- А, все-таки были!
- Вы что, следили за мной?
- Никоим образом! Глупо, а кроме того, мы заинтересованы в вашем добром
отношении. Тут чистая дедукция. Раз вы гуляли, то, скорей всего, могли
кое-что заметить, и это "кое-что" вряд ли вам понравилось. Вы имеете
представление о задачах нашего департамента?
- Откуда?
- Да, конечно. Кстати, маленькая просьба: пусть этот разговор останется
между нами.
- А вы не находите, что это уж слишком? Я ничего у вас не выпытываю.
Оставьте, пожалуйста, свои тайны при себе.
- Не могу. Мне надо вас с ними познакомить.
- Зачем?
- Необходимость. Вы сами убедитесь, что ваше молчание никому не нанесет
ущерба. Ни вам, ни вашей родине. Скорее, наоборот.
- Объясните.
- Представьте, что вы инфекционист. К вам является некий, согласен,
довольно подозрительный Бизи, который информирует вас, что в стране
началась эпидемия. Эпидемия, которая может распространиться... далеко. В
ваших или нет интересах узнать, что это за эпидемия? Сохранение в тайне
такого разговора до отъезда из страны, по-моему, не столь уж большая цена
за подобную информацию.
- Откуда я знаю, что дело обстоит именно так? Бизи окутывало облако дыма, и
частота затяжек, пожалуй, была единственным признаком его волнения.
- Если дело обстоит не так, - невозмутимо ответил он, - если я вас
обманываю, то вы будете вправе нарушить свое слово и разгласить все до
последней запятой. Такой поступок, между прочим, станет концом моей карьеры.
- Тогда почему вы не можете обратиться официально?
- Увы! - Бизи развел руками. - Полагаю, вы согласитесь, что так и должно
быть, когда узнаете вс¬. И еще. Хотя мы и беседуем как сугубо частные лица,
мой визит к вам - не только моя инициатива.
- В любом случае я оставляю за собой право поступить так, как считаю
нужным, - жестко сказал Полынов.
- Ладно, пусть будет по-вашему! Сейчас, здесь, хочу я того или нет, с моей
стороны возможна только полная откровенность. Дело вот в чем. С некоторых
пор в нашем обществе развилось умонастроение, которое нас беспокоит.
Тревожен сам характер этого умонастроения, но еще тревожней то, что мы не
можем выявить причину. Мы пришли к заключению, что эта проблема настолько
сложна, неожиданна, что рядовые специалисты с ней не справятся. Разрешить
ее, пожалуй, может специалист только вашего класса.
- Это вы называете откровенностью? Вы же ничего не сказали! Что за
умонастроение? Какая проблема? При чем тут я?
- Терпение. Умонастроение можно выразить одной фразой: "Долой науку!"
Точнее, даже так: "Смерть разуму!"
- Откуда вы взяли, что эта проблема нова? Не изучена? Подобным
умонастроениям столько же веков, сколько самой цивилизации.
- Верно. Но есть одна маленькая особенность. Вы, конечно, читаете газеты,
следите за международными известиями.
- Не очень внимательно, признаюсь. Последнее время я был...
- Знаю. Но готов спорить, что вы летели сюда с убеждением: вот тихая
спокойная страна, где давно уже не происходит ничего серьезного. Конечно,
газеты пишут о каких-то анекдотических случаях, но где таких случаев нет.
Верно?
- Да.
- Так вот - это на поверхности. Журналист, наблюдающий, так сказать, за
кухней общественной жизни, подобен хозяйке, которая судит о состоянии воды
в кастрюле по тому, закипает она или нет. Для посторонних вода в нашей
кастрюле тепленькая. Но департамент, слава богу, располагает термометрами.
Что вы скажете о кастрюле, вода в которой мгновенно нагрелась сразу на
несколько десятков градусов?
- Скажу, что ее поставили на очень сильный огонь.
- А огня нет.
- Так не бывает.
- Конечно. Однако еще недавно у нас все было тихо и спокойно.
- Если я правильно понял, вы хотите пригласить меня на консультацию.
- Совершенно верно.
- У вас есть Лесс.
- Он отказался.
- Так! Но почему меня? Мои взгляды, надо полагать, вас не слишком
привлекают.
- Именно это нас и устраивает.
- То есть?
- Разумеется, не только это. Таких ученых, как вы, не много. Кроме того, вы
уже здесь и свободны, а у других зарубежных специалистов время расписано на
месяцы вперед. А нам никак нельзя медлить! - Бизи покачал головой. - И то,
что вы из социалистической страны, поверьте, очень существенно.
- Решительно ничего не понимаю!
- Я все объясню, если вы согласитесь помочь нам как эксперт. Лесс, уверен,
поймет и простит, а уж потерянные дни мы чем-нибудь компенсируем.
- Это все, что вы пока мне можете сказать?
- Я и так уж превысил свои права. Вот если вы согласитесь...
- Нет.
- Подумайте. Мир един, пожар, возникший в одном месте, угрожает всем. Это
не мои слова.
- Во-первых, у меня нет оснований доверять вам, надеюсь, вы это сознаете!
Во-вторых, "проклятие разуму", уверен, вы звано вашими, чисто внутренними
социально-экономическими причинами, в которых я плохо разбираюсь.
Следовательно, мое участие в ваших делах и неуместно, и бесполезно.
- Это ваше окончательное решение?
- Да.
- Жаль. - Бизи поднялся и загасил окурок. - Жаль, что вы так думаете. На
всякий случай вот вам мои координаты.
Он протянул свою визитную карточку. Полынов взял ее. Казалось, что Бизи
порывается еще что-то сказать и борется с этим желанием.
- А! - махнул он рукой. - Положения это все равно не ухудшит. Должен вам
кое в чем признаться.
- Еще какая-нибудь тайна? Тогда увольте.
- Все равно вы догадаетесь. Но сначала несколько слов. Существует, на мой
взгляд, еще одна причина вашего отказа. Вы не восприняли мои слова всерьез.
Вы не поверили, что угроза реальна. В такой мирной стране, в такой славный
Володихин Дмитрий
Русанов Владислав
Прозоров Александр
Акунин Борис
Каменистый Артем
Пехов Алексей