Чтение 4–й страницы книги ~Последний солдат президента~

оппозиционеров, пообещавшей ей самоотречение Лукашенко от власти в самые
ближайшие дни. Та, другая группа была гораздо более серьезной, чем кучка
немытых психопатических личностей из БПК, ибо в ее состав входили высшие
государственные чиновники страны. Если у них ничего не выйдет, тогда можно
будет обратиться к услугам Прутько. А пока рано.

***

Владислав был не из тех, кто сдается.

Поэтому он плотно насел на Бобровского и вытянул из него массу
подробностей относительно хранения, транспортировки и применения ядерного
оружия. Ничего особо секретного майор не рассказал, но на основе услышанного
Рокотов выстроил-таки у себя в мозгу логическую цепочку.

Одиннадцать цифр и букв в каждой строчке сами по себе не могли быть кодом
инициации ядерного взрыва. Команда на применение заряда состоит из большего
количества знаков - тридцати или сорока. Соответственно, у Арби была лишь
часть кода, запускавшая одну из систем устройства. Это могли быть приказ на
старт ракеты, команда на разделение боеголовок из основной части или
подключение системы прицеливания на финальном отрезке траектории.

Биолог выдул чашку кофе и снова пристал к майору.

Но тот ничего более конкретного не знал.

И тогда Рокотов, проанализировав шаг за шагом СРОЙ путь от подземной
лаборатории в горах Шар-Планина до Ледового Дворца в Санкт-Петербурге,
припомнил слова чеченского бизнесмена Абу Бачараева, сказанные им в процессе
допроса на складе в Горской. О том, что кто-то то ли едет, то ли уже поехал
в Минск.

Бобровский почесал затылок и признался, что не видит связи. Чеченским
боевикам в Беларуси делать было нечего. Разве что отомстить Лукашенко за его
поддержку действий России в прошлой войне на Кавказе. Но для этого ядерные
боеголовки не используют, а выступают на каких-нибудь международных
ассамблеях.

Влад предложил рассмотреть другой вариант. Исключить чеченский фактор и
проанализировать ситуацию в самой Беларуси.

Майор замолчал на двадцать минут.

После долгих размышлений Бобровский смог выдвинуть только одно
предположение - некая международная террористическая группа купила или
украла сведения о размещении в Беларуси тактического ядерного оружия. И
теперь собирается демонтировать боеголовки ракет и вывезти их на Ближний
Восток для продажи заинтересованным лицам из "Хамаза" или "Хезболлаха". Или
примитивно подорвать заряды на территории России.

Рокотов схватил атлас, нашел карту Беларуси и сунул ее под нос майору.
Бобровский развел руками и сообщил, что никогда не занимался тактическими
ядерными силами и не представляет себе, что и где надо искать.

Но он не учел редкого занудства биолога.

Владислав четыре часа подряд мучил майора вопросами, выявляя любые
мелочи, которые Бобровский мог знать или слышать и которые каким-то боком
относились к главной теме.

Наконец майор вспомнил один свой давний разговор с однокурсником. Тот
несколько лет непосредственно перед развалом СССР служил в специальной
группе сопровождения, в чью задачу входило изъятие ядерных боеприпасов с
территорий союзных республик. В отличие от политиканствующих дилетантов из
Центрального Комитета Коммунистической Партии, с тупым остервенением
долдонивших о "праве нации на самоопределение", в Генеральном Штабе нашлось
несколько разумных людей, принявших превентивные меры, чтобы атомное оружие
не попало в руки царьков новообразовавшихся государств. На ракетные и
авиационные базы, расквартированные в потенциально опасных зонах,
отправились небольшие отряды офицеров ГРУ, которые вывезли на центральные
склады все без исключения ядерные изделия и заменили их очень похожими
муляжами. Внутри муляжей находилось небольшое количество отходов с - атомных
станций, так что радиоактивный фон совпадал с характеристиками настоящего
заряда.

Как показали дальнейшие события, замена боеголовок на муляжи была крайне
разумной мерой предосторожности.

Получившие в тысяча девятьсот девяносто первом году независимость бывшие
советские республики встали в позу и принялись разговаривать с Москвой через
губу, намекая на собственные ядерные арсеналы. Особенно усердствовали лидеры
Украины, Грузии и Казахстана. Дошло до того, что тогдашний президент Грузии
вознамерился разрешить абхазский конфликт с помощью точечного атомного удара
по Сухуми.

Носатый летчик залез в единственный на всю республику бомбардировщик
"Су-17М4" и скинул
в центр Сухуми полуторатонную бомбу. Серебристый эллипс со знаком
радиоактивности на боку шмякнулся на одной из центральных улиц, чуть не
придавив вышедшего на прогулку рыжего кота. От удара о земную поверхность
корпус треснул, и на асфальт высыпалось полведра черного кристаллического
порошка, излучавшего около сотни микрорентген в час.

Возмущенный пилот, видя столь пошлое завершение своего исторического
полета, огласил эфир гортанными воплями и повернул обратно на базу.

На окраине Сухуми грузинский "сухарь" попал в прицельную рамку
переносного ракетного комплекса "Игла", и через пять секунд Тбилиси лишился
всей бомбардировочной авиации.

Гвоздично-мандариновые магнаты кинулись к остаткам своих национальных
ядерных сил и убедились, что коварные русские их опять надули. Вслед за
грузинами, устроившими вой по поводу аферы с атомным оружием, свои арсеналы
проверили и остальные "самостийны". И убедились в том, что краса и гордость
национальной обороны представляет собой набор железных бочек с мусором. Да
еще и радиоактивным.

Покричав для вида об имперских замашках России, независимые лидеры
государств согласились с главенствующей ролью Москвы в СНГ и обратили свой
взор на Запад в надежде, что США и НАТО их не обманут и дадут-таки в руки
настоящий атомный заряд. Но этим надеждам не суждено было сбыться.

Исключением стала Беларусь.

Как случайно упомянул сокурсник Бобровского, в Полесье одну базу оставили
нетронутой. Так, на всякий случай. Шахты были замаскированы на совесть, о
существовании резервной ракетной базы даже во времена СССР знали считанные
единицы, и ее решено было сохранить в неприкосновенности. Тем более что
из-за оригинальности маскировки и строительных нюансов изъятие зарядов
обязательно привело бы к расшифровке ее месторасположения.

Рокотов принял охотничью стойку и уткнулся в атлас...

На следующий день майор застал Влада во всеоружии. Обложенного
крупномасштабными картами, с карандашом в руках и с траспортиром в зубах.
Глаза биолога горели.

Бобровский уселся в кресло, ему были выданы пепельница и полный кофейник.
Педантичный Рокотов не отпускал майора до позднего вечера, заставляя
припоминать такие мелочи, о которых человек обычно забывает напрочь.

В результате совместный мозговой штурм завершился вычислением наиболее
вероятного расположения базы; Влад выяснил и механизм проникновения внутрь.
В котором, кстати говоря, не было ничего необычного. Методика быстрого
расконсервирования входа на секретный объект стандартна . В девяносто
девяти случаях из ста люк маскируется в толстом стволе дерева и
отбрасывается пиропатронами по команде снаружи.

Оставалось найти нужное дерево.

Бобровский был отправлен в информационный центр собственного ведомства.
Для этого ему не пришлось возвращаться в Собинку, а достаточно было сесть за
клавиатуру компьютера в местном управлении ГРУ.

Что он и сделал.

И через три часа Рокотов получил информацию о том, что в интересующий его
период времени в Белорусскую ССР из Канады были доставлены несколько
десятков редких кленов. Якобы для эксперимента. И которые, по документам
Министерства лесной промышленности, "не прижились".

Для любого непосвященного эта ситуация выглядела проявлением извечного
советского бардака. Потратили валюту на покупку уже взрослых деревьев, не
провели нормального изучения почвы и в итоге профукали денежки. Пример
тупоумия тогдашнего министра.

Но это только внешне.

Влад покопался в справочнике, нашел описание клена и пришел к выводу, что
закупка деревьев могла быть произведена с единственной целью - поставить в
лесу легко определяемый ориентир. Сообщение о том, что канадским кленам не
подошел состав белорусской почвы, биолог отмел как несущественное. Ибо оно
противоречило законам растениеводства. Клены в Беларуси растут и мало чем
отличаются от канадских.

Бобровский скептически отнесся к выводам Рокотова, но переубеждать
приятеля не стал. К тому же у майора заканчивался отпуск, и он собирался в
Москву.

Параллельно с помощью Владу в определении возможных действий неизвестных
террористов майор обратился к своему давнему другу из питерского ФСБ и
попросил того решить вопрос о возвращении гражданина Рокотова к нормальной
жизни. Мотивировав свою просьбу кратким изложением истории с ядерной
боеголовкой и роли молодого биолога в этом деле.

Услышав историю Влада, подполковник с Литейного немного обалдел, однако
повел себя по-мужски. Он не стал докладывать начальству, дабы не обрекать
Рокотова на многомесячные допросы, а просто сориентировал несколько верных
товарищей на разрешение проблемы.

Те особо мудрствовать не стали.

Одновременно в служебных кабинетах обоих Ковалевских и прокурора
Василеостровского района Терпигорева появились по трое суровых офицеров ФСБ.
Они выложили перед каждым "объектом" папку с достаточными для отправки на
зону сведениями и поставили перед выбором - или их визави в течение двух
часов возвращают все на круги своя, или документы отправляются в
следственное управление контрразведки.