глазах?
конце концов, бывают случайные обмолвки, и не стоит с маху выдвигать
версии...
Это был мой ученик, знаете ли. У меня не так уж много учеников, а Климов был
из лучших. И потому настроение у меня препакостное. Вы уж не обижайтесь,
лады?
сторону "девятки".
делали, очевидного факта не скроешь: мы сюда прилетели расследовать смерть
Климова... разумеется, ни в коей степени не нарушая здешних законов. Это
очевидно для любого потенциального противника, а потому не будем
дергаться...
таскаться.
выставлено, еще в аэропорту, на всякий случай, и у хвостов теперь есть свой
собственный хвост. Полезно все же быть предусмотрительным...
веток перегораживает таежный ручеек. Горластое сборище намеревалось
оттянуться по полной программе: гордо реяли флаги Народного фронта (те
самые, кстати, под которыми во времена оккупации маршировали полицаи),
содержание огромных разнокалиберных плакатов сводилось к коротенькой, не
блещущей глубиной либо оригинальностью мысли: "Геть Лукашевича!", в разных
концах орало десятка полтора мегафонов, старательно озвучивавших тот же
нехитрый лозунг. Перекошенные в крикс морды, слюна летит на метр вокруг,
надрываются интеллигенты в траченных молью бородах, климактерические дамочки
и щуплые юнцы, ближайший оратор добросовестно пытается вопить на рутенском
языке (которого добрых девяносто пять процентов рутенов попросту уже не
помнят), но получается у него плохо, то и дело сбивается на презренную
"расэйску мову", и какой-то шизик уже наскакивает на милиционеров из
оцепления, а другой старательно пытается поджечь цветной портрет Лукашевича,
но спички у него гаснут на ветру, а бумага толстая и оттого никак не может
заняться...
видимо, не могли определить, к какой разновидности отнести пассажиров:
союзников, врагов или непричастных прохожих. Впрочем, третьей категории для
этих болванов с их черно-белым мышлением не существовало...
повыбивают...
политических бурь, кучковались вожди и духовные отцы - и бывший "пан
президент" Шуршевич (помесь Фантомаса с боровом), и широко известная в узких
кругах литераторша Светлана Ляпсиевич, авторша бестселлера о лесбиянках
"Плюшевые девочки" (по слухам, героини бестселлера литературную дамочку
однажды напоили и попользовали), и поэт Дроч-Хрустилло, картинно-седовласый
старец, недавно объявивший себя отдаленным потомком короля Ягайлы, и с
полдюжины народных трибунов обоего пола рангом помельче. Их гуру, Сымон
Возняк, давно уже пребывал на вольной американской земле, не без оснований
опасаясь показываться в Рутении, где его ждала уголовная ответственность по
четырем статьям сразу,- но сподвижнички пока что разгуливали на свободе,
старательно мутя умы, без особого, впрочем, успеха.
пакость готовится...
пальца...
жареного поросенка, дополнял это сходство яблокообразным микрофоном, в
который вдохновенно вещал, стоя под прицелом громоздкой видеокамеры.
Личность была, как выражался классик, гнуснопрославленная - главным образом
шумной провокацией на литовской границе, учиненной, конечно же, во имя
свободы печати и борьбы с тираном Лукашевичем. Равно и последующей недолгой
высидкой на казенных нарах, после которой Петюню иные газетки сравнивали то
с Шильонским узником, то с самим аббатом Фариа. Люди посвященные тем
временем хихикали в кулак: мало кому было известно, что Петюня, оказавшись в
камере вместе с семью жутчайшими на вид личностями, живо заинтересовавшимися
репортерской задницей, в панике отбил кулаки о дверь камеры, умоляя
перевести его в более приличное общество,- и в обмен моментально выложил
все, что интересовало следователя (о чем, понятно, благоразумно не сообщил
ни "вознякам", ни прочей демократической общественности). Весь смак этой
истории как раз в том и заключался, что все семеро были кадровыми офицерами
рутенского ГБ, мастерски изобразившими громил-выродков. Эти пикантные
подробности, правда, остались широкой публике неизвестными, и Петюня пошел в
гору, залетев в довольно высокие телехоромы. Рутению он благоразумно покинул
и бывал здесь исключительно наездами, старательно освещая особо шумные
безобразия своих подельников по Народному фронту. Что-то здесь опять
назревало...
Чему тебя учили?
пространство меж серым "уазиком" и тесной кучкой тщедушных бородачей с
коряво написанными плакатами.
-дошло до них, надо полагать, что сидевшие в машине вовсе не торопились
укрепить собою оппозиционные ряды. Стекло было опущено до половины, и Данил,
тщательно прицелившись, щелчком послал окурок так, что длинный бычок
угодил-таки агрессору за расстегнутый ворот,- и бедолага, враз потеряв
интерес к высокой политике, выронил плакат, обеими ладонями принялся хлопать
себя по животу. Данил осклабился. Остальные рванулись к машине, но "Волга"
уже задним ходом выскочила на оперативный простор и, развернувшись под визг
покрышек, помчалась прочь мимо кучек опоздавших недругов батьки Лукашевича,
торопливо подтягивавшихся к эпицентру.
походила, точнее говоря. Данил с самого начала подозревал, что дело не будет
вести ни один из здешних Джеймсов Бондов, но и не думал, что придется
столкнуться со столь уж ярко выраженным здешним детским садом...
распространенной рутенской фамилией Данич - судя по возрасту, только что
выпорхнувшее с юридического факультета. Гуманитарный ромбик прямо-таки сиял
новехонькой эмалью, а мундирчик, полное впечатление, ни разу еще не
подвергался глажке. Ну да, и рамка на двери кабинета пуста - попросту еще не
успели изготовить табличку с фамилией его новоиспеченной хозяйки. Детский
сад. Значит, у них ни малейшей зацепки, ни единой странности в глаза не
бросилось...
молодом энергичном боссе, Данил скромно уселся в уголке, водрузил на колени
папку и помалкивал. Зато Паша с ходу обрушил на юную Олесю весь пламень
своего белозубого и шестифутового обаяния, к коему та не осталась
равнодушна, с видимой неохотой водрузила перед собой тощенькую картонную
папочку, не сразу погасила безмятежно-кокетливую улыбку:
понимаю... то есть, не особенно и понимаю, если честно, но если уж так
полагается...
пронзительной зубной боли. Нужны, конечно, в нашей суровой жизни этакие
чистые девочки с ясными глазами нараспашку, не умученные погаными
сложностями профессии, но сейчас отчего-то не тянет умиляться сей
невинности. Им здесь чертовски повезло, обитателям тихого заповедника,-
были, конечно, и тут свои криминальные реалии, были и остаются, но по
здешним местам, к их счастью, не прокатились ополоумевшим асфальтовым катком
российские забавы вроде ваучерной приватизации, финансовых пирамид, танковой
пальбы по парламенту. Все, что здесь имелось криминального, скорее
напоминало игры детишек в песочнице, бледные подражания взрослым занятиям...
Чтобы приезжали какие-то частные службы безопасности, вмешивались в работу
органов...
обаятельной улыбкой.- Мы люди законопослушные, понимаем джентльменское
обхождение, а уж насчет "вмешиваться" и речи быть не может. Всего-навсего
зададим вам пару вопросов с разрешения начальства, только и всего. Так уж у
нас, взбалмошных россиян, полагается. Мы люди маленькие, нас послали, мы и
прилетели, хотя своих забот выше головы. У меня медвежья охота сорвалась, у
Данилы Петровича внук в первый класс собирается... Да разве ж нас начальство
спрашивает?
откровенное сочувствие. Она пожала плечами, повертела в руках папку:
Суворов Виктор
Шилова Юлия
Посняков Андрей
Ильин Андрей
Белогорский Евгений
Рыбаков Вячеслав