Чтение 4–й страницы книги ~Автономный рейд~

Мы проверили, но слежку обнаружить не смогли:

час пик. В потемках и сполохах реклам даже цвет машин не поймешь
толком, а уж чтобы засечь ту, которая тебя ведет, -- тем более. А если их к
тому же несколько, вообще глухой номер. Док молчал. Он хоть и был когда-то
старше меня званием и до сих пор существенно опережал в возрасте, но знал,
когда нужно приказывать, а когда нет.

-- Ну что ж, -- вздохнул я, припоминая кстати боцмановское словечко. --
Пойду-ка я в автономный рейд. Пока вы со связью определитесь и сообщите мне
на пейджер.

-- Согласен, -- сказал Док. -- Ну что, рулим к метро?

Мы выбрали подходящий момент, и возле "Сухаревской" он прижался к
бровке, а я метнулся в арку, где "Медицинская газета". Я уже столько раз
пользовался тамошним хитрым проходом, что, хотя до сих пор не читал этого
издания, абсолютно уверен в его важности и полезности.

В метро, а также в иные публичные места, включая общепит, мне с,
возможно, черт-те чем в кейсе соваться было никак нельзя. Даже при наличии
глушилки. Так что через полтора часа я основательно задубел, петляя в своей
хилой замшевой курточке по дворам. Я ж не планировал работать на свежем
декабрьском ветерке -- как-никак собирался лететь на юг. Кстати, я бывал в
молодости в Грузии. Ох и хорошо же там! Тепло и весело. Правда, это было еще
в советские времена. И летом.

Нет-нет да и мелькала у меня малодушная мыслишка вызвать на связь
генерала Голубкова, дабы прибегнуть к помощи родного УПСМ. В конце концов,
мы их столько раз выручали, почему бы и им мне не помочь? Но тошнее всего
для меня была мысль о том, что все мои теперешние действия и мучения
основаны фактически на мнении собаки! И если эта сука Регина, предположим,
напустила туману, решив по-легкому срубить полсотни баксов, то я-то в каком
виде окажусь?

Приходилось выкручиваться в одиночку.

Глава вторая. Генерал Голубков и УПСМ

В то время, когда замерзший Муха слонялся по вечерней Москве, в
Управлении планирования специальных мероприятий (УПСМ) заканчивалось
совещание начальников отделов. Шло оно на втором этаже скромного особнячка,
якобы принадлежащего небольшой коммерческой фирме "Контур". Но и здание, и
само управление могли называться как угодно. Например, "Управление
поставками смазочных масел" или "Комитет независимого туризма". Суть бы от
этого не изменилась. УПСМ было спецслужбой, независимо от ФСБ и ФАПСИ
предоставлявшей администрации президента информацию, которая могла улучшить
управление страной. А еще УПСМ по приказу Самого или по собственной
инициативе вмешивалась в определенных случаях в ситуации, которые
представляли угрозу России.

Начальник УПСМ генерал-лейтенант Александр Николаевич Нифонтов,
заканчивая совещание, сделал паузу и с легким вздохом объявил:

-- Товарищи офицеры, вынужден вас огорчить. И прошу проинформировать
своих подчиненных, присовокупив, что только крайняя необходимость вынуждает
меня на этот шаг. Денежное довольствие за декабрь будет выплачено в
половинном размере. То же самое за январь.

В узком зале вокруг широкого и длинного овального стола сгустилась
тишина. Почти все присутствующие уже знали о предстоящем. На то они и
разведчики, чтобы знать о событиях заранее. Но все равно многие надеялись,
что уж перед Новым-то годом их эта неприятность минует.

-- Это связано с тем, -- выложив самое трудное, Нифонтов почувствовал
себя свободнее, -- что нам необходимо срочно закончить работы по экранизации
здания. А бюджетное финансирование практически заморожено. Вам не надо
объяснять, как важно обезопасить наши компьютеры, наши собственные системы
связи и прочую электронику. Посему уверен, что вы и ваши люди правильно
поймете ситуацию. Даю слово офицера, что в феврале -- марте все
задолженности будут погашены. Причем с учетом инфляции. Вопросы есть? Все
свободны, Голубкову остаться.

Мрачновато покидали подчиненные Нифонтова защищенный от всех видов
прослушивания зал для заседаний. Генералу-то что -- он проинформировал их и
забыл. А им еще смотреть в глаза своим подчиненным. И так же сухо, делая
вид, что ничего особенного не случилось, сообщать, что праздник у них будет
куцым. А после Нового года вообще придется опять жить, занимая у гражданских
знакомых. А потом начальникам отделов предстояло самое тяжкое: прийти домой
и там доложить женам и тещам, что надо затягивать пояса. Причем женам и
тещам не объяснишь, что их деньги уйдут на меры по безопасности от ЭМБ, к
тому же эта новая напасть -- электронно-магнитные бомбы -- секретна.
Придется мямлить что-нибудь об общей экономической и финансовой
напряженности в стране.

ЭМБ -- это в принципе простые устройства, которые могут мощным
бесшумным и невидимым импульсом не просто стереть все данные из имеющихся в
радиусе сотен метров компьютеров, но и полностью вывести их из строя. А в
компьютерах УПСМ много чего такого, что обеспечивает безопасность страны и
стабильность ее руководства. Допустить их повреждение -- значит нанести урон
в тысячу крат больший, чем стоит надежная экранизация помещений, где
установлены основные серверы. Притом что погибшие уникальные данные в
деньгах можно оценить лишь весьма приблизительно: ведь многое из того, что
хранится в этих компьютерах, оплачено усилиями суперагентов УПСМ, их
здоровьем, а иногда и жизнями...

Но все равно, единственное, что облегчало душу покидавшим помещение
офицерам, -- это уверенность, что и сам генерал-лейтенант выпишет себе такую
же неполную получку, как и всем прочим. Утешение слабое, но все же лучше,
чем никакого...

Нифонтов же, озвучив неприятное решение, тут же о нем совершенно забыл.
Он считал, что всякая служба чревата лишениями. Как на фронте случается и
поголодать из-за перебоев в снабжении, так и спецслужбистам не зазорно на
время ужаться в получке. Поэтому реплика генерал-майора Голубкова его в
первый момент озадачила:

-- И как же ты, интересно, собираешься компенсировать инфляцию? --
спросил начальник оперативного отдела УПСМ. -- Да тебя финансовое управление
с дерьмом за это смешает. Нет ведь правительственного разрешения на сей
счет...

-- Инфляцию? Какую инфляцию? -- недоуменно спросил генерал-лейтенант.
-- А-а, ты еще об этом. Очень просто. Кто-то из наших обратится в суд. И суд
меня обяжет выплатить задолженность с учетом инфляции. Никакая ревизия не
придерется!

Нифонтов был горд своей идеей, но Голубков снова удивился:

-- В суд? Военнослужащий? И кто ж на это решится?

-- Кто угодно. Кому прикажу. Ты, например. Судебное заседание будет
закрытым. Собственно, чего там заседать, если судья свой человек, а я не
против иска?

-- Не боишься прецедента? -- ругая себя за свой язык, сомневался
Голубков. -- А ну как все войдут во вкус и начнут сутяжничать?

-- А кто узнает? О судебном решении будут знать четверо: ты, я,
зампофин и судья. Ладно, хватит об этом. Ты мне лучше объясни, что у тебя с
резидентом по Кавказу?

-- Все в порядке, -- доложил Голубков. -- Встретились. Материалы он мне
передал, но там пока мало конкретики. Что воруют -- очевидно. А данные о
бронетранспортерах, которые ушли в Армению, и о зенитных пулеметах,
переправленных в Чечню, -- пока еще на уровне предположений и домыслов. Из
боксов и со складов техника исчезла, -- это факт. Но, понятно же, что,
проведи мы там проверку, окажется, что все погибло под селями и обвалами
либо списано как отслужившее моторесурс.

-- А в Абхазии?

-- В Абхазии тем более. Боевые действия, ты ж понимаешь. Сгорел
вертолет. А там иди разберись, подбили его сепаратисты или грузины? Или,
наоборот, купили те или другие.

-- Ну и каковы твои предложения? -- кивнул, соглашаясь, Нифонтов. --
Что мне докладывать куратору?

-- Есть пока две зацепки. У резидента на примете один зампотех, который
через пару месяцев увольняется в запас по выслуге. Вроде бы он не против в
обмен на гарантию амнистии и выплаты всего, что ему причитается за службу,
дать показания. Свидетель он мощный: у него будут не только детальные
списки, личное свидетельство, но и ксерокопии подделанных документов. Вторая
-- через грузин. У меня есть надежный выход на канцелярию Шеварднадзе. Если
там удастся, то их контрразведка может нам много чего сообщить полезного. И
не только о хищениях и коррупции.

-- Я-асно, -- задумчиво протянул начальник управления. -- Только вот
что... Давай-ка мы это как-нибудь похитрее залегендируем. Не надо, чтобы это
выглядело как наше сотрудничество с ними. Понял? Пусть это будет как бы
работа у них нашего крота.

Голубков кивнул. Ему не надо было напоминать, что предыдущий президент
России недолюбливал президента Грузии. Тот еще во время их совместного
пребывания в Политбюро ЦК КПСС не слишком высоко оценил деловые качества
будущего реформатора России. Шеварднадзе, опытный, но жестковатый грузин,
слишком четко понимал, к чему могут привести амбиции без понимания сути
событий. И вот из-за прошлых обид, злопамятности высшего чиновника России и
обострившегося положения в Абхазии два православных народа оказались в
конфронтации: Но Нифонтов и Голубков были служивыми людьми, а служивые
командующих себе не выбирают, служивым приходится исходить из того, что
есть. Выкручиваться.

-- Понял, -- резюмировал генерал-майор. -- Оформим моего человека как
крота, имя засекретим, выпишем вознаграждение. Доклад представлю, как
результат агентурной разработки, так?

-- Так. Теперь вот что еще. Как, Костя, ты объяснишь мне вот это? -- И
Нифонтов достал из лежавшей под его тяжелой волосатой рукой густо-зеленой
папки ксерокопию заметки из англоязычной газеты, к которой был подколот
отпечатанный на принтере перевод.

"Как сообщил источник в Кремле со ссылкой на генерал-майора К. Д.