Чтение 4–й страницы книги ~Техник большого Киева~

слово и обнаружилось, что борода скрывает выступающие из нижней
челюсти клыки, он понял: перед ним вирг.

- Утречко доброе, - поздоровался вирг. - Куда направляемся?

- Площадь Победы, к цирку.

- Пятерка, - сказал вирг.

- Годится, - Пард улыбнулся.

- Опустите деньги, - попросил вирг ровным голосом, но выговаривая
слова быстро-быстро, - у меня еще десяток машин на канале.

Пард достал пятигривновую купюру и сунул в узкую щель рядом с
экраном. Физиономия на экране удовлетворенно кивнула; на пульте погас
индикатор блокировки управляющих и вспыхнул индикатор удаленного
контроля.

"Интересно, - отстраненно подумал Пард. - Сколько жителей Большого
Киева способны понять то, что сейчас произошло?"

Наверняка не очень много. И практически все они - техники в той
или иной мере. Возможно, вот этот хозяин-вирг понимает. Но столь же
возможно, что и не понимает, а просто заучил некую последовательность
действий и выполняет ее изо дня в день. Вряд ли эту машину-легковушку
приручил он лично. Хотя, кто знает? Среди виргов немало магистров
приручения, да и простые техники встречаются толковые.

Пятерка канула в недрах дорожного сейфа. Вирг, разблокировав
управление, тут же отключился. Получив разрешение на старт, машина
сверилась с маршрутизатором, запустила двигатель и влилась в не
слишком плотный поток транспорта на дороге к мосту, в сторону бульвара
Дружбы Народов.

За мостом Пард пересел за руль, выключил удаленный контроль,
обнулил маршрутизатор и перехватил управление машиной на себя. Машина
пискнула, но, почувствовав уверенную руку, подчинилась без излишней
истерики.

Вместо того, чтобы свернуть налево, к стадиону и Крещатику, Пард
повел присмиревшую легковушку прямо. К мосту Патона.

На мост Пард выскочил на приличной скорости. Грузовики, урча,
равномерно ползли по среднему ряду. Пард их обгонял, и вообще держался
в левом ряду, у осевой. То и дело он поглядывал в зеркало, но хвоста
не заметил. Да скорее всего хвоста и не было. Но Пард все равно
поглядывал - еще одна мелочь из числа девяносто девяти...

На левом берегу Пард влился в сложную развязку, сразу за мостом, и
остановил притихшие "Черкассы" у гостиницы "Славутич".

Здесь тоже драли приличные деньги, хотя и не столь безумные, как в
"Лыбиди". Впрочем, его напарник, гоблин Гонза Аранзабал, платил за
гостиницу из собственного кармана. Да и вообще, вопреки
распространенному мнению о гоблинской расе, любил комфорт и удобства.

У длинной под красное дерево стойки дежурил одинокий портье-ламис
с выражением неодолимой скуки на физиономии.

Пард вытащил пять гривен и изобразил на собственной физиономии
готовность задать вопрос. Портье тут же изобразил готовность ответить
- пятерку он заметил бы даже с закрытыми глазами. Наверное,
гостиничная обслуга чует деньги нюхом.

- В каком номере живет эльф Линраэн, уважаемый?

Портье изобразил на лице задумчивость. Для такой информации
пятерки было явно маловато, а Пард не желал швырять деньги на ветер.

- Я могу ему оставить письмо?

Портье оживился: такой вариант его вполне устраивал.

- Да, конечно.

И положил на стойку лист специальной писчей бумаги. Пард достал
простенькую ручку "Бик" и размашисто начертал на листе.

"Lin, ta addulimae ess' potto halix. Nuy Kiev ess' Big Ural
Stalker, toyo saedinna Dekabristov, 67. Alae Pard Zamarippa kighart'
noo."

И столь же размашисто расписался. Потом сложил лист особым
образом, так что получился аккуратный прямоугольный конверт, лизнул
покрытый специальным клеем край листа и намертво запечатал. Сверху
разборчиво указал имя адресата: "Linraen Sotiefandale" и, улыбаясь,
протянул конверт вместе с пятеркой портье. Тот с улыбкой принял и чуть
заметно склонил голову. Пард сделал ему ручкой и, беззаботно
посвистывая, вышел наружу. "Черкассы" послушно ждали его у подъезда.

Машины любили Парда. И слушались. Почти всегда.

Отъехав от "Славутича", Пард двинул вдоль русановских набережных.
На Русановке жили в основном речные эльфы, их здесь было больше, чем
кого бы то ни было. Стройные, похожие на свечи, многоэтажки являли
миру громадные окна. Большей частью многоэтажки пустовали, но кое-где
выделялись окна жилых квартир. И чистыми стеклами, и разноцветными
занавесочками.

Около Левобережной Пард вышел из машины. На площади вытянулись
торговые ряды; притворяясь, будто собирается что-нибудь купить, Пард
неторопливо пошел вдоль внешнего ряда, лениво разглядывая прилавки. В
момент его приближения продавцы оживлялись, но почему-то никто не
пытался расхваливать свой товар. Видно, Пард выглядел как-то
по-особому. Неместным он выглядел. Даже заговорить с ним не решались.

Покрутившись на площади, Пард вернулся к машине. Нет хвоста. Нет.
Ну и ладно.

- Эй, шади! Ты спешишь?

Пард медленно обернулся. Шади, значит.

Словом "шади" черные орки и орки-полукровки называли чистокровных
людей. И это было обидное слово. Поэтому Пард ни секунды не колебался.

Он быстро и сноровисто вытащил из кармана пистолет, в полуобороте
щелкнул затвором и выстрелил. Один из двух орков, стоявших у него за
спиной, переломился пополам и свалился на асфальт. Второй присел от
неожиданности, зачарованно глядя, как под телом его товарища медленно
расползается лужица густо-коричневой крови.

- Ты, кажется, что-то сказал? - холодно спросил Пард. Орк в ужасе
попятился.

- Нет... Нет... Это он, он сказал...

Пард криво усмехнулся. Злорадно. Но орка никто не тянул за язык.
Обратился бы по-доброму, по-живому - не схлопотал бы пулю в брюхо.
Пускай и на орочьем наречии, но только не как к шади, а как к ахташу.
А нет - лежи на асфальте и жди смерти.

Ведь смерть никогда не медлит.

На площади с полминуты было тихо; но в конце концов к Парду
потеряли интерес. И торговцы, и прохожие. Стычки на улицах в Большом
Киеве не такая уж и редкость. Пард объявился в чужом районе. И всем
ясно дал понять: к нему лучше не соваться. Кажется, местная шпана это
осознала. Когда Пард отъезжал, "Черкассы" проводили осторожными
взглядами.

Пард мысленно поставил еще одну галочку в мысленном же списке
первоочередных дел.

Машину он бросил у Андреевского спуска. Не забыв, естественно,
оживить маршрутизатор и включить удаленку. На экране тотчас возник
негодующий вирг-хозяин, но Пард сунул в щель-приемник еще одну
пятигривновую купюру, и пока тот соображал что к чему, вылез наружу.
Смачно хлопнул дверцей. Машина тихонько пискнула.

- Бывай, - сказал ей Пард и шлепнул ладонью по крыше. Он думал,
что "Черкассы" опять пискнут, но они не издали ни звука: рванули по
Владимирской так, что задымилась резина.

Пард засмеялся. И пошел следом. Но уже на Большой Житомирской
свернул направо.

Через полчаса Пард вошел в свою комнату.

Сторожевой клочок бумаги был на месте. А вот волоска на месте не
оказалось.

За ним все-таки следили.

3. Чимборасо - Торо.

Вечером в таверну заглянул очень выразительный посетитель. В зале
он пробыл всего пару минут, и хорошо, что Пард заметил его сразу же,
едва тот зашел.

Это был рослый вирг; на правом глазу у него чернела повязка. Вирг
не остановился на пороге, как это делают все, кто впервые приходит в
какую-нибудь таверну. Он сразу подошел к столику, где, словно
оцепенев, сидел пожилой человек. Еще не старик, но уже очень близко
подобравшийся к размытой черте, за которой начинается старость
короткоживущего. И еще: его чересчур темная кожа выдавала слабую
примесь чужой крови, скорее всего орочьей. Пард на него не обращал ни
малейшего внимания, но помнил, что вчера он сидел за тем же столиком,
что и сегодня.

Вирг присел рядом. Темнокожий человек коротко кивнул в сторону
Парда.

Целую минуту вирг глядел в другой угол. Но в конце концов все же
взглянул прямо на Парда. В глаза.

То, что Пард сразу перехватил его взгляд, могло удивить вирга. Но
Пард не заметил удивления - лицо, перечеркнутое наискось темной
повязкой, осталось бесстрастным. А потом вирг встал и так же
стремительно покинул таверну.

Парду показалось, что в зале облегченно вздохнули сразу все. Кроме
самого Парда, который не знал одноглазого вирга.

Когда Гринь, парень-работник, прибирал посуду, Пард негромко
спросил: