Он сдернул с ладоней резиновые перчатки, тщательно вытер потные руки о
подол и тут увидел нас.
что-то нужно? Рад служить. Да не стойте, как истуканы, идите-ка сюда.
художником, пиши я его портрет, я, наверное, назвал бы картину не
"Профессор", не "Доктор", а "Сталевар" или даже "Человек, покоряющий
сталь". Внешность у него такая. Очень загорелое (или от природы смуглое)
широкое лицо с густыми, почти сросшимися черными бровями над глубоко
посаженными глазами. Густые, почти совсем седые волосы зачесаны назад. А
вот глаза-то подкачали: какие-то водянистые, белесые. Я бы даже сказал,
белые. Не сталеваровские.
но он не взял его, а спросил:
человеком. Санитары прошли деловито, даже не взглянув на нас. В проем я
увидел, что операционная - за следующей дверью, а за этой - "предбанник".
ошибка. Нам пожаловались, что вы без разрешения оперируете здесь по ночам.
и, пройдя мимо нас, двинулись вниз по лестнице.
и он, покачав головой, продолжил. - Все очень просто. Как вы, надеюсь,
знаете, я - нейрохирург. Операция по вживлению в мозг нейростимулятора
или, как его сейчас называют, "детектора жизни", требует совокупности
определенных условий. Одно из них: общий наркоз должен производиться,
когда пациент находиться в состоянии глубокого естественного сна. - У меня
почему-то возникло ощущение, что профессор повторяет нам тщательно
заученные фразы. - Посему и проводится операция ночью. - Он дружелюбно
улыбнулся Портфелии. - Вы удовлетворены?
каждого своя работа. Нужно быть терпимее друг к другу.
из Еревана три года назад. Он, как можно понять из названия, стимулирует
деятельность центральной нервной системы. Он спас от смерти, или, по
крайней мере, от некоторых заболеваний, от преждевременной психической
дряхлости уже многих людей. К сожалению, удачно эта операция проходит пока
что только в нашей клинике. Но попытки делаются во всем мире. И я, как вы
наверное заметили, готовлю учеников. - Он снова повернулся к Портфелии. -
А сторожа вы не вините. Он вовсе не плохой человек. Но привык ночью спать,
а мы второй год уже лишаем его этой возможности.
сторожа-то Портфелия ничего не говорила), как он поразил нас еще более,
обратившись к Джону:
осведомлен, вы - музыкант.
телепат? Отнюдь. Все гораздо проще: когда здесь лежал Владислав
Степанович, мы очень подружились с ним. Я всегда преклонялся перед этим
блестящим ученым и мужественным человеком. Он рассказывал мне о вас,
показывал фотографии. А у меня хорошая память на лица. Он обещал прислать
вас ко мне. Но сейчас рано, слишком рано... - Он оборвал себя на
полуслове. - Простите, молодые люди, я вынужден вас покинуть. - Он пожал
руки мне и Джону. - Еще раз простите. Операция была очень трудной. - И,
приветливо кивнув Портфелии, он скрылся в раздевалке.
до костей, а Портфелия стучала зубами, несмотря на то, что Джон галантно
укутал ее в свой пиджак.
покосившись на Лелю, шепнул мне на ухо: "Светка съест". Во весь же голос
сказал: "Извини, старик, мне завтра рано", - и трусцой помчался в свою
сторону. И пиджак прихватил.
подниматься ко мне, но колебалась недолго, ведь между нами не было и
намека на какой-то интерес, кроме сугубо дружеского.
и Портфелия огляделась. Вот об этом я не подумал. Жуть. Хорошо, хоть
постельное белье утром убрал с дивана и запихал в шкаф.
заметно, что она все же чувствует себя слегка не в своей тарелке.
ладно?
столкнулся с матерью; услышала-таки стук двери.
мать не так-то легко обвести вокруг пальца:
никак не мог сообразить, что в моем коллеге необычного.
холодильник, добывая оттуда остатки сыра и колбасы, она прочла мне
небольшую, но обстоятельную проповедь на тему: "Понятие "девичья честь" и
ее инфляция в современном мире". А закончила вопросом: "Ты уверен, что она
- порядочная девушка?"
минуту.
природное чувство юмора, которым мать щедро вообще-то наделена, начисто
отказывает ей. Вот и сейчас, даже не улыбнувшись, она со скорбной маской
на лице вышла из кухни и заперлась в спальне.
заварил его, поставил все на старинный, от бабушки еще оставшийся, поднос
и двинул с ним по темному коридорчику. Как ни странно, я его донес.
Портфелия разглядывала "Винни-Пуха" (мою любимую книгу). Увидев меня,
отложила ее:
коньяка.
скованность. Мы обсуждали сегодняшнее похождение.
несмотря на то, что испытал легкий укол ревности, ответить именно так, ибо
это была истинная правда. Но Портфелия удивила меня:
положительным, только не "милым". Но каждый видит по-своему.
бы, наверное, увидел совсем не таким, как в зеркале. Значительно,
наверное, страшнее.
мужчина".
наоборот, я лучше, чем кто-либо, знаю, что я - хороший. Вот в твоих глазах
- не уверен.
сахарной улыбкой, что я, от удовольствия растерявшись сначала, все-таки
понял, что это - стеб.
Но уверен, в моральном смысле мне было значительно легче сделать этот
комплимент, ведь и вправду, в неверном мерцании светильника она была
сейчас очень привлекательной. - Замечательная, Леля, - повторил я.
потом захохотала неестественно и так громко, что я испугался за материн
сон. - Все, хватит, флиртовать мы с тобой, Толик, не можем. Мы через чур
хорошо знаем друг друга, так? Разве друзья могут флиртовать? - Она взялась
за подлокотник кресла, намереваясь подняться, но я остановил ее, положив
ладонь на плечо.
выгляжу, и понимал, что буду выглядеть во сто крат глупее, когда она вновь
оборвет меня... И все же я обвил ее шею рукой и, чуть-чуть притянув к
себе, поцеловал. И неожиданно она ответила мне таким жадным, таким долгим
поцелуем, что я даже задохнулся немного. И весь наполнился свежим щемящим
чувством ожидания.
задавали глупых вопросов.
Посняков Андрей
Круз Андрей
Конюшевский Владислав
Херберт Фрэнк
Флинт Эрик
Посняков Андрей