Чтение 4–й страницы книги ~Дорога скорби~

-- Если мне понадобится что-то изменить, я могу позвонить вам на со-
товый телефон?

-- Всегда.

-- Отлично. Увидимся завтра.

Я положил трубку и снова уселся в кресло. Чарльз посмотрел на сотовый
телефон, который я на этот раз положил на стол рядом со стаканом, и задал
напрашивающийся вопрос:

-- Почему ты перезваниваешь им? Почему бы тебе Просто не поговорить?

-- Ну, эту штуку кто-то прослушивает.

-- Прослушивает?

Я объяснил, что открытая радиопередача небезопасна, потому что позво-
ляет всякому достаточно знающему и ловкому человеку слушать то, что для не-
го не предназначено.

-- И что тебя навело на эту мысль?

-- Множество мелочей, которые недавно стали известны разным людям и о
которых я с ними не говорил.

-- И кто же это?

-- Я точно не знаю. А еще кто-то залез в мой компьютер по сети. Кто
-- я тоже не знаю. Сейчас это на удивление легко -- но опять же, только для
специалиста -- взломать личные пароли и прочесть секретные файлы.

Слегка нетерпеливо Чарльз заметил:

-- Компьютеры не по моей части.

-- А мне пришлось научиться. -- Я коротко усмехнулся. -- Это не нам-
ного сложнее скачек с препятствиями в Пламптоне в дождливый день.

-- Все, что ты делаешь, поражает меня.

-- Я хотел бы остаться жокеем.

-- Да, я знаю. Но даже если бы все было хорошо, тебе все равно приш-
лось бы вскоре оставить это дело, ведь так? Сколько тебе уже? Тридцать че-
тыре?

Я кивнул. Скоро будет тридцать пять.

-- Немногие жокеи продолжают выступать, став старше.

-- Чарльз, вы делаете жизнь такой приятно простой.

-- Ты приносишь больше пользы людям на своем нынешнем месте.

Чарльз имел обыкновение вести разговоры, вселяющие бодрость духа,
когда считал, что мне это нужно. Однажды он сказал о том, что я похож на
кирпичную стену, -- когда замыкаюсь в себе и отгораживаюсь от всего света,
дела плохи. Может быть, он и прав. Но, по-моему, замкнуться в себе вовсе не
означает отрешиться от внешнего мира. Даже если окружающие думают иначе.

Дженни, моя любимая и ныне бывшая жена, сказала, что не сможет с этим
жить. Она хотела, чтобы я оставил скачки и стал помягче, а когда я не захо-
тел- или не смог, -- мы разошлись. Она недавно снова вышла замуж, и на этот
раз связала свою жизнь не с тощим темноволосым клубком комплексов, склонным
к риску, а с мужчиной, который больше ей подходит, -- надежным, седеющим,
приветливым и незакомплексованным человеком с рыцарским званием. Дженни,
воинственная и несчастливая миссис Холли, стала теперь безмятежно спокойной
леди Вингхем. Ее фотография с сэром Энтони, красивым и довольным, стояла в
серебряной рамке у Чарльза на столе рядом с телефоном.

-- Как там Дженни? -- вежливо спросил я.

-- Прекрасно, -- без выражения ответил Чарльз.

-- Хорошо.

-- По сравнению с тобой он человек скучный, -- отметил Чарльз.

-- Вам не следует так говорить.

-- В своем собственном доме я могу говорить все, что мне заблагорас-
судится.

В согласии и взаимном удовольствии мы провели тихий вечер, течение
которого нарушили только пять вызовов по моему сотовому телефону: всем с
разной степенью безапелляционности требовалось узнать, где они могут найти
Сида Холли. Каждый раз я отвечал:

-- Это справочная служба. Оставьте номер своего телефона, и мы пере-
дадим ваше послание.

Все звонившие, кажется, работали в газетах, чем я был несколько оза-
дачен.

-- Не знаю, как они все разнюхали этот номер, -- сказал я Чарльзу. --
Он нигде не значится. Я даю его только тем людям, с которыми работаю, чтобы
они могли связаться со мной днем и ночью, чьи звонки я не хочу пропускать.
Я говорю им, что это личная линия связи только для них. Этот номер не ука-
зан на моей визитной карточке, его нет в моих записях. Я довольно часто пе-
реадресовываю на этот номер звонки со своего домашнего телефона, но сегодня
я. этого не сделал из-за Гордона Квинта. Так откуда половина газетчиков
Лондона узнала номер?

-- Как ты будешь это выяснять? -- спросил Чарльз.

-- Ну... думаю, что найму Сида Холли.

Чарльз засмеялся. Мне было немного не по себе. Кто-то прослушивал
этот номер, а теперь кто-то его разгласил. Не то чтобы мои телефонные раз-
говоры были совершенно секретными -- я обзавелся номером с ограниченным
доступом почти единственно ради того, чтобы телефон не жужжал без необходи-
мости в самые ответственные моменты, -- но теперь у меня было такое чув-
ство, что кто-то умышленно оказывает на меня давление. Кто-то влез в мой
компьютер -- не очень глубоко, поскольку я знаю множество способов защиты.
Кто-то достает меня через электронику. Выслеживает.

Довольно -- значит довольно. Пять репортеров -- это слишком. Сид Хол-
ли, как я сказал, займется расследованием этой загадки.

Миссис Кросс, домоправительница Чарльза, приготовила нам простой ужин
и хлопотала вокруг меня, как наседка. С некоторым чувством вины я иногда
находил ее заботы слишком назойливыми, но всегда посылал ей открытки ко дню
рождения.

Я рано отправился в постель и, как всегда, обнаружил, что миссис
Кросс зажгла в моей комнате свет, приготовила свежую пижаму и пушистые по-
лотенца.

Какая жалость, что дневные неприятности нельзя забыть так легко.

Я разделся, почистил зубы и снял протез. Левая рука "кончалась" в че-
тырех дюймах ниже локтя -- привычно, но все же до сих пор напоминает об ут-
рате. Правая рука при каждом движении болела нестерпимо. Черт бы все поб-
рал, подумал я и провалился в сон.

ГЛАВА 2

Утро не принесло облегчения. Я иногда пользовался услугами одной лон-
донской частной фирмы, которая предоставляла автомобиль с шофером, для того
чтобы перевозить людей и вещи, которые я хотел укрыть от слишком любопытных
взглядов.

Поскольку обе руки у меня были не в порядке, я позвонил от Чарльза, с
его безопасного телефона, своим друзьям в "Теле-Драйв".

-- Боб? Мне нужно попасть из места к северо-западу от Оксфорда в
Кент, в Кентербери. По дороге сделать пару коротких остановок, а примерно
во второй половине дня вернуться в Лондон. Это возможно?

-- Давай адрес, -- тут же сказал он. -- Мы выезжаем.

Я позавтракал вместе с Чарльзом. Миссис Кросс на свой старомодный лад
накрыла стол -- тосты, кофе, каша и омлет. Чарльз не представлял себе утра
без яиц. Он ел и смотрел, как я пью кофе, пользуясь только левой рукой.
Зная мою нелюбовь к объяснениям, он не делал никаких замечаний касательно
железных труб.

Он читал газету, которая, как он мне дал понять, сделала сенсацию из
смерти Джинни Квинт. Две колонки занимала фотография, на которой Джинни
улыбалась. Я постарался не думать о том, как она могла выглядеть после па-
дения с шестнадцатого этажа. Чарльз прочитал вслух:

-- "Друзья говорят, что она была удручена предстоящим судом над сы-
ном. Ее муж, Гордон, отсутствует". Другими словами, репортеры не могут най-
ти его.

Суровое испытание прессой, подумал я. Мучение последних нескольких
дней.

-- Как ты считаешь, Сид, -- сказал Чарльз самым своим спокойным и
вежливым тоном, -- ярость Гордона была преходящей или... э-э... маниакаль-
ной?

-- Я считаю, -- повторил я за ним, -- что не стоит судить так поспеш-
но. Гордон, возможно, и сам этого не знает.

-- Будь осторожен, Сид.

-- Разумеется. -- Я проанализировал впечатления, оставшиеся у меня от
коротких секунд нападения на Пойнт-сквер. -- Не знаю, где была Джинни, ког-
да она выбросилась из окна, но не думаю, что Гордон был с ней. Я имею в ви-
ду то, что, когда он напал на меня, он был одет так, как одевался во время
пребывания в деревне. Ботинки в грязи, вельветовые брюки, старая твидовая
куртка, голубая рубашка с открытым воротом. А металлическая труба, которой
он ударил меня... Это был не прут, а двухфутовый кусок стального столба,
вроде тех, на которые крепят сетчатые ограды. Я видел в нем дырки для про-
волоки.

Чарльз выглядел изумленным. Я продолжал:

-- Думаю, что он был дома, в Беркшире, когда ему сказали о Джинни.
Если бы я поискал в окрестностях, то нашел бы "Лендровер" Гордона где-ни-
будь поблизости от Пойнт-сквер.

Гордон Квинт, хотя и был землевладельцем, сам работал на своих акрах.
Он водил трактор, косил траву, вместе с работниками чинил изгороди, огора-
живал пастбища и прореживал лес, наслаждаясь как самим физическим трудом,
так и удовлетворением от хорошо сделанной работы.

Я знал, что он к тому же любуется собой и ждет восхищения всех вок-
руг, включая Джинни. Ему доставляло удовольствие быть радушным хозяином,
чтобы у его гостей не возникало сомнений в его превосходстве.

Человек, которого я видел на Пойнт-сквер, забыл все свои "помещичьи"
манеры и был грубым, жестоким, разъяренным -- и странным образом куда более