Чтение 4–й страницы книги ~Сознавайтесь, Флетч~

толстые ли здесь стены. Квартира-то для вас новая. Вы только что из Рима,
где оставили свою невесту. Классический случай, двое взрослых в комнате,
причем их желания не совпадают. В раздражении, из злости, от страха, в
ярости, вы что-то хватаете и бьете ее по голове. Чтобы утихомирить ее...
или заставить замолчать. Но, к вашему изумлению, она падает у ваших ног и
затихает навсегда.

Флинн потер один из своих зеленых глаз ладонью огромной руки.

- Ну, мистер Флетчер, разве я не изрек очевидную истину?

- Инспектор? Неужели вы думаете, что все так и было?

- Нет, не думаю.

Теперь его глаза скрылись под ладонями обеих рук.

- Сейчас, по крайней мере, нет, - продолжил Флинн. - Будь вы выпивши,
да, я бы в это поверил. Или не обладали столь привлекательной внешностью.
Зачем еще эти девчушки болтаются в барах, если не для того, чтобы
встретить такого вот Питера Флетчера. Я бы поверил в мою версию, будь вы
менее уверены в себе. Мне представляется, что гораздо проще избавиться от
тела сопротивлявшейся женщины, чем подвергнуть себя полицейскому допросу.
Впрочем, возможно, тут я и ошибаюсь, у всех свои странности. И если бы не
звонок по контактному телефону полиции, я бы мог поверить, что вы
находились в состоянии аффекта, не отдавали отчета своим действиям. Нет, в
это я тоже не верю.

- То есть вы не собираетесь арестовать его, инспектор? - подал голос
Гроувер.

- Нет, Гроувер, - Флинн встал. - Моя интуиция возражает.

- Сэр!

- Я уверен, что вы правы, Гроувер, но помните, пожалуйста, о том, что
мне не довелось получить столь блестящую подготовку, характерную для
полицейских Бостона. Не сомневаюсь, что любой из ваших не менее опытных
коллег в мгновение ока упек бы мистера Флетчера за решетку. Но в
аналогичных случаях, Гроувер, решающую роль играет именно неопытность.

- Инспектор Флинн...

- Тихо. Тихо. Если этот мужчина виновен, а вероятность этого
по-прежнему велика, мы найдем новые свидетельства его вины. Если б я сам
не видел чемоданы в прихожей, то подумал бы, что все его россказни - ложь.
Я подозреваю, что так оно и есть. Я впервые вижу человека, пишущего об
изящных искусствах, и не убежден, что среди ему подобных преобладают лжецы
и убийцы.

- Полагаю, вы собираетесь запретить мне покидать город, - предположил
Флетч.

- Отнюдь. Наоборот, мистер Флетчер, если вы покинете город, ситуация
станет еще более интересной.

- Я пошлю вам почтовую открытку.

Флинн посмотрел на часы.

- Что ж, если Гроувер отвезет меня домой, я как раз успею выпить
чашку настоя ромашки с моей Элзбет и детками.

- Отвезу, инспектор, - Гроувер открыл дверь в опустевшую прихожую. -
Я хочу поговорить с вами.

- Разумеется, хотите, Гроувер. Я в этом не сомневаюсь.

ГЛАВА 4

Утром Флетч позвонил в Рим. Обычно требовалось немалое время, чтобы
соединиться с другим берегом Атлантического океана, да и на поиски Анджелы
ди Грасси всегда уходили драгоценные минуты, но на этот раз, к его полному
изумлению, Рим дали мгновенно, а Анджела взяла трубку после первого
звонка.

- Энди? Добрый день.

- Флетч? Ты в Америке?

- Прибыл благополучно. Думаю, теперь и ты сможешь долететь до Бостона
целой и невредимой.

- О, я с удовольствием.

- Я застал тебя за ленчем?

- Да.

- Что ты ешь?

- Холодную спаржу под майонезом. И клубнику. Ты позавтракал?

- Нет. Я еще не вставал с постели.

- Это хорошо. Какая у тебя кровать?

- Великовата для одного.

- Других, по-моему, просто нет.

- Наверное, ты права. Кровать всю ночь мешала мне спать, нашептывая:
"Энди! Энди! Где ты? Нам тебя не хватает..."

- Моя кровать шептала мне то же самое. Какая у вас погода?

- Не знаю. Из-за тумана ничего не видно. А как идет сражение?

- Без особых успехов. Весь день я провела с адвокатами и комиссарами
каких-то ведомств. Но не выяснила ничего определенного. Все чиновники
говорят нам, что он мертв, мы должны считать его умершим, свыкнуться с
этим и продолжать жить. Поэтому, собственно, мы и организовали похороны.
Но адвокаты настаивают, что все должно оставаться в подвешенном состоянии,
пока мы не получим исчерпывающей информации. Помнишь мистера Роселли? Он
присутствовал на папиных похоронах в понедельник. Папин адвокат. Скорбел
больше всех. Все время сморкался в носовой платок и вытирал слезы. А днем
позже, вчера, он вскидывает руки вверх и говорит, что они ничего не могут
сделать, пока не будут знать наверняка, что папа умер.

- И что ты собираешься делать?

- Попытаюсь переломить их. Все мне очень сочувствуют.

- Но не ударяют пальцем о палец.

- Я слышала, что адвокаты все такие. Выдаивают наследство, как
корову, забирают львиную долю на гонорары, а ошметки оставляют
родственникам.

- Иногда случается и такое.

- И Сильвия, моя дорогая мачеха Сильвия, как всегда, в своем амплуа.
Каждые десять минут она объявляет себя графиней ди Грасси. Должно быть, в
Риме уже каждый швейцар знает, что она - графиня ди Грасси. А я вроде бы
беспризорница.

- Почему бы тебе не бросить эту тягомотину и не прилететь сюда?

- В этом все дело, Флетч. Каждый считает своим долгом сказать нам,
приспосабливайтесь и живите, как будто ничего не случилось. Но мы не можем
жить, не получая денег из наследства отца. А на него наложен арест.

- Не понимаю, почему тебя это тревожит. Мы с тобой поженимся, и ты
будешь спокойно дожидаться, пока адвокаты уладят все наследственные споры.
Забудь обо всем и приезжай.

- Не могу, Флетч, плевать я хотела, сколько будут улаживаться все эти
дела. Не нужны мне сейчас ни этот старый дом, ни деньги отца. Но я хочу,
чтобы огласили завещание. Хочу знать, кому отходит основная часть
наследства - третьей жене моего отца или его единственной дочери. Мне это
важно.

- Почему?

- Если все отходит Сильвии, прекрасно. Отец вправе принять такое
решение. Оспаривать его я не буду. Если я потеряю фамильный дом, уйду, не
оглядываясь. И ни когда больше не подумаю, что несу ответственность за
стариков-слуг. Ты же знаешь, Флетч, Риа и Пеп воспитывали меня с самого
детства. Если же большую часть состояния получу я, мне и заботиться о них.
А сейчас я ничего не могу для них сделать. Даже ответить на вопросы,
которые читаю в их взглядах. И пока отвечаю за них. А Сильвия может брать
свой драгоценный титул и катиться с ним к чертовой матери.

- Энди, Энди, это же одни эмоции.

- Да, эмоции. Мне все равно, будет исполнена воля отца или нет. Но я
хочу знать, что написано в завещании.

- Я удивлен, что ты не можешь узнать у Роселли содержание завещания.

- Роселли! Маленькой он качал меня на колене. А теперь не говорит ни
слова!

- Может, тебе снова покачаться на его колене?

- И Сильвия ни на шаг не отпускает меня. Или говорит каждому
встречному, что она - графиня ди Грасси, или пытается выяснить, что я
намерена делать. И поминутно повторяет: "Куда уехал Флетчер? Почему туда?
Чем он занимается в Бостоне?"

- Ты ей сказала?

- Сказала, что ты полетел в Бостон по личному делу. Касающемуся
только тебя.

- Послушай, Энди. Не забывай, почему я в Бостоне.

- Лучше бы тебе поскорее найти их, Флетч. Дело принимает серьезный
оборот. Если Сильвия унаследует состояние отца, едва ли она позаботится о
слугах. Какие у тебя успехи?

- Хорэн, владелец галереи, звонил вчера вечером. Практически сразу
после моего приезда.

- Что он сказал?

- Он никогда не слышал о такой картине. Сегодня утром я с ним
встречусь.

- Он никогда не слышал об этой картине Пикассо?

- Так он сказал.

- И что ты думаешь?

- Не знаю. По голосу не чувствовалось, что он лжет.

- Это ужасно, Флетч. Но все-таки тебе легче, чем мне, Флетч. Не нужно
общаться с Сильвией, графиней ди Грасси.

- Послушай, Энди, я хочу попросить тебя об одной услуге.

- Все, что хочешь, душа моя.

- Не смогла бы ты съездить в Канья?

- Сейчас?