которых утром наступившего дня бросали на съедение священным куймонам,
чтобы не тратить на эту фиолетовую падаль драгоценный свинец, не тупить о
них топоры и сабли, не осквернять их вонючими телами благородные морские
воды и не отравлять землю погребением их мерзких останков.
казематы, обильно кормили пищей, приправленной вкусными, но снотворными
специями, после чего они спали до наступления ночи...
четырех пар арбачьих глаз. Он усмехнулся. Он не испытывал к арбакам
ответной ненависти. Он их просто презирал.
беспрекословную покорность, пленных - за то, что они предпочли рабство
ради спасения жизни, потому что цепляться за ту жизнь, которая им
предоставлялась, даже не за жизнь, а за существование, могли только
животные. Но животные цепляются за существование неосмысленно, а эти -
сознательно. Значит, они хуже животных...
оружие против себя.
ревзоду...
надеются на то, на что уже нет и не может быть никакой надежды...
никогда он не расправлялся с храбрецом, проявившим человеческое начало.
Наоборот, и так было всякий раз в случае неповиновения, он собирал на
площади эту жалкую толпу, это тупое быдло и возносил до небес непокорного,
отдавая дань его смелости и ставя в пример остальному порченому семени.
Свободы, как нарек его мадрант, и дарили ему последний шанс: он должен был
прыгнуть с этой страшной высоты в сверкающее где-то внизу море и либо
разбиться о прибрежные камни, либо утонуть, либо стать жертвой акул,
которые непонятно почему собирались, как на праздник, под обрывом Свободы
в дни подобных экзекуций.
и никто не мог слышать, как он просил небо о спасении несчастного гордого
одиночки.
ее, но мадрант не мог этого сделать, потому что его бы не поняли, потому
что иначе он не был бы мадрантом...
раскаявшегося отдавали обратно в толпу, после чего до конца дней своих он
оставался самым отвратительным рабом даже среди рабов, и это было
закономерной расплатой за раскаяние.
тревожно-вопросительное выражение, но четвертого звонка не последовало, и
это означало, что ночь прошла спокойно и что никаких претензий на сегодня
к арбакам нет.
подошел к зеркалу.
даже первые признаки старения еще не проглядывались.
мускулатурой и, довольный самочувствием, раздернул плотные вишневые шторы,
и, когда солнце ударило его по глазам и он чихнул, мадрант окончательно
убедился, что наступил новый день.
нужной кондиции и передали медику, который после соответствующего осмотра
и нескольких манипуляций высказал полнейшее удовлетворение состоянием
здоровья мадранта, на что мадрант, в свою очередь, выразил озабоченность
неудовлетворительным цветом лица медика.
мадранта, начал заверять его, что он, медик, наизамечательно себя
чувствует и это могут подтвердить все три его жены (ранг приближенного
медика позволял ему иметь трех жен), а цвет лица, показавшийся высочайшему
мадранту неудовлетворительным, объясняется исключительнейшим образом
переупотреблением клубники.
лысеющей голове. У него сегодня не было в мыслях отстранять медика, чего
тот больше всего и опасался, потому что отстранение от особы мадранта
означало изменение ранга и лишало отстраненного многих, если не всех,
привилегий.
были рабами, но в отличие от подлинных рабов, которые знали, что они рабы,
эти считали себя свободными, и мадрант играл с ними в сложившуюся веками
игру, иначе он не был бы мадрантом".
диване, посапывая и причмокивая.
мадрантом..."
мадрантом"! Там дальше есть длинноты и ряд фривольностей, от которых,
конечно же, следует избавиться, но в целом... Ты знаешь, звонил
Дамменлибен, я ему выразила свой восторг, он бы мог прекрасно
проиллюстрировать...
любит, когда она открыто вмешивается во внутриредакционные дела.
один человек из редакции, не говоря уже обо мне, не читал, а ты
предлагаешь Дамменлибену...
полотенце Машеньку.
по поводу статьи... Представляю, что он тебе напишет.
внутриредакционные дела.
свой нос из Машенькиной ручки.
приступают к укладыванию.
Сверхщенского, по которому уже успел пройтись рукой мастера Индей
Гордеевич.
Невелика птица, Я иду по моему старому, но вечно Согласен с И.Г.
чтобы начинать молодому городу. Неспешно катит свои А.Н.
с себя! волны величавая седовласая красавица
Опять "Я"! приветливо шепчут мне: "Здравствуй, бегство Чингис-
При чем тут местам улыбчивые и до боли в сердце
"боли в сердце"? родные мне мухославичи; люди-труженики,
Почему "мне"? химзавода. В прошлом году мне довелось Лучше - "нам
Я тоже был в побывать в далекой Фанберре - городе довелось". И я
Фанберре. контрастов. И приятная гордость был в Фанберре.