Чтение 4–й страницы книги ~Белое платье Золушки~

поселке, на берегу моря. А вокруг сосны. Вам приятно будет там отдохнуть.

- Спасибо за приглашение, - поблагодарил Драч. - Мне пора идти. А то
хватятся.

- Я провожу вас, если вы не возражаете.

Они пошли обратно медленно, потому что Кристина считала, что Драчу
трудно идти быстро, а Драч, который мог обогнать любого бегуна на Земле,
не спешил. Он послушно рассказывал ей о вещах, которые нельзя описать
словами. Кристине казалось, что она все видит, хотя представляла она себе
все совсем не так, как было на самом деле.

- Я завтра приду к той скамейке, - тихо проговорила Кристина. -
Только не знаю, во сколько.

- Завтра я, наверно, буду занят, - сказал Драч, потому что
подозревал, что его жалеют.

- Ну как получится, - ответила Кристина. - Как получится...

Драч спросил у Полачека, который копался в моторе мобиля, где
Геворкян. Полачек сказал, что у себя в кабинете. К нему прилетели какие-то
вулканологи, наверное, будут готовить нового биоформа.

Драч прошел в главный корпус. В предбаннике перед кабинетом Геворкяна
было пусто. Драч приподнялся на задних лапах и снял со стола Марины
Антоновны чистый лист бумаги и карандаш. Он положил лист на пол и, взяв
карандаш, попытался нарисовать профиль Кристины. Дверь в кабинет Геворкяна
была прикрыта неплотно, и Драч различал густой рокот его голоса. Потом
другой голос, повыше, сказал:

- Мы все понимаем и, если бы не обстоятельства, никогда бы не
настаивали.

- Ну никого, ровным счетом никого, - гудел Геворкян.

- За исключением Драча.

Драч сделал два шага к двери. Теперь он слышал каждое слово.

- Мы не говорим о самом Драче, - настаивал вулканолог. - Но должны же
быть подобные биоформы.

- У нас не было заказов в последнее время. А Саразин будет готов к
работе только через месяц. Кроме того, он не совсем приспособлен...

- Но послушайте. Вся работа займет час, от силы два. Драч провел
несколько месяцев в значительно более трудной обстановке...

- Вот именно поэтому я не могу рисковать.

Геворкян зашелестел бумагой, и Драч представил, как он протягивает
вулканологам кипу лент.

- Я не представляю, как мы вытянем его и без такой поездки. Его
организм работал на пределе, вернее за пределом. Мы начнем трансформацию
со всей возможной осторожностью. И никаких нагрузок. Никаких... Если он
полетит с вами...

- Ну простите. Пока ваш Саразин будет готов...

Драч толкнул дверь, не рассчитал удара, и дверь отлетела, словно в
нее попало пушечное ядро.

Последовала немая сцена. Три лица, обращенные к громадной черепахе.
Один из вулканологов оказался розовым толстяком.

- Я Драч, - обратился Драч к толстяку, чтобы сразу рассеять
недоумение. - Вы обо мне говорили.

- Я тебя не приглашал, - перебил его Геворкян.

- Рассказывайте, - сказал Драч толстому вулканологу.

Тот закашлялся, глядя на Геворкяна.

- Так вот, - вмешался второй вулканолог, высохший и будто обугленный.
- Извержение Осенней сопки на Камчатке, мы полагаем, то есть мы уверены,
что, если не прочистить основной, забитый породой канал, лава прорвется на
западный склон. На западном склоне сейсмическая станция. Ниже, в долине,
поселок и завод...

- И эвакуировать некогда?

- Эвакуация идет. Но мы не можем демонтировать завод и станцию. Нам
для этого надо три дня. Кроме того, в четырех километрах за заводом
начинается Куваевск. Мы запускали к кратеру мобиль со взрывчаткой. Его
просто отбросило. И хорошо, что не на станцию...

Геворкян стукнул кулаком по столу:

- Драч, я не позволю. Там температуры на пределе. На самом пределе.
Это самоубийство!

- Позволите, - сказал Драч.

- Идиот, - вспылил Геворкян. - Извержения может и не быть.

- Будет, - грустно сказал толстяк.

Драч направился к двери. Высохший вулканолог последовал за ним.
Толстяк остался, пожал плечами, сказал Геворкяну:

- Мы примем все меры. Все возможные меры.

- Ничего подобного, - не соглашался Геворкян. - Я лечу с вами.

Он включил видеоселектор и вызвал Димова.

- Это просто великолепно, - сказал толстяк. - Ну просто великолепно.

Проходя через предбанник, Драч подхватил щупальцем с пола листок с
профилем Кристины, смял его в тугой комок и выбросил в корзину. Движения
щупалец были так быстры, что вулканолог, шедший на шаг сзади ничего не
разглядел.

Над Осенней сопкой поднимался широкий столб черного дыма и сливался с
низкими облаками, окрашивая их в бурый цвет. На посадочной площадке
неподалеку от подножия сопки стояло несколько мобилей, в стороне роботы
под надзором техников собирали бур, похожий на веретено. Под тентом,
спасавшим от мелкого грязного дождя, но не защищавшим от ветра и холода,
на низком столике лежали, придавленные камнями, схемы и диаграммы. Драч
задержался, разглядывая верхнюю диаграмму. Лава не могла пробиться сквозь
старый, миллион лет назад забитый породой канал. Лишь газы прорывались
сквозь трещины в базальтовой пробке. Зато с каждой минутой все больше
трещин образовывалось на слабом западном склоне.

Человек в белом шлеме и огнеупорном скафандре снимал данные с
радиограммы зондов. Другой вулканолог принимал сообщения наблюдателей.
Новости не сулили ничего хорошего.

Димов протянул Геворкяну записку с цифрами давления и температур в
жерле.

- На самом пределе, - сказал он. - На самом пределе.

Он знал, что Драч все равно уйдет в вулкан, и в голосе его была
печальная отрешенность.

Заряды были готовы.

Толстый вулканолог принес шлемы для Геворкяна и Димова.

- Час назад они запускали к кратеру мобиль, - сказал он виновато, -
хотели приземлить его у трещины. Он разбился, и взрыв ничего не дал.

- Вас Куваевск вызывает, - сказал радист. - Они начали демонтаж
завода, но еще надеются.

- Ответьте им, чтобы подождали час. На мою ответственность.

Толстый вулканолог посмотрел на Драча, будто ожидал поддержки.

- Пошли, - сказал Драч.

Геворкян надел шлем. Шлем был велик и опустился до самых бровей.
Геворкян стал похож на старого рыцаря, который во главе горстки храбрецов
должен защищать страну от нашествия вражеских армий. Таким его и запомнил
Драч.

Драча подняли на мобиле к кромке старого кратера. Усталый вулканолог
в грязном шлеме - он за последние три дня пытался пройти к жерлу -
повторил инструкции, которые Драч уже знал наизусть.

- Трещину видно отсюда. Конечно, когда рассеивается дым. Вы
спускаетесь по ней восемьдесят метров. Там свободно. Мы зондировали. И
укладываете заряды. Потом выбираетесь, и мы взрываем их дистанционно. Там
уклон до шестидесяти градусов. Сможете?

Вулканолог с трудом заставлял себя обращаться на "вы" к свинцовой
черепахе. Он столько раз сталкивался с автозондами, стройботами и прочими
машинами, схожими чем-то с этой черепахой, что ему все время приходилось
уговаривать себя, что перед ним человек-биоформ. И еще он смертельно устал
из-за этого проклятого вулкана.

- Смогу, - ответил Драч. - Шестьдесят градусов мне по зубам.

Перед тем как снять маску и передать ее вулканологу, он сказал:

- Маску не потеряйте. Она мне еще пригодится. Без нее я глух и нем.

- А как вы будете дышать?

- Не буду дышать. Почти не буду. Кислород мне противопоказан.

- Я жду вас здесь, - сказал вулканолог. Драч не услышал его слов.

Драч скатился по отлогому склону в кратер и на секунду задержался у
трещины. Сверху сыпался пепел и мелкие камешки. В стороне над самой
кромкой кратера реяли два мобиля. В одном - вулканологи, в другом -
Геворкян с Димовым.

Трещина оказалась куда шире, чем Драч ожидал. Он стал быстро
опускаться, привычно регистрируя состав газов. Температура повышалась, но
была ниже предельной. Потом склон пошел вниз круче, и Драчу пришлось идти
зигзагами, повисая порой на двух щупальцах. Второй парой щупалец он
прижимал к панцирю заряды. Гора вздохнула, и Драч прижался к стене
трещины, чтобы не улететь вверх с фонтанами газов. Надо было спешить. Драч
ощутил, как раскрываются трещины на западном склоне. Спуск становился все
сложнее. Стены почти смыкались, и Драчу приходилось протискиваться между
живыми, колышущимися камнями. Он уже спустился на семьдесят метров.
Температура газов достигла четырехсот градусов. Он припомнил диаграмму.
Для того чтобы пробка разлетелась наверняка, надо пройти еще метров пять.
Можно, конечно, в соответствии с инструкцией оставить заряды здесь, но
пять метров желательны. Отверстие под собой он заметил, вернее угадал, по
рвущейся оттуда струе пара. Температура поднялась скачком градусов на сто.
Он уже ощущал тепло. Сопка затряслась, как в припадке кашля. Он взглянул
наверх. Путь назад еще был. Драч скользнул в горячую щель.