "Фрегот Готлибский гибнет, поражая молниями оживших мертвецов на кладбище в Дирр-Энне, Северный Аркин, 1170 год от Пришествия", - прочёл Фесс подпись под рисунком.

- Вот именно, - подхватил Тёмный. - Фрегот был очень сильным магом. Магом воздуха, как ты понимаешь. Выдался тяжёлый год, чума, другие болезни, голод, люди вымирали целыми селениями, мор косил и эльфов, и гномов - а потом мертвецы возвращались, чтобы убивать ещё и ещё. Редко кто мог пройти мимо кладбища даже днём. Однако не хоронить мёртвых было нельзя - всё же на кладбище, в освящённой именем Спасителя земле они не так буйствовали. Кое-кто попробовал сжигать трупы... потом мы так и не нашли даже следов тех деревень. А некромантов не было. Последний погиб много-много лет назад... от руки одного из столпов Белого Совета, кстати. Фрегот отправился на север, там бедствие уже превращалось в катастрофу, люди бежали на юг, кордоны имперцев ловили их и жгли живьём, боялись даже прикоснуться из-за заразы... Короче, Фрегот добрался только до Аркина. Несмотря на всю силу этого их Спасителя, там было скверно, очень скверно... - Погрузившись в воспоминания, Тёмный разительно переменился. Глаза светились мягким золотистым пламенем, всегдашняя - пусть даже и, едва заметная - гримаса боли исчезла. Глуховатым голосом декан продолжал рассказывать; Неясыть-Фесс заметил, что, несмотря на попытки сохранить невозмутимость, Тёмный волнуется. Это прошлое для него было до сих пор живо.

- Он добрался до деревеньки Дирр-Энна, в трёх днях пути от самого Святого города. Он собирался идти дальше - и ему следовало бы так поступить, тогда, по крайней мере, он погиб бы с большей пользой, - но местные обитатели упали ему в ноги, и он согласился успокоить их кладбище. Отправился туда... Он не признавал засад, только открытую схватку. Он воззвал к неупокоенным... и они ответили. - Тёмный желчно усмехнулся. - Фреготу бы отступить, выманить их... а то и наставить бы ловушек... да только куда там. Он не согласился бы пустить в ход подобные уловки даже в поединке с ожившими мертвецами. Молнии, эманации чистой силы - вот было его оружие. И он пустил его в ход. - Тёмный покачал головой. - Разил направо и налево, да только прогнившие трупы горят очень плохо. Видишь этот дымок?.. Вот и все его усилия. Прежде чем он сообразил, в чём дело, его завалили и сожрали. Разодрали на мелкие кусочки, а посох изломали. Вот так-то. - Декан вздохнул. - Один из величайших Светлых магов, магов воздуха, погибает, разодранный какими-то тупоумными зомби, которых любой приличный некромант не подпустил бы к себе и на два полёта стрелы. Понял теперь, о чём я веду речь, Неясыть?..

- Понял, - отозвался Фесс. - Но, милорд...

- Не надо, - внезапно поморщившись, перебил его Тёмный. - Не зови меня "милордом". Это ваше, человечье, имя. Точнее, прозывание. А ты, пожалуйста, зови меня Даэнур, Учитель по-нашему. Это на людской манер, приблизительно, конечно же...

Неясыть и сам понимал, что очень даже приблизительно.

- Хорошо... Учитель, но, если молнии были бессильны против зомби, неужели могущественный маг не мог пустить в ход какое-то иное волшебство? Например, обрушить на зомби камни или как-то ещё?

- В том-то и дело, что мог бы, - вздохнул Тёмный. - Но ему не хватило для этого времени. Он был... как бы это сказать... романтик молний, он упивался ими, он даже представить себе не мог, что его любимое оружие вдруг даст осечку, словно арбалет с промокшей тетивой. Он был силён, благороден, но... - Даэнур прищёлкнул длинными пальцами, - слишком уж благороден. Запомни это их качество, Неясыть, многие Светлые страдают от этого... страдают и частенько проигрывают, Потому что не умеют, когда надо, ударить в спину.

Воцарилась тишина. Фесс всё ещё продолжал внимательно разглядывать гравюру. В этом было что-то неправильное. Сильный маг воздуха, Фрегот не нашёл ничего лучше каких-то банальных молний!..

- А нынешний ректор?.. - осторожно спросил Неясыть.

- Что "нынешний ректор"?

- Он выстоял бы на месте Фрегота?

Тёмный помолчал, его глаза стали почти что чёрными.

- И снова хороший вопрос, Неясыть. Разумеется, наш милорд ректор бы выстоял. - Даэнур сделал выразительную паузу. - Ну что, продолжим занятие? Сегодня рассмотрим общие принципы и причины неупокоенности...

Жизнь Фесса довольно-таки быстро вошла в размеренную колею. До полудня он слушал мэтров факультета общего волшебства, причём далеко не все лекции оказались так же скучны, как первая. Факультет этот, оказывается, занимался множеством интересных дел - составлением и уточнением карт, в частности, дальних восточных пределов, и Фесс с искренним удовольствием слушал немолодую уже волшебницу, глаза которой вспыхивали совершенно по-девичьи, когда она начинала рассказывать о дальних странствиях и удивительных странах, что лежали далеко на юге и востоке. Её голос обретал какую-то магическую мягкость, свет в аудитории становился приглушённым, и над кафедрой всплывали яркие светящиеся картины - чужие моря, реки, города, звери, птицы...

- ... Если двинуться на восход от мекампских пределов и одолеть Великую Степь, что простирается на сорок дней конного пути, то там дорогу преградит тёмная река. Она выходит из-под земли, и до сих пор никто не видел её истока - потому что она берёт своё начало в пещере, из которой не вернулся ещё ни один, даже самый сильный маг...

Аколиты замирали в сладостном восторге, словно дети, слушающие страшную сказку.

- Наш Белый Совет пока что запрещает магам с посохом Академии предпринимать путешествия туда... С двух сторон вдоль реки тянутся болота, смертельно опасные для всего живого - там плодятся и множатся чудовища, подобно тому, как они множатся в Змеином лесу, но, в отличие от страхов Змеиного леса, болота Тёмной реки окружены тайной, ибо там нет пиши для такой армады гадов. Время от времени они вырываются из своих гнездилищ, атакуя расположенные на востоке поселения... Вы спросите, почему они никогда не идут па запад? Потому что сил Белого Совета хватило поставить непроницаемую завесу. Но, увы, даже весь Белый Совет, объединившись, не смог уничтожить это кошмарное логово. Быть может, это дело падёт на ваши плечи, друзья мои...

А на восточном берегу, сразу за Тёмными болотами, стоит Зачарованный лес. Он чуть поменьше хорошо известного вам Вечного, однако тоже обитаем. Эльфы Восхода, царственная ветвь этого народа, живут там. Увы, мы не нашли с ними общего языка, в отличие от того, как это произошло с их сородичами в Нарне и Вечном лесу, благодаря чему эльфы теперь учатся здесь, в нашей Академии, наравне с людьми. Тамошние эльфы в постоянной войне с окрестными обитателями. К северу же от Зачарованного леса простирается Волчье море, его берега пустынны и холодны... Что? Вопрос?.. Ах, куда впадает Тёмная река... На наше счастье, мой добрый эльф, она никуда не впадает. Исчезает в месте, которое мы зовем Чёрной Ямой - самым опасным местом на всём пути до края Восходного океана... Почему люди не уходят из тех мест? Как и на границе Змеиных лесов, они живут рискованным промыслом - трапперством, выслеживают и убивают обитателей Тёмных болот. Шкуры, рога, когти, кости, яд этих тварей высоко ценятся и на западе, и на востоке, а удачливый купец может удесятерить состояние, если ему удастся продать закупленный на берегах реки товар где-нибудь на рынках Правой или Левой Клешней... То же самое, кстати, имеет место на границе Кинта со Змеиными лесами, но тамошние звери менее ценны...

Мэтр говорила и о чудесных островах далеко-далеко в южном море, куда отправляются для вечного покоя уставшие от тревог и смут этого мира старые маги; о суровых, иссечённых ветрами, источенных льдом скалах на Волчьих островах - орки приносят к заледенелым подножиям своих отпрысков, едва те научатся ползать, и испытывают их: тех, кто не сможет ползти по льдистому скату, безжалостно бросают в серые волны Моря Ветров.

...Гоблины Золотых гор, что в пяти днях пути к юго-востоку от Тёмной реки, славны тем, что каждый год отбирают из своего племени десять худших бойцов и заставляют их сражаться друг с другом, пока в живых не останется только один, которому и позволят жить дальше; раненых просто добьют. Гоблины верят, что таким образом их племя избавляется от трусов и малодушных, и, надо сказать, в бою они очень опасные противники, решительные, бесстрашные и беспощадные.

...А на южных рубежах Вечного леса, на самой границе с Мекампом, живёт далеко не тихий и не мирный народ половинчиков, как можно было подумать, исходя из их роста - мастеров засад и ловушек, отличных пращников и стрелков из лука. Они известны враждой с эльфами Вечного леса и благодаря своей воинственности и ловкости часто тревожат лесных властителей набегами, пуще всего охотясь за нежными эльфийскими девами, в результате чего те, к нашему прискорбию, частенько попадают на рабские рынки даже самой просвещённой Империи Эбин...

...А в сумрачном Салладоре, где солнце горячо, а подступающие к самому морю пески жадно выпивают влагу из проносящихся над ними ветров, существует обычай, по которому при вступлении на трон нового правителя в жертву Неведомым приносятся по триста тридцать три девушки всех известных в этом мире рас. Салладор богат, быстрые реки несут с Восточной Стены крупицы красного золота, обитатели оазисов выращивают но четыре урожая в год, и царские усекновители, сиречь смотрители над палаческими игрищами, постоянно толкутся па рабских рынках разбойного Кинта Дальнего или не признающего никаких законов, кроме собственной выгоды, Семиградья. А в Кинте Ближнем, владеющем благодатной Аррасской равниной, любой, приписной, кабальный, земельный серв, дворовый холоп, монастырский тяглец, завсегдатай долговой ямы или даже раб, в том числе и беглый - любой, кто захочет вступить в ряды наёмного полка Белых Слонов, тут же получает полное прощение и грамоту подданства Великого Кинта, родись он хоть на самом Утонувшем Крабе...

Однако как только речь заходила об этих трёх крупнейших островах в западном океане, так точные и достоверные сведения сменялись устаревшими догадками. Империя (или царство) Клешней, распространившая свою власть на Правую и Левую Клешни, была не столь закрыта от чужестранцев, как сам остров Краба, однако посланцы Академии давно перестали быть там желанными гостями. Мало кто сомневался, что Клешни готовятся к войне. Все гадали: кто же станет первой жертвой - разгульная вольница Кинта Дальнего или самодовольное купеческое Семиградье? Правда, кое-какие безумцы из числа лишившихся от чрезмерной учёности волос адептов десятого факультета, факультета пограничной магии, "глобалистов", как поименовал их Парри, - кое-какие безумцы из их числа утверждали, что Клешни сперва покончат с морскими находниками Волчьих островов, воспользовавшись вечными распрями между людьми, гоблинами, орками, ограми и прочими обитателями этой суровой земли, обезопасив таким образом свои фланг, после чего Семиградье окажется "в стратегическом окружении" и враги смогут высадиться вообще где-нибудь восточнее, например у подножий Железного Хребта...

И ещё, описывая южные пределы, к востоку от границ надменного Салладора, мэтры - землеописатели скупо, не слишком охотно упоминали Волшебный Двор. О нет, знание о нём не было тайным, закрытым, запретным - напротив, об этом говорили только-только начавшим учиться аколитам первого года.

Волшебный Двор был крепостью Светлых магов в далёких восточных землях. То были опасные края - не так далеко до Реки, да и вообще... не стоит оставлять богатые живородящей силой земли без присмотра. Насколько сумел понять Фесс, жившие там чародеи ни в чем не уступали силой магам Академии, правда, в отличие от своих западных коллег они никого и ничему не учили. Волшебным Двором правила великая чародейка Мегана, и, по слухам, с ней остерегался связываться даже сам милорд ректор...

Фесс жадно впитывал все эти истории, Мир, куда он попал, был суров, полон опасностей, здесь хватало укромных уголков, куда ни разу не ступала нога человека, эльфа или гнома; и душа звала, она томилась в тесном уютном уголке Академии; хотелось выйти на улицу, вдохнуть полной грудью тёплый ветер - и в путь, сперва в порт, а оттуда - в любой конец земли, хоть к самым восточным пределам!

Пожалуй, это было едва ли не единственной отдушиной Фесса. Ни одна живая душа во всей Академии не согласилась бы просто поздороваться с ним, хотя бы кивком головы; чёрный браслет, который он носил не снимая, вызывал трепет и ужас, причём не только у аколитов. Ученики могли свободно ходить в город, Ордос славился своими увеселительными заведениями, несмотря на все усилия Святого Престола, маги упорно не желали прибегать к аскезе и умерщвлять свою плоть, И даже маги-священники, что преподавали в Академии, любили возблагодарить Создателя, сидя за обильно накрытым столом в каком-нибудь респектабельном питейном заведении неподалеку от площади Чёрного камня. Как-то раз Неясыть зашёл туда - просто ради интереса, и, как нарочно, попал на шумную пирушку священного факультета.

- Мир сей сотворён для радости, а не дли печали, - витийствовал, встав на пивной бочонок, толстый мэтр в коричневой монашеской сутане. - Создатель привнёс в мир плоды земные и рек - наслаждайтесь и радуйтесь, восхваляя Моё имя! Великий грех отвергать его дары, не так ли, достопочтенные коллеги?..

Ему ответили смехом и аплодисментами согласия.

Здесь, в вольном Ордосе, защищённом от всех земных владык мощью магов Академии, можно было не бояться даже самого Святого Престола - Инквизиции не было хода в пределы стен древней крепости,

Инквизиция... Несмотря ни на что, даже в Ордосе это слово произносили со страхом. Город купцов и корабельщиков во многом жил торговлей; а во всех иных странах вокруг Моря Надежд и Моря Призраков Святая Инквизиция была куда как сильна. Ее цепкие пальцы дотягивались даже до Империи Клешней; ибо тамошние обитатели тоже веровали в Спасителя и признавали Святой Престол в Аркине; Фесс полагал, что только это, да ещё и мощь Академии пока ещё сдерживали молодую хищную державу от стремительного броска на восток.

Инквизиция одновременно и притягивала и отталкивала Фесса. Притягивала - потому что во многом напоминала тайный орден. Отталкивала - из-за тех методов, которыми пользовалась, несмотря на то что сам он принадлежал к факультету злоделания.

Официально Святая Инквизиция занималась, как и положено, борьбой с ересями, кои, несмотря на все усилия аркинской курии, плодились что ни день. Отпадение народа от Истинной Веры в Спасителя означало, что и Спаситель отвернётся от когда-то сохранённого Его кровью мира, и тогда неминуемо наступит конец времён. Соответственно, ересиархи подлежали немедленному и безусловному уничтожению.

Правда, сами еретики думали по-иному, называй Святой Престол обителью разврата, где отцы-настоятели не пропустят ни одного молодого послушника, в святых текстах полно дописок, искажений и исправлений, Церковь отошла от пути Спасителя и соответственно сама ведёт народ к гибели. Темный рассказывал, что, случалось, целые деревни и города принимали стороны ересиархов, и тогда вспыхивали Войны Веры, куда более страшные, чем все нападения морских удальцов, вторжения номадов или обитателей Змеиных лесов. Об этих войнах на факультете общего волшебства говорили неохотно и сквозь зубы, толкуя о "насланном Тьмой помешательстве".

- Тогда в кладбища обратились целые города, - рассказывал Тёмный. - Я помню... ректор - не этот, а предыдущий, большой приятель Фрегота Готлибского, между прочим, - так вот, тот ректор упросил меня отправиться с ним в Семиградье, где бушевала Третья Война Веры, Север полуострова, где угнездилась ересь, против Юга, который остался верен Святому Престолу. Так вот, еретики, захватив власть, почему-то не стали упразднять Инквизицию, хотя претерпели от неё немало - до тех пор, пока им не удалось овладеть всем северным побережьем. А когда они им овладели, выяснилось, что без Инквизиции никак не обойтись, - потому что кто же будет вылавливать оставшихся в больших городах приверженцев Аркина? - Тёмный усмехнулся. - И те и другие только и знали, что твердили о "спасении малых сих", торжественно целовали перечеркнутую стрелу и молились. А отцы-инквизиторы продолжали работать - методична, деловито, без криков и паники. Делали своё дело - и, заметь, делали его очень хорошо. На Юге схваченного еретика бросали в змеиный садок. Очень поучительное зрелище, скажу я тебе. На Севере предпочитали дробление. А вожаки ересиархов - как правило, они все в той или иной степени владели даром священной магии, магии Спасителя - не давали несчастному умереть слишком быстро, даже когда ему тисками размалывали ноги до бёдер и руки по самые плечи. Городские окраины покрывались невиданными лесами - лесами виселиц, ибо тех, кого следовало казнить, оказывалось слишком много. - У Тёмного зло дёрнулась чешуйчатая щека - признак сильнейшего гнева. - Когда северяне поняли, что проигрывают войну, они послали за наёмниками с Волчьих островов и из Лесных Кантонов. Слышал о них?..

- О вояках с островов - конечно, а...

- Ну да, о Лесных Кантонах в лекциях землеописателей будет говориться под конец. Ничем не примечательная область возле западного края Железного Хребта. Леса, быстрые речушки... места для полей мало, рудных жил нет, охота небогатая. Но живущий там народ - лучшие алебардисты и арбалетчики во всём свете. Да, они служат за деньги, но у них есть свой своеобразный кодекс чести. Так, например, они никогда не сражаются друг с другом. И никогда не изменяют наёмщику - до той поры, пока он платит. Даже если враг предложит вдесятеро больше - такие случаи бывали... Так вот, северяне наняли алебардистов и стрелков, с Волчьих островов приплыли морры и орки; на Кленовой равнине север разбил ополчения южан, армии ересиархов дошли до Моря Надежд, штурмом взяли Абардим... Клянусь вечной Ночью, Неясыть, в городе после этого не осталось ни одного живого человека! Ни одного!.. Я никогда не думал, что кровь действительно способна течь по улицам, словно дождевая вода. После этого сражения Кантоны отвернулись от Севера. Они разорвали договор и вернули деньги. Все, до последнего золотого, не оставив себе даже обычного в таком случае "выкупа мёртвых". И после этого ушли. С боем. А вместе с ними ушли орки. Эти, правда, денег не вернули. - Даэнур хрипло рассмеялся. - А потом пришли имперские корпуса вместе со Стражами Аркина, и дело Севера оказалось проиграно. Три города на берегу Моря Ветров были обращены в ничто. Потребовался целый век, чтобы они возродились...

Фесс медленно поднял пальцы к вискам. Слова учителя оказывали странное, какое-то почти магическое действие, словно Даэнур изо всех сил стремился подвести своего ученика к какому-то необычайно важному выводу.

- Учитель... а в каком году это было? Даэнур не ответил, только глаза его остро блеснули.

- Я должен ответить сам... Тысяча сто семьдесят четвёртый или пятый от Пришествия, основание Школы Тьмы Эвенгаром Салладорским!

- Правильно, Неясыть. - Голос Тёмного был едва слышен, глаза нестерпимо ярко горели. - Эвенгар был моим первым учеником из рода людей. Его прозвали Салладорским, но родился он в Эгесте, откуда его семья потом пробралась в Семиградье. На север. Он, в отличие от других своих сородичей, не впал в ересь. А когда увидел, что творят оставшиеся верными Святому Престолу, отвернулся и от него. Нашел меня. Я был потрясён - никто ещё не обучался с такой скоростью. Академию - всю! - он одолел за шесть месяцев. Потом... потом ему пришлось бежать на восток. За один год - за один год! - он сделал всё. У него почти не было способностей, одна только ненависть. Однако даже этого хватило, чтобы стать одним из самых знаменитых Чёрных магов,

Разговор, начавшийся со Святой Инквизиции, как-то незаметно свернул на совсем другие веши - это был излюбленный приём Тёмного, когда он чему-то учил Неясыть-Фесса.

- Трактат "О сущности инобытия" он написал за три месяца. Я не знаю, как ему это удалось. Он не ел, не пил и не спал. И не пользовался никакими источниками, не списывал ничего у древних. Он просто ставил опыты. С Тьмой. И, разумеется, ставил он их над самим собой. Как ты знаешь, после этого книгу сожгли. Инквизиция гонялась за списками по всему свету. - Он ехидно и зло растянул зубы в кривой усмешке. - Да только зря. О да, святые отцы сожгли многое, очень многое. Да только не всё. Кое-что уцелело.

- Здесь, у вас? - тотчас спросил Неясыть.

- За кого ты меня принимаешь? - возмутился Даэнур. - Неужели я буду настолько глуп, что стану хранить здесь, в Академии, хоть что-то запрещённое?

- Но у вас, учитель, у вас же есть и трактаты о пытках, и о ритуальном мучительстве, о жертвоприношениях, о...

- По сравнению с трактатом Салладорца, - сухо отрезал Тёмный, - всё это не более чем детские страшилки.

Фесс невольно поёжился. Что же такого сумел написать этот Эвенгар!

- О том, как сделать себя частью Тьмы, ученик. О том, как жить вечно, отказавшись от себя - частицей исполинского, на всю вселенную раскинувшего океана. Не видеть, не слышать, не осязать - но при этом знать всё.

- Это... это... - задохнулся Фесс.

- Ты схватываешь всё на лету, мой мальчик. Да, ты прав, Эвенгар открыл формулу бессмертия. Маги живут долго, но они - отнюдь не бессмертны. Рано или поздно их сила истаивает и они гибнут. Так вот! - Фессу показалось, что мрак вспороли две жёлтые молнии, вырвавшиеся из глаз Тёмного. - Эвенгар доказал, что Свет бессмертия дать не способен. Только Тьма. Естественно, этого ему простить не могли. Его выследили... неудивительно, поскольку на это брошена была вся Инквизиция, - однако ловцам не досталось и трупа. Я не знаю, что там произошло в деталях, но думаю, что Салладорец просто привёл в действие составленные им самим заклятья. И ушёл. Они даже могли подумать, что убили его. Полагаю, он каким-то образом убедил их в этом, потому что охота прекратилась. Да и я... - Тёмный вздохнул, - я тоже понял, что его нет в живых. Перестал ощущать его. Однако в самые тёмные ночи, зимой... - голос Даэнура упал до шёпота, - мне кажется, я слышу его зов. Он... он счастлив. И хочет, чтобы я, его наставник, тоже присоединился к нему. И, как знать, быть может, в один прекрасный день я и впрямь увижу его и наконец-то расспрошу, как ему тогда удалось достичь всего этого.

"А я бы не присоединился. Никогда", - подумал про себя Фесс.

- В общем, этот трактат считается уничтоженным. Ты не найдёшь его нигде, скажу больше - его поиски могут оказаться гибельными. Когда Салладорца... когда Салладорец ушёл, многие из его последователей держались ещё почти целый век - до тех пор, пока последние копии трактата не попали в руки Инквизиции. Но ещё много лет спустя само название "О сущности инобытия" служило отличной приманкой. На неё ловили недовольных, тех, кто попытался идти своим путём.

- Нашим путём? - с нажимом спросил Фесс.

- Да. - Жёлтые глаза на миг опустились. - Путём Ночи, под невидимыми для прочих звёздами.

"Понятно, - подумал Фесс. - Наживка для любопытных - но, если хватать всех, кто потянется к трактату, зачем вообще нужен факультет?"

Чуть поколебавшись, он повторил это вслух.

- Они хотят приручить Тьму, Неясыть. Они страшатся её, но, как умные люди, пытаются противопоставить ей знание. Мы изучаем Мрак, а они изучают нас. Разве ты не понял еще, что каждый твой шаг становится известен милорду ректору?

- Понял, и давно, - сухо заметил Неясыть. - Только, по-моему, толку им от этого немного.

- Я тоже так думаю, - кивнул Тёмный. - Кстати, Неясыть, если б даже у меня и был здесь трактат Салладорца, читать его тебе ещё рано.

Фесс удивленно вскинул брови.

- Рано? Не думал, что к знанию применимо это слово. Я могу не понять, но...

- В том-то и дело, - медленно сказал Даэнур, - что ты как раз всё и поймёшь. И можешь захотеть... уйти. У тебя сильный и редкий дар, ты прирождённый маг, ты смог бы воплотить в жизнь рецепты и прописи Салладорца, но...

- Оставил бы тебя без ученика?

- Да, - кивнул декан. - Прости, Неясыть, но судьба не для того послала тебя мне, чтобы ты превращался в микрочастицу Великого Мрака!

- Вы верите в судьбу, наставник?

- Не слишком, Неясыть, не слишком. Просто я очень уж долго прожил среди людей. Поневоле перенимаешь вашу речь... А в судьбу я не верю. Впрочем, непохоже, чтобы в неё верил и милорд ректор. Ты заметил, что среди мэтров - не говоря уж о деканах - нет ни одного астролога или предсказателя?

Фесс кивнул. Разговор вился прихотливой нитью, ныряя то вправо, то влево, сплетая удивительный узор, по которому, словно по книге, можно было читать творимую прямо сейчас историю этого мира.