ему обо всем. Но все, что эта микросхема настукивала, непрерывно писалось на
какой-нибудь магнито-оптический диск или иное вместилище информации.
Совершенно автоматически или под контролем какого-либо оператора - этого я
не знал. Просматривал ли Чудо-юдо эти записи перед сном или в обеденный
перерыв, докладывал ли ему обо всяких интересных делах этот самый
гипотетический оператор - меня не информировали. Очень может быть, что
микросхема вообще передавала информацию непосредственно в мозг Сергея
Сергеевича, а все эти примитивные "операторы" и "магнито-оптические диски"
вообще не существовали. Но так или иначе, в последнее время Чудо-юдо знал
обо мне буквально ВСЕ. И более того, мог в любую минуту напрямую
подключиться к моей микросхеме и дать какие-нибудь ЦУ, что-нибудь запретить
или просто обматерить. То, что он никак не отреагировал на мое решение
съездить к Варану, могло пониматься трояко: либо ему по фигу, что я
поинтересуюсь этим делом, либо он одобряет это решение, либо шибко занят и
пропустил информацию, условно говоря, мимо ушей. При всем своем чудо-юдстве
он все-таки всего лишь человек. Но я решил рискнуть и пообщаться с Вараном.
Все же он в некотором роде мой крестник. С точки зрения общечеловеческих
ценностей, конечно, нельзя сказать, что я вывел его на верную и прямую
дорогу к светлому будущему, а с точки зрения старопрежней коммунистической
морали - и подавно, но для нынешней социально-экономической модели Варан и
его ребятки устроились не так уж плохо. Во всяком случае, значительно лучше
огромного большинства людей.
с точки зрения вышестоящей инстанции, то есть Чуда-юда, не сотворил. Хуже
было бы, если б я сказал наплевательски: "Знаешь, мне по фигу все эти
бомжики один к одному". Саша наверняка воспринял бы это как одобрение
кандидатуры. А я довольно четко сказал, что кадр мне не нравится, ищи
получше. Так что если Варан теперь упрется и потянет этого Тимофеева, или
как его там в натуре, на дело, а потом загремит, извиняюсь, "под фанфары",
то я могу умыть ручки и назидательно сказать: "Тебе же говорили!" Ну а ежели
Варан залетит с другим, самостоятельно подобранным кадром, никто не сможет
доказать, что этот, забракованный мной, был лучше. Так что все
культурненько, все спокойненько и нет проблем...
цокающие шаги. Вика пришла.
Хавроньей Премудрой в лягушачьей шкурке, то есть Ленкой, перегруженной на
носитель Вик Мэллори, дело оказалось гораздо сложнее. То ли Чудо-юдо слишком
торопился, то ли его знания о всяких там интротрансформациях и реноминациях
личности были недостаточны, но, только забрав у меня и детишек вполне
естественную и целостную Хрюшку Чебакову, он заменил ее каким-то новым
существом, к которому я ни в прошлый, ни в этот раз так и не сумел
привыкнуть. Сравнивая впечатления, полученные от общения с ней тогда и
сейчас, я пришел к выводу, что никаких отличий она не претерпела и
по-прежнему представляла собой составную сущность, в которой сочетались
Ленка, Таня Кармелюк, Кармела О'Брайен и в самой малой степени Вик Мэллори.
Вроде бы Ленка доминировала, но Таня и Кармела оказались куда более
живучими, чем предполагал, должно быть, Чудо-юдо. Правда, что он там
предполагал, мне, конечно, не докладывали. Не раз мне казалось, будто он
поставил какой-то очередной эксперимент с неясными для нас целями. Может
быть, хотел проверить, как уживутся между собой люди с составными
сущностями?
еще пытался заставлять себя называть ее Ленкой, Хрюшкой Чебаковой, Хавроньей
Премудрой и другими наименованиями, выработанными в ходе семейной жизни с
телом, которое содержало всего одну душу и в данный момент находилось хрен
знает где, то позже уже не мог этого делать. И она тоже, должно быть, не без
внутренней борьбы (мне она представлялась как некий кухонный скандал между
четырьмя бабами, собранными даже не в одной кухне, а в одной голове) поняла,
что восстановить "все, как было" невозможно. Как-то постепенно, исподволь,
мы оба поняли, что придется привыкать друг к другу заново. Незаметно для
самого себя я стал называть ее Викой, потому что гораздо хуже было назвать
ее Таней или Кармелой. Ленкино доминантное "я" заставляло морщиться
рябоватую и неброскую, хотя и довольно симпатичную мордашку. В зеркало
бабоньке тоже было нелегко смотреться. Хрюшке очень нравились ее прежние
пышные и нежные телеса, длинные золотистые и очень яркие волосы. Не такой уж
я непонятливый, чтоб не догадаться: она себя чувствует, как обворованная.
Дескать, была я красавицей, а вы меня поуродовали. С Чудом-юдом,
естественно, на этой почве - он, гадский гад, меня в лягушку превратил! -
Ленкино доминантное "я" ладило плохо впрочем, остальные "я", прежде всего
Танино, конечно тоже не жаловали свекра. Вика, как целое, вообще стала куда
более жесткой и резкой. Иногда мне казалось, что Ленкой в ее душе и не
пахнет, "осталась одна Таня", как было написано в каком-то дневнике, забыл
чьем. Правда, ночами иногда на волю вырывался темперамент Кармелы О'Брайен -
а у нее, если б была жива, уже климакс наступал бы! Не знаю, чем природа
одарила в этом смысле собственно Танечку, поскольку никогда не имел дела с
ней, так сказать, "в чистом виде", но то, что она унаследовала от потаскухи
Кармелы, зачастую выглядело полномасштабным безумием. Все это обрушивалось
отнюдь не на пылкого юношу, а на мужичка с заметно поскромневшими запросами
и к тому же проводящего дни в разного рода трудах и заботах конечно, иной
раз я с удовольствием купался в этом море сумасшествия, например, если не
шибко уставал и был в хорошем настроении. Но иногда Викины фейерверки
приходились на такие дни, когда мне хотелось только одного: упасть в койку и
вырубиться, причем в некоторых случаях было горячее желание помереть во сне,
чтоб наутро не просыпаться. Ленкино доминантное "я", конечно, хоть и с
трудом, но гасило эти "души прекрасные порывы", но Вика как целое испытывала
явный дискомфорт. Она уходила в тренажерную комнату - это нововведение в
нашей части дома появилось только после повторного прилета из Эмиратов - и
начинала с остервенением наносить удары по боксерским мешкам и макиварам.
Мышечная память Танечки сохранилась полностью, и мне оставалось только
благодарить Господа, что эти удары достаются бессловесным чучелам, а не мне,
грешному.
переналаживать. А если еще учесть, что я знал то, что не знала Вика -
эпопею, происшедшую после первого возвращения из Эмиратов, я доверил только
Чуду-юду, - то сложностей еще прибавлялось. Нет, с одной стороны, после тех
событий, происшедших предположительно в параллельном потоке времени, мне
было легче подстроиться под ее нрав, предсказать ее реакцию на то или иное
слово. Но то, что было тогда и сейчас, различалось очень серьезно.
экстремальных ситуаций. Сначала Васю везли, потом меня Агафон с товарищами
зацапал и пришлось бежать. После этого я пережил налет на джип и смерть
Лосенка, простудился, заболел. Затем во сне каким-то образом, сам того не
желая, связался через микросхему с Васей Лопухиным, начал воевать с вирусом
по кличке "Белый Волк", узнал какую-то фантастическую историю о том, как
Вася Петра I регенерировал. Потом мы с Викой вместе какой-то препарат на
себе испытывали, а затем отходняк от него переживали. Далее Чудо-юдо велел
мне изучать документы группы "Пихта" и, наконец, отправил в экспедицию на
объект "Котловина", которая так неожиданно закончилась. В общем, нам не так
уж много времени пришлось быть вместе, но уж когда мы добирались друг до
друга, то даром времени не теряли... А сейчас развитие событий шло по
рутинно-утомительному графику. Чудо-юдо не поручал мне ничего серьезного и
опасного. Я ездил на какие-то встречи, вел беседы по заданным программам,
передавал какие-то конверты, инспектировал разные группы, типа групп Варана
или Утюга. Два раза прокатился на пару деньков в другие города, чтобы
привезти оттуда какие-то "дипломаты". Что в них было, неизвестно. Вообще вся
эта деятельность, в которой я участвовал, была для меня темным лесом. В
принципе, ею мог заниматься любой мальчишка на побегушках. Во всяком случае,
за все время, прошедшее с октября 1996-го (по второму варианту), я ни разу
не стрелял по реальной цели и ни для кого не служил живой мишенью. На хвост
"Чероки" и всех других машин, на которых мне приходилось ездить, ни разу не
садилась "наружка". Ни казенная, ни частная. Это было совсем не похоже на ту
жизнь, которую мне приходилось вести до лета 1994 года, когда у меня по
крайней мере раз в неделю случалось по разборке. Пожалуй, более спокойную и
безмятежную жизнь я вел только тогда, когда два года провалялся на
Гран-Кальмаро в псевдокоматозном (Чудо-юдо так сказал) состоянии. Конечно,
за это я мог только поблагодарить отца родного, но на отношениях с Викой,
как ни странно, это мирное бытование сказалось не лучшим образом.
внимательнее к Вике. И у нее это чувство новизны было. Мы как бы переживали
медовый месяц, помаленьку притираясь друг к другу. Сейчас новизну (в
постельном смысле) ощущала только она. Мне, по большому счету, ничего особо
нового Вика предложить не могла. Я уже знал ее по прошлому разу, и лишь
изредка ей удавалось чем-то меня удивить и порадовать. Приходилось
помаленьку имитировать восторги там, где я их не испытывал, играть страсть,
превозмогая скуку и усталость. Иногда неплохо получалось, иногда - похуже.
Вика не была дурой и наивной девочкой, как бывшая хозяйка ее материального
носителя. Она довольно быстро стала разбираться в моем поведении. И, в свою
очередь, взялась играть. Тоже с переменным успехом. В каких-то случаях мне
казалось, что я эту игру насквозь вижу, в других Вике удавалось меня
убедить, будто она верит моей имитации.
при такой спокойной и нормальной вроде бы жизни проблема подрастающего
поколения выходит на первый план. Вику за маму они не признали и на этот
раз. Более того, еще и на меня обозлились. Особенно Екатерина Дмитриевна.
Само собой, что для десятилетней дамы бесполезно придумывать истории насчет
того, что "мама изменила внешность", тем более что для сравнения всегда
рядом тетя Зина. Поглядела на мамину копию - и все ясно. Папа новую бабу
привел, а с мамой развелся. Сволочь, как все мужики.
Шилова Юлия
Лондон Джек
Лукин Евгений
Флинт Эрик
Шилова Юлия
Плотников Александр