Чтение 4–й страницы книги ~Четыре цвета памяти~

вылилось в довольно странную форму, навеянную детской книжкой о
стране-зазеркалье. А у Славы - другой вид памяти: память действия,
когда-то им совершенного...

- Ошиблись, Феликс Юрьевич, - грустно перебил Славка, - в том-то и
дело, что не совершенного. - Он оглядел недоумевающие лица собеседников. -
Я ничего не соврал, только в действительности все было иначе.

- А именно?

- Все было. И стена, и змея, и ракетка. Только матча не было. Ни
бросков, ни ударов. Перемахнул через раскоп - и ходу к лагерю. Обманула
память.

- Нет, не обманула, - сказал Микульский. - Она воспроизвела все именно
так, как вам бы хотелось. Могли вы остаться? Могли. Могли отразить
нападение? Могли. Подсознательно вы жалели об этом, может быть, даже
мечтали...

- Какая же это память? Выдумка.

- Память о выдумке. Память страстно желаемого, но уже невозможного.
Придуманное, воображаемое где-то отложилось в подсознании, а сейчас
всплыло. Другой вид памяти. Другой цвет.

- Совсем другой, - сказал Родионов. - Купол синеет.

СИНИЙ

Зеленое облако над кратером, в глубине которого горел невидимый с
веранды метеорит, действительно меняло окраску. Зеленый хрусталь синел
сверху вниз, и прозрачная синева эта словно стекала пылающим газом к
земляному барьеру.

- Третий цвет памяти, - высказал общую мысль Шадрин.

- Четвертый, - поправил Микульский. - Белый забыли.

- Белый ничего не принес, кроме жары. Желтый вызвал действительное,
зеленый - воображаемое. Интересно, что извлечет из памяти синий.

- Стоит попробовать, - сказал Родионов. - Или, быть может, вы хотите? -
обернулся он к сидевшему рядом Микульскому.

Тот не ответил, молча вглядываясь в синий, струящийся, как на вывесках,
газ, почему-то не растекающийся в темноте ночи.

- Нет, - проговорил он наконец, - не желаю. И вам не советую. Кто
знает, какие изменения вызывает излучение в мозговых клетках? Обратимые
или необратимые? Нормальные или патологические? Ваши предшественники
здоровехоньки, и я не хочу их пугать. Но стоит ли рисковать вам? Новый
цвет - новый вид излучения.

Родионов уже встал и шагнул к лесенке в сад.

- Мало ли приходилось рисковать в жизни, если риск стоящий, - сказал
он, не оборачиваясь.

Его не останавливали. Он сделал то же, что и Шадрин, найдя отпечатки
следов на рыхлой земле. Он даже присел поудобней, положив руки на согнутые
колени и сунув голову в необжигающий синий газ. Но газ уже таял, сливаясь
с окружающей темнотой.

- Опоздал, - грустно сказал Родионов.

Синий, светящийся изнутри купол над ямой с метеоритом действительно
погас или растаял во тьме. Ни одной искорки света не пробивалось из
кратера. Сад был наполнен прочной ночной темнотой, в которой таяли и
сливались даже тени деревьев.

Торопясь и толкая друг друга, все бросились к яме.

- Не упадите, - предупредил Котов, чиркая спичкой.

Слабый огонек осветил черную яму и блеснувший в глубине кусочек
металла. Холодный порыв ветра тотчас же погасил спичку.

- Может, за фонариком сбегать? - спросил Шадрин.

- Зачем?

- Посмотрим. Пощупаем. Вдруг еще не остыл.

- Не надо, - сказал Котов. - До приезда комиссии ничего трогать не
будем.

- А что найдет теперь эта комиссия - кусок железа?

- Не знаю, - отозвался из темноты Микульский, - он опять думал вслух. -
Может быть, что-то покажет химический анализ? Должны же быть какие-то
элементы, вызывающие излучение. Может быть, даже удастся объяснить его
цветовую гамму? А может быть, оно просто создавало низкочастотное
магнитное поле? Любопытно бы во время ступора приблизить магнит к голове
испытуемого. Ослабла бы галлюцинация или бы совсем исчезла?

- Пошли, Феликс Юрьевич, - вздохнул Родионов. - Нет у нас никаких
данных. Уснула рыбка.

Секундное молчание, и потом тихий смешок Микульского.

- Золотая рыбка. Кое-что и нам принесла. Павел Михайлович блестяще
решил тяжелую следственную задачу, Слава больше уже не струсит в минуту
опасности, ну, а вам просто не повезло - опоздали. Так что есть данные,
Федор Кузьмич. Интереснейшие свидетельства о воздействии излучения на
память плюс мой личный опыт.

- Какой? - удивился Котов. - Вы же не заинтересовались ни желтым, ни
зеленым, ни синим.

- А белый? Я все-таки заглянул в эту яму.

- И что? - Славка, шагнув вперед, чуть не скатился вниз.

- Так, пустяки. Тоже воспоминание. Только совсем-совсем недавнее. И
никак не скорректированное. Для рассказа неинтересно, - сказал Микульский
и, попрощавшись, пошел к калитке.

Все уже разошлись, а Котов все еще стоял в темноте, вспоминая
случившееся. Два удивительных случая, два маленьких чуда. И где-то внизу в
глубине трехметрового кратера лежал посланец из космоса - невидимый сейчас
кусочек неизвестного вещества, таящий в себе, может быть, великие тайны.

Разгадает ли их наука?