последует наказание. Сообразил это и палач, первым бросившийся к новой жертве.
Мысленно отметив его догадливость и расторопность, великий князь обратился к
трепещущему ходатаю хриплым от еле сдерживаемого гнева голосом:
ускользнуть от урусов? Хочешь, чтобы я взялся защитить его и тем самым
поссорился с королём Данилой?! Попался урусам, так пусть сидит в порубе хоть до
самой смерти! И ты у меня посидишь.
придворных навалились на несчастного и, едва дождавшись княжеского приказания:
"В темницу его", - схватили и выволокли из зала, чтобы запереть во втором этаже
дворца.
кипчаков прежде - это бросить связанного пленника в яму. Но в яме хоть небо над
головой видно, а в порубе лишь крохотное окошко, забитое железными прутьями, на
небо ни капли не похожее. Если там долго сидеть, то, пожалуй, можно сойти с
ума.
было! Урусы изобрели поруб, но не смогли додуматься до темницы, где не
различаешь времени, поскольку незаметна смена дня и ночи. А Василь Шугракович
додумался! И страшно гордился собственной находчивостью.
ночь дворец оставался совершенно пустым, и если запертый во втором этаже
начинал вдобавок кричать, ему делалось жутко вдвойне. Уже на следующий день он
готов был ползать на животе перед великим, грозным и ужасным князем и умолять
его о единственной милости: заменить заточение в тёмной комнате на любое
количество ударов палкой по пяткам. Что обыкновенно и было исполняемо, ибо
Василь Шугракович был не только строг и справедлив с подданными, но также
чрезмерно мягкосердечен. Нет, извергом его никак не назовёшь! А провинившийся
получал своё сполна и уползал с великокняжеского двора на четвереньках, славя
милосердие своего повелителя.
посидит взаперти как миленький, тогда образумится! А на следующий день получит
"сдачу". Вот так.
сказал Василь Шугракович и, не заботясь более о ходатае, которого уже волокли
вниз по лестнице, грозно спросил: - Ну что, есть у кого-нибудь ещё дела или
просьбы?
был явно не в духе. Молчат! Боятся! Правильно, так и должно быть.
сел, откинулся на спинку трона и только хотел отдать кое-какие распоряжения
насчёт коней, которых требовали урусы (у него уже вызрела неплохая идейка), как
вдруг со двора донёсся громкий стук копыт.
- Зашевелились, лентяи. Как всыпать им хорошенько да пригрозить, так сразу же
всё получается".
прямо и придав лицу суровое выражение, строго спросил:
и бросились по лестнице во двор. Когда их шаги стихли, во дворце некоторое
время не было слышно ничего, кроме отрывистых криков запертого во втором этаже
ходатая. Затем вновь раздались быстрые шаги на лестнице, в зал вошёл бледный и
растерянный старший советник и, упав ниц прямо на пороге, громко воскликнул:
сумел полностью скрыть удивление. - Что за посольство? От кого?
Василя Шуграковича, верноподданного урусского короля Данилы Романовича?
прошлой зимы татарам здорово досталось под Киевом, жалкие остатки огромного
войска без оглядки бежали далеко на восток и там затаились, зализывая раны.
Давно о них не было слышно, и вдруг - посольство!
какие могут быть переговоры, если король Данила велел посадить хана Бату в
железную клетку, провезти по всем западным землям, точно диковинного зверя,
затем утопить в последнем западном море. Нет, не может быть мира между урусами
и татарами! Значит, значит...
что навязал Василю Шуграковичу четыре тысячи воинов, готовых в любой момент
вступить в бой. А ну как татары уже на подходе! А ну как решили они припомнить
кипчакам союз с урусами в великой битве под Киевом! Это кипчацкие лучники
расстреливали тех татарских собак, которым удалось избежать смерти в холодных
водах скресшего в стужу Днепра...
Даниле за четыре тысячи воинов-урусов, сидящих на шее у сынов степи. Ничего,
ничего, мы ещё посмотрим, кто кого! Надо немедленно известить этих дармоедов,
хватит им баклуши бить да по степи гонять, пора за дело браться! А
посольство... В конце концов, князь он или не князь? Или татарский
прихвостень?!
подлокотники трона.
от своего повелителя.
собаки, ой как боятся! Будто ничего не изменилось с тех пор, как воины Бату
вытаптывали Дешт-и-Кипчак, огнём и мечом подчиняли своей власти вольнолюбивых
пастухов. А всё изменилось, ещё как изменилось! Нечего теперь страшиться
татарских псов, не те нынче времена. Четыре тысячи вышколенных урусских
ратников - это большая сила. Вместе с кипчацкими воинами они способны защитить
княжество от татар; а если понадобится, король Данила немедля пришлёт подмогу,
может даже во главе с самим воеводой Давидом. Вот тогда татарам пощады не
будет!
- Да предупреди, чтобы стража держала ухо востро, пусть в случае чего свиту
эту!.. - он сопроводил свои слова красноречивым и недвусмысленным жестом. -
Чтоб ни один не ушёл. Шкуру спущу! Также будь готов отправить гонца к урусским
дармоедам. А вы, - Василь Шугракович обвёл взглядом придворных, - глаз не
спускайте с послов. И ежели кто из вас покажет, что боится этих собак, ежели
только кто глаза от них отведёт... у того я самолично глаза на нож выну! Ясно?!
стен. Старший советник пошёл звать послов.
более молодой и сильный телохранитель. Оба повели себя вызывающе нагло, не пав
ниц на пороге зала и даже не поклонившись. Они просто возникли в дверях и пошли
к трону. Старик смотрел прямо в глаза Василю Шуграковичу, а на его узких, почти
бескровных губах играла презрительная ухмылочка.
сказать ничего. Василь Шугракович был сильнейшим образом ошарашен и даже
шокирован бесцеремонностью татарских собак. Вместо того, чтобы с порога осадить
наглецов, он замер на троне, как истукан, и тупо смотрел в сияющие торжеством
глазёнки старика. И даже не сразу заметил на боку молодого телохранителя кривой
меч.
вооружённые послы?! Как они посмели?! И кто разрешил...
шагах в пяти от трона, скрестил руки на груди и заговорил слегка надтреснутым,
но твёрдым голосом:
посла яростным взглядом. Не всегда великий князь был мягкосердечным; он умел
гневаться и умел показать другим, что гневается, - без этого правителю никак не
обойтись.
поклониться?! И почему твой охранник не отдал моим людям меч? И какой я тебе
хан Булугай? Я Василь Шугракович, великий князь Таврийский! Что это ты
позволяешь себе и своему прихвостню?!
старой гиены - половина зубов у него была сломана, а между уцелевшими пенёчками
тут и там чернели дырки. Он ещё выше задрал острый пергаментно-жёлтый
подбородок и изрёк:
Булугай. А кроме того, ты жалкий предатель. Ты бросил своего хозяина, великого
Бату, и трусливо перебежал на сторону урусов. Новый твой хозяин, князь Данила,
швырнул этот край тебе под ноги, как бросают обглоданную кость презренной
собаке. Ты гордишься своим ничтожеством, Булугай, но не думай, что у других нет
глаз. Не думай, что тебе удастся обмануть других вот этим, - по-прежнему не
отводя взгляда от Василя Шуграковича, он повёл рукой вокруг, показывая, что
имеет в виду деревянный дворец. - Да, ты стремишься быть похожим на нового
хозяина, вот даже его бога повесил над своим троном. Но знай: стремление твоё
тщетно. Тебя держат в степи подальше от Минкерфана, а на твоих землях находится
четыре тысячи отборных урусских воинов, которые тебе не подчинены. Разве это не
показывает, как мало ценит тебя князь Данила, как мало тебе доверяет? И сейчас
я разговариваю с тобой, как разговаривают с предателем... которому, впрочем,
даётся шанс исправить допущенные ошибки и послужить хану Тангкуту, брату
умершего позорной смертью великого хана Бату.
он достиг желаемого результата. Даже посмел насмехаться над его великолепной
Василенко Иван
Конюшевский Владислав
Володихин Дмитрий
Соломатина Татьяна
Каменистый Артем