Чтение 4–й страницы книги ~Похищение Тесея~

Каравелло, таща на плечах и спине четырех наших славных защитников,
умудрился забить нам третий мяч, а подлые тринидадцы его посмели засчитать,
тяжелая тишина овладела стадионом. Медленно поднялся и направился к выходу
президент России, потянулись к другим выходам наиболее неуверенные в себе и
слабонервные зрители.

Но основная масса болельщиков будто проснулась, будто очнулась от шока
и начала скандировать все громче и увереннее:

-- Плюш-кин! Плюш-кин! Плюш-кин! По стадиону, перекрывая гул голосов,
разнесся механический голос из мощных динамиков:

-- Уважаемые гости стадиона "Уэмбли"! Сообщаем вам, что нападающий
Плюшкин дисквалифицирован Федерацией за нарушение режима и
антипатриотическое поведение. -- Плюш-кин! Плюш-кин!

Игра остановилась. Все наши футболисты, не глядя на мяч, присоединились
к реву толпы: -- Плюш-кин! Плюш-кин!

Аргентинцы, как настоящие спортсмены, к тому же уверенные в своей
победе, также остановились и стали кричать: -- Плющ-кин! Плюшь-кин!

Даже проклятые тринидадские судьи, поддавшись народному мнению,
кричали: -- Плю-ши-ки! Плю-ши-ки!

-- Нет, -- произнес тогда сосед Коры справа, стягивая с головы
наушники. -- Когда меня гнали из команды, так никто и слова в мою защиту не
сказал.

Он снял темные очки и положил их в верхний карман пиджака.

-- А теперь им, видите ли, понадобились мои ноги? Разве я не прав?

-- Вы совершенно правы, Плюшкин, -- ответила Кора симпатичному
толстяку. -- И мне очень грустно, что ваша преданность, верность и честность
не нашли должной оценки. Но если вы свободны завтра вечером, я могу
пригласить вас поужинать со мной.

Милодар так громко заскрипел зубами, что многие подумали, что падает
осветительная вышка. Кришнаит тоже услышал и зарыдал.

-- Спасибо, дорогая девушка, -- сказал футболист, -- но, к сожалению, я
до сих пор верен этой паршивой суке, то есть Тамарке. Но как вы думаете,
стоит ли мне идти на поле?

Тут вновь включились динамики. На этот раз в них звучал женский
грубоватый голос:

-- Слушай, Слава Плюшкин, говорит Тамара. Я тебе все простила. Если ты
выйдешь на поле, то я вернусь к тебе. -- Ууууууу! -- зарычал стадион. Рычал
он со сложными, смешанными чувствами. С одной стороны, он презирал Тамарку,
которая предала такого героя, с другой -- надеялся на то, что призыв
возымеет свое действие.

-- Обманет, -- сказал Милодар. -- Я слышу рядом с ней мужское дыхание.

-- Знаю, -- печально ответил Плюшкин. -- Но не могу сопротивляться.

Он поднялся, и в первое мгновение никто на стадионе не узнал его.

Прежде чем пойти вниз, Плюшкин прошептал Коре: -- Я уже сбросил шесть
килограмм. Он пожал ей руку своей сильной, мягкой рукой и пошел не спеша
вниз, на футбольное поле.

А навстречу ему уже бежали костюмеры и ассистенты с российской формой.

Стадион узнал своего бывшего кумира. Болельщики выли, как волки в лесу.
Аргентинцы растерялись и уже пожалели о своих рыцарских словах и жестах. Они
побежали к тринидадскому судье, показывая на часы и торопя его продолжить
встречу. А тем временем руководство аргентинцев уже толпилось у ложи
комиссара, доказывая, что Плюшкин на игру не заявлен. Неизвестно, как дальше
проходили переговоры, но через минуту Плюшкин, переваливаясь, выкатился на
поле.

И стадион, который был готов почти к любому исходу, замер от ужаса.
Ведь у многих дома висели фотографии Плюшкина, но никто не подозревал, что
человек может так растолстеть. Казалось, Славе не пробежать и трех шагов.

Болельщики начали свистеть, обреченно и даже не очень громко.

Судья как бы в ответ прикоснулся к своему свистку. Если верить часам,
то до конца матча оставалось меньше получаса.

Делать нечего -- свисти не свисти, все замены сделаны. И игра
продолжалась при вспышках хохота с трибун, когда круглый и неуклюжий Плюшкин
никак не мог подпрыгнуть или дотянуться до мяча. И чем больше хохотал
стадион, тем злее становился бывший нападающий. Кора это чувствовала лучше
всех на стадионе, потому что ей очень понравился этот человек, способный на
такие жертвы ради любви.

И она смогла уловить полусекундную паузу в стадионном шуме и крикнула
ему громко, но на такой ноте, которая достигла ушей форварда: -- Слава, я
тебя понимаю!

Слава замер и посмотрел вверх. Его заплывшие глазки отыскали на трибуне
Кору. Он поднял толстую руку, улыбнулся -- может, именно такой, дружеской,
искренней поддержки ему и не хватало.

Как раз в этот момент к нему приближался стройный, как тополь, и
нахальный, как русский банкир, Хуан Обермюллер, который явно решил забить
четвертый мяч в русские ворота и доказать всему миру, что настоящего футбола
в этой стране не знают.

Толстяк Плюшкин не казался ему достойным соперником, тем более что
Хуан, как и любой другой футболист, знал о трагической истории своего
русского коллеги и, скорее, сочувствовал ему. Но сочувствие в спорте
остается за оградой стадиона. Спорт не знает снисхождения.

Но не тут-то было! Ловким движением корпуса Плюшкин отрезал Хуана от
мяча, и тот не успел сообразить в чем дело, как оказалось, что он продолжает
бежать к нашим воротам уже без мяча, а мяч, словно приклеенный к ноге
Плюшкина, мчится к другим воротам.

Аргентинцам пришлось мобилизовать всю защиту, чтобы в конце концов
свалить Плюшкина с ног у самой своей штрафной площадки, и, может быть,
ситуация разрядилась бы иначе, если бы кто-нибудь из русских игроков
догадался о том, что происходит, и пришел на помощь Плюшкину, хотя бы для
того, чтобы получить от него пас. Но никто не пришел.

Зато когда надо было бить штрафной, прибежали все и забыли о Плюшкине,
который, конечно же, хотел сам ударить по мячу. Но, незамеченный, он не
спеша потрусил к своим воротам, в которых стоял вратарь, -- все остальные
забивали аргентинцам гол.

Но не забили.

Стенку из восьми игроков Железняк пробить не сумел, зато Каравелло тут
же подхватил мяч и помчался к нашим воротам. А там не было никаких преград.
Только неповоротливый Плюшкин, которого нетрудно обыграть любому. По
необычной тишине на стадионе Плюшкин догадался, что дело неладно, и,
обернувшись, увидел, что мимо него, метрах в десяти, несется Каравелло.

Какой бес вселился в Плюшкина -- не знал никто, кроме Коры.

Он в три прыжка догнал Каравеллу и в подкате отправил мяч на трибуну.
Стадион грянул аплодисментами. Аплодисменты не понравились товарищам
Плюшкина по команде. Так что, когда Хохрянский кидал с аута, он нацелился
Плюшкину в лицо. Но Плюшкин сделал вид, что так и надо, чуть отклонился,
принял мяч на голову и, подбрасывая его, побежал к воротам аргентинцев,
причем остановить его было невозможно и засудить тоже -- никому не запрещено
пронести мяч к воротам противника на голове.

Уже в штрафной Слава подбросил мяч себе под левую ногу и заколотил мяч
под перекладину.

Конечно же, не только стадион бушевал. Товарищи по команде стали
обнимать и целовать Плюшкина, исщипали его и исколотили при этом, но Слава
не обидчивый. Ему главное -- сделать дело. Президент вернулся в
правительственную ложу. "Мерседес-ладу" выкатили на беговую дорожку. А время
шло.

Товарищи по команде плохо снабжали Плюшкина мячами. Предпочитали забить
сами, хотя это у них не получалось. И вот уже весь стадион кричал: -- Отдай
Плюшкину, мазила!

Неприятно быть мазилой, но тут к кромке поля выбежали тренер и
председатель Федерации и стали приказывать игрокам играть на Плюшкина, иначе
все зарубежные контракты будут аннулированы, а московские квартиры
экспроприированы. Тогда футболисты зашевелились. Они стали нехотя и не очень
точно пасовать Плюшкину, но тот бегал как заведенный и совершал чудеса.
Стадион сходил с ума от радости и надежды. За шесть минут до конца матча
Плюшкин забил второй мяч. Счет стал 3:2 в пользу Аргентины.

Плюшкина старались свалить и покалечить все защитники Аргентины. На как
его свалишь, если он круглый?.. Покатится и опять на ногах...

Кора обратила внимание, что ее новый друг меняется на глазах.

Многие на трибунах тоже заметили это. Видно, жир был на нем наносный,
нетвердый.

И когда за две минуты до конца матча Плюшкин забил свой третий гол, то
футболист был уже втрое тоньше, чем в начале тайма.

А на самых последних секундах, когда тринидадский судья тянул к губам
свисток, но не спешил, потому что ему же не хотелось бегать по стадиону все
дополнительное время, Плюшкина все же завалили в штрафной площадке. И с
облегчением тринидадский судья назначил пенальти, но реализовал его не
Плюшкин, а Железняк. Железняку Плюшкин и подарил один из трех своих новых
"мерседесов", так как у спонсоров четвертой машины не нашлось. Стадион
ликовал, и многие рыдали. Множество людей выбежали на поле, чтобы качать
игроков.

Но большинство футболистов успели убежать, и тогда стали качать
тринидадских судей.

Плюшкин тоже убежал, потому что люди путали, не могли понять -- он еще
толстый или уже худой?

В темных очках и старом костюме он поднялся на трибуну, где Милодар и
Кора ждали, пока схлынет толпа, чтобы спокойно выйти со стадиона.

-- Я принимаю ваше приглашение, -- просто сказал он Коре.

-- Ни в коем случае! -- закричал Милодар. -- Завтра Кора будет в другом
конце Галактики. -- Я дождусь, -- сказал футболист. -- Нет, -- возразила
Кора. -- Не надо таких сложностей. Что вы делаете сегодня вечером? -- Только
не это? -- закричал Милодар. -- Только не это! -- закричал кришнаит. -- Это
выход! -- обрадовался футболист. -- Это невозможно! -- Милодар был