жий и на ногах домашние шлепанцы вместо туфель.
ней погавкалась и трусливо сбежала, забыв переобуться?
подруги.
Это ты должна любить своего Валеру, вот ты его и любишь. И не требуй от
мамы, чтобы ее вкусы совпадали с твоими.
ее доводы, пожалуй, сложноваты для славной, доброй, но ограниченной Эле-
ны. С неутихающей болью она снова и снова задавала себе вопрос: что на-
шел в этой глуповатой девчушке блестящий будущий ученый Валерий Турбин?
Он был аспирантом кафедры философии, и Катя познакомилась с ним, когда
он пришел в их группу на целый семестр вести семинарские занятия. Турбин
сразу выделил способную незаурядную студентку из общей массы третьекурс-
ников, с ней одной он мог разговаривать на том языке, на котором привык
общаться с профессорами и доцентами. Взаимный интерес вскоре подкрепился
взаимной симпатией, плавно перешедшей во влечено, и кто знает, как бы
все обернулось, если бы бездельница Эля не решила потащиться вместе с
подругой в институт, чтобы оказать ей моральную поддержку, пока та будет
сдавать экзамен по социальной психологии. Катя в аудитории сражалась с
вопросами билета в обществе преподавателя, а Элена в коридоре, присло-
нившись к подоконнику, переживала за нее в обществе молодого аспиранта,
который случайно проходил мимо. Вышедшей после экзамена Кате хватило од-
ного взгляда, чтобы понять, что произошло. Но Эля и Турбин списали ее
внезапную бледность на перенапряжение и волнение, вызванные экзаменом.
тому воевать с Элей за место возле Турбина. Рана до сих пор не зажила,
но ведь Катя не случайно выбрала для себя институт, где изучала филосо-
фию, социологию и психологию. Она занималась тем, в чем хорошо разбира-
лась, что было ей близко, понятно и интересно. И ей удалось развести в
своей душе в разные стороны любовь к Валерию Турбину и свою дружбу с со-
седкой и одноклассницей Элей Бартош. В глубине души она даже немного жа-
лела подругу: ни друзей, ни дела, которое бы ее занимало, ни интересов.
При такой жизни романтическая история действительно становится центром
существования, помыслов, чувств, и все, что ей угрожает, воспринимается
как катастрофа или, по крайней мере, как трагедия. В моей жизни, думала
Катя, Бог даст, еще будут другие интересные и умные мужчины, а Элька где
их найдет? Она же нигде не бывает, ни с кем не общается, ездит по загра-
ницам, но в этих тургруппах в основном женщины собираются, а если мужчи-
ны и попадаются, то обязательно или с женой, или с ребенком. Одинокие
богачи в турпоездки не ездят. Знакомиться на улице Эля тоже не может, ей
с детства строго-настрого внушили, что делать этого нельзя. Конечно,
Элька плевать хотела на родительские запреты, но она ведь и сама прек-
расно понимает: при том положении, которое занимает ее отец, никто в
семье не имеет права рисковать, заводя случайные знакомства. Эдак
собственного убийцу или грабителя в дом приведешь...
часов. Возвращаясь домой, Эля вытащила из почтового ящика газеты и ма-
ленький белый конверт. Конверт был не подписан, и она несколько секунд
задумчиво крутила его в руках, размышляя, надо ли его вскрыть самой или
отдать родителям. Любопытство победило, она надорвала край и вытащила
сложенный в четыре раза листочек бумаги. На нем крупными печатными бук-
вами было написано: "Не делай этого. Пожалеешь".
звонок. Леша открыл дверь, и на него вихрем налетела Даша с сияющими
глазами. Она была на восьмом месяце беременности, поэтому вместо свадеб-
ного платья на ней был надет легкий шелковый костюм кремового цвета,
состоящий из свободных широких брюк и длинной блузки на кокетке с мягки-
ми красиво спадающими складками. Беременность не испортила ее лица, об-
рамленного густыми медово-пшеничными волосами; огромные синие глаза
смотрели ласково и приветливо, и в умело сшитом костюме она выглядела
скорее не как будущая мать, а как очаровательная толстушка.
и лентяйка, но ты-то!
еще только восемь.
дет Александр, а у вас с Настей еще конь не валялся.
волнуйся, тебе вредно.
цы на месте и не нужно ли его гладить. Иди займись завтраком, а я пос-
мотрю костюм.
то и дело доносились вздохи и причитания Даши.
деть? Она же была где-то здесь... Конечно, юбку надо гладить... Нет, это
не невеста, это недоразумение какое-то... Хоть утюг-то есть в этом доме?
зультаты бурной Дашиной деятельности. Вся одежда из ее шкафа была разб-
росана на диване и креслах, а посреди комнаты на коленях стояла Даша и,
разложив на полу тонкое байковое одеяло, гладила Настину черную юбку.
Иди быстро пей кофе и начинай заниматься лицом.
краситься, хотя и признавала, что с умело наложенным макияжем становится
куда привлекательнее.
давно обо всем договорились. Я согласилась, что ты не будешь покупать к
свадьбе специальное платье, наденешь то, что есть, но уж лицо будь лю-
безна привести в порядок.
и закутанную в длинное махровое полотенце.
утюгом по юбке. - Не выводи меня из себя, шевелись. Мы же опоздаем!
выпила две чашки кофе и в выглаженном костюме стояла перед зеркалом в
ванной, нанося на лицо макияж.
оглядывая друг друга насмешливо, но придирчиво.
ливудского фильма. То ли костюм его был сшит у по-настоящему хорошего
портного, то ли выражение лица изменилось, но весь его облик, казалось,
кричал: "Я удачлив, и я могу все. У меня получается все, как я хочу, и
никто не может мне помешать".
ном в четыре раза листочке бумаги печатными буквами было написано: "Не
делай этого. Пожалеешь".
дать испуга и волнения.
это никакого отношения не имеет. Пойди, пожалуйста, на кухню и на пять
минут отвлеки Дашу и Лешку, чтобы они не входили в комнату. Мне нужно
позвонить.
вателя Ольшанского.
но, здорово испугался. Мне в дверь сунули письмо угрожающего содержания.
Чтобы я не сообщала следователю, то есть вам, о нашей с ним вчерашней
встрече, а то, дескать, пожалею.
такие письма никогда пальцами не хватаюсь, это уже на уровне рефлекса.
Афанасьев Роман
Круз Андрей
Самойлова Елена
Андреев Николай
Володихин Дмитрий
Распопов Дмитрий