read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



Писемского, "Шестидесятники" Амфитеатрова. Картина века в исторической
последовательности.
- В "исторической последовательности"! - передразнила она. - Разве у
Амфитеатрова поколение шестидесятых годов? Все ложь. Малиновое варенье для
читателей "Раннего утра".
Я покраснел до кончиков ушей. К счастью, она не заметила.
- Ты хоть Чернышевского читал?
Я даже не слышал этого имени.
- Конечно, - сказала она, - вас этому не учат.
- А почему? - спросил я.
- Прочти "Что делать?" - сам поймешь почему.
- А о чем это?
Глаза у нее заискрились и подобрели.
- О необыкновенных людях, - произнесла она с какой-то непонятной мне
задушевностью, - какими должны быть все и каких еще очень мало.
- В библиотеке есть?
- Не знаю. Наверное, нет. Ты не вздумай спросить. И в гимназии не
спрашивай - не надо.
- А где же... - начал было я.
Но она уже вскочила и на ходу, нагнувшись ко мне, заговорщически
шепнула:
- Знаешь, у кого попроси? У Томашевича.
И ушла вперед с большой желтой коробкой, повисшей на руке, как самая
изящная сумочка.
Сашко необычайно заинтересовался моим разговором с Катей, долго
расспрашивал о ней, пока не вытянул из меня все, что хотел узнать, и
пожелал познакомиться. Собственно, даже не пожелал, а потребовал от меня,
чтобы я встретил Катю и любыми средствами затащил ее в магазин.
У каждого человека где-то на грани между детством и юностью есть своя
золотая мечта, неясная, как детский сон, который не должны видеть чужие. Я
знал, что теряю ее, и все же не мог отказать Сашко. Он просто объявил мне,
что это и есть его сверхглавное требование, которое я обязан выполнить,
погасив тем самым весь мой затянувшийся и бессчетный проигрыш.
- А книжку, - сказал Сашко, - я поищу. Может быть, где и найдется.
О книжке он забыл, но я даже не сердился на него за это. Он о многом
забыл, познакомившись с Катей. С тех пор каморка при магазине все чаще и
чаще была на замке, а Сашко шагал рядом с Катей, перехватив у нее круглую
деревянную коробку со шляпами. Однажды я увидел их на вербном гулянье на
Красной площади. Катя шла, повиснув на руке у Сашко, и, заглядывая в его
глаза-черносливины, счастливо смеялась.
Меня они не заметили.

Впрочем, это случилось уже после февраля, когда Катя работала в Совете
рабочих депутатов, а Сашко инспектировал архивы московской охранки. Я не
шибко вырос за это время, политическую информацию по-прежнему черпал из
"Раннего утра", а Керенского считал рупором революции. Тогда-то я и стал,
как многие московские школьники, легкой добычей кадетов.
Как я понял после, кадетская партия, громко именовавшая себя партией
народной свободы, пыталась создать тогда нечто вроде своей молодежной
организации. Патетическое ее название, присвоившее себе слова, крамольные
для любого полицейского государства, легко завоевывало симпатии не
умудренных в политике подростков, а полное отсутствие молодежных
организаций еще более облегчало это завоевание. Помню, когда у нас в
гимназии как-то на большой перемене пошли по рукам отпечатанные на пишущей
машинке листовки, приглашавшие нас от имени университетских кадетов на
собрание учащихся средних школ в Большой аудитории Политехнического музея,
почти весь класс наш без малейших сомнений откликнулся на призыв. Сомнения
и разочарования появились уже во время речей. Кадетские профессора,
самонадеянно полагавшие, что опыта работы с молодежью у них более чем
достаточно, излагали основы милюковской политики с той же унылой скукой,
какой отличались их университетские лекции. Да и самая суть этой политики
увлекала далеко не многих. В разношерстной массе гимназистов и реалистов,
собравшихся в этот вечер в Политехническом музее, оказалось немало
насмешников и скептиков.
- Историческая миссия России - это проливы, - бубнил кадетский
профессор Кизеветтер, не замечая постепенно пустевшего зала. - Мы
прорубили окно в Европу на севере, теперь мы прорубим его и на юге.
- Давай-ка прорубим дорогу к выходу, - шепнул мне одноклассник Назаров,
- мычит, как дьячок, аж уши вянут! Пошли.
На этом бы и закончилось мое знакомство с кадетами, если бы на
следующий день меня не остановил наш восьмиклассник Овсяников.
- Ты, кажется, был в Политехническом? - спросил он.
- Был.
- Ну и как, проникся?
- Угу, - дипломатично промычал я.
- Тогда вот что. - Он подтолкнул меня в уголок между шкафами с учебными
пособиями, загромождавшими наши классные коридоры. - Я, понимаешь ли,
связан с районным комитетом. Они ищут сочувствующих добровольцев для
фельдъегерской работы.
- Какой работы? - не понял я.
- Ну, фельдъегерской, курьерской. Повестки разносить нужно, листовки.
- Зачем же их разносить, когда почта есть.
- А ты знаешь, что творится на почте? Там каждый пятый - эсер или
большевик.
- Нет, - сказал я.
Перспектива лазания по этажам, знакомая мне по заданиям Сашко, ничуть
не соблазняла.
- Так ведь не задаром - за деньги! - всплеснул руками Овсяников. -
Видали растяпу-головотяпа? Небось в кармане не густо, а пусто. А тут
красненькая в неделю обеспечена. У вас в классе многие согласились.
- Не знаю, - все еще колебался я.
- Зато я знаю. У Благово и запишешься. Задумайся, задумайся.
И я задумался. Пятачок в день, получаемый дома на завтрак, далеко не
обеспечивал моих возрастающих потребностей, и десять рублей в неделю
казались чуть ли не ротшильдовским богатством. Но я все еще сомневался.
- Десятка верная, - подтвердил уже завербованный Савин. - Получишь
улицу и ходи.
- С этажа на этаж. Легче, чем золото в Клондайке искать, - хохотнул
Благово. - Ты же любишь по лестницам лазить, - прибавил он, намекая на мои
походы с подписными изданиями по указам Сашко, и тут же насмешливо
продекламировал, перефразируя Бальмонта: - Он на башню всходил, и дрожали
ступени. И дрожали ступени под ногой у него!
Я чуть не плюнул ему в рожу - связываться не захотелось. Мы терпеть не
могли друг друга и встречались только по необходимости. Сам он, я думаю,
никаких листовок не разносил и разносить не собирался - карманные деньги и
так текли к нему в изобилии из отцовского бумажника. Но быть связанным с
близкой правительству политической партией было в его глазах и почетно, и
модно.
Я бы сразу отказался от такого почета, но "верная десятка" перевесила.
Не знаю, как было в Клондайке, только добыча ее оказалась делом совсем не
легким. Мне достался кусок Тверской с четырех- и пятиэтажными домами. Ни
один из моих адресатов не жил ниже третьего этажа, ни в одном из домов не
было лифта. По многу раз приходилось мне считать ступеньки то вверх, то
вниз, то на черных, то на парадных лестницах, по многу раз стучать по
визитной карточке или медной дощечке какого-нибудь адвоката или зубного
врача, по многу раз объяснять сквозь щелку прихваченной на цепочку двери
цель своего прихода, пока чья-то рука не забирала протянутую мною
листовку. Бывало, что ее тут же выбрасывали обратно или дверь
захлопывалась, не давая мне возможности даже договорить. Но я все еще
держался, продолжая считать ступени. Вела меня мечта об охотничьем ружье,
выставленном в витрине оружейного магазина. Оно стоило как раз тридцать
рублей, и до полного обладания им не хватало только десятки. Двадцать
рублей я уже отшагал.

На третьей неделе произошла катастрофа.
В мой список включили наш дом. Я отнес листовки его хозяйке, генеральше
Найденовой, управляющему Гельману и нанимателю самой роскошной квартиры в
бельэтаже шулеру Карачевскому. Затем полез на верхние этажи, разгоняя
кричащих кошек. Вот тут-то и встретился мне спускавшийся вниз Егор. Он уже
не работал в котельной, носил красную повязку на рукаве, где-то митинговал
и потому перебрался из казенной каморки в подвале на пятый этаж, в снятую
у кого-то комнату. Спускался он так стремительно, что я не успел
посторониться, мы столкнулись у перил, и мои листовки рассыпались по
площадке.
Он тут же помог мне собрать их, не читая текста, а когда, прочел первые
строки, так и застыл с подобранной пачкой в руках.
Молчал и я, предчувствуя недоброе.
- Где взял? - спросил он наконец.
- В Козихинском, - буркнул я.
- Неужели вас этому в гимназии учат?
- Зачем в гимназии? В комитете. Они десятку в неделю платят.
- Продался, значит, - усмехнулся Егор, - за тридцать сребреников?
Я не понимал его. Почему продался? Почему тридцать сребреников?
- И отец у тебя человек приличный. И мать работает. Денег, что ли, не
хватает?
- Почему - не хватает? Это я себе.
- "Себе"! - передразнил он. - А ты знаешь, что деньги разные бывают -
чистые и грязные? А это грязные деньги. Кадетские деньги. Ты хоть знаешь,



Страницы: 1 2 3 [ 4 ] 5 6 7 8 9 10 11
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.