христианам. Ибо срублены рога, источник диавольской мощи, изничтожены - и
лежат у ног победителя.
густо сплетенные кроны в ажурную сетку. И открылась изумленному взору
баварца громада Башни...
пепельно-серой стены, воротам узкая тропа, извиваясь по косогору. Ни с чем
нельзя было спутать обитель Безликого - столь точно, до мельчайшей, самой
последней подробности описали ее сказители.
приминая вольно разросшуюся на тропе траву.
ИБО, НЕ СПРОСИВ, ПОЙМЕТ ВЛАДЫКА БАШНИ, ЧЕГО ЖАЖДЕШЬ ТЫ. И СКАЖЕТ, КАК
ОБРЕСТИ ЖЕЛАННОЕ. ИБО ОН ВСЕМОГУЩ. И ЗНАНИЕ ЕГО БЕСПРЕДЕЛЬНО.
закрывавшего вход. Она поднялась, стоило лишь приложить к гладкой, без
герба, поверхности ладонь, освобожденную от перчатки.
жалуясь. Нет, тьма предвратья, напротив, оказалась тугой и неправдоподобно
спокойной. И, даже не видя ничего, Гуго фон Вальдбург знал: где-то там
против входа, вделан в стену второй щит, во всем подобный внешнему, но
много меньший - всего лишь в рост взрослого мужчины. Сквозь него проникнет
он в чрево Башни, когда настанет время и Безликий сочтет, что пришелец
подготовлен к встрече.
владетель Башни. Гуго же прошел, не столкнувшись ни с чем неведомым. Его
пропустили легко, словно с усмешкой. Где искусы? Не демон ли, недобитый
Мак-Дугалом? Что мог он, последний живой из трех? Разве что устрашить
слабого. Но слабые не идут к Башне...
Вальдбург не отступит - хотя бы и во имя чести предков, чей прах
содрогнется в склепах, опозорь Гуго родовой герб. Здесь, под сводами
Башни, поздно сожалеть о чем-либо. А впрочем, не о чем и жалеть. Лучше
конец, пусть страшный, чем жизнь, когда рядом с ложем ворочается, и на
пиру протягивает кубок, и на бранном поле глядит сквозь прорезь вражьего
забрала тоска, неотступная, как стук собственного сердца. И не так страшна
сама она, как необъяснимость истоков ее. Эта тайна туманит голову, словно
вино. Но вино горькое, дающее не сладость забвения, а муки похмелья.
его и поддержат. И спокойным будет их сон. Ибо девиз на щите рода:
"РЕШИВШИСЬ - НЕ МЕДЛИ!".
стопам своим без подвига, ничто не поможет избежать Огненной Купели.
Пустяк. Не страх, а всего лишь мука. Страдание телесное во имя очищения
духовного. Ибо, в муках рожденные, стараемся мук избежать. И, храня
грешную плоть, слабеем духом. Решившись же на великое, отринь страх
суетный, опоясанный рыцарь!
Гуго, рожденного от семени чресел баварских фон Вальдбургов, и укрепи его
в преддверии неотвратимого. Ибо уже ощущает кожа легкие прикосновения
струящегося тепла и все более горячие язычки его ползут по стали доспехов,
проникая в щели. И сохнут губы, первыми ощутившие, как накаляется тьма,
пахнущая едким дымком и грозой...
горячее жарким, словно в жерло печи ввергнут оказался Гуго фон Вальдбург.
Торопливо сорвал баварец шлем, обжигаясь, распутал завязки, сбрасывая
поножи. И вновь сине-белой молнией мелькнуло нечто, бросив на стены
мгновенные резкие тени. Воистину - вовремя скинуто железо! Ибо запахло
паленым, и, словно сплошной волдырь, вздулась кожа от ног до лица. Руку к
глазам - уцелели ли! И не ощутили пальцы пряди волос, с детства падавшей
на лоб. Испепелены кудри, и постыдно, словно у сарацина, оголена голова. А
в темном воздухе - мелкая горелая пыль, все, что осталось от колета,
сорочки и панталон.
белеет сброшенное железо, а ремни не только иссохли в скрученные жгутики,
но и осыпались холмиками бурой пыли. Здесь же, в самой середине Огненной
Купели, после двух мгновенных молний, пламя лишь обжигает, но, яростное,
не властно убить. Воистину, не гибель, но очищение...
Матери-Церкви, но лишь сейчас, изнемогая в мареве рдеющих темным пурпуром
стен, осознал он смысл доброты отцов-инквизиторов и величие кроткости их.
Ведь - воистину! - подвергая тела грешников огненной муке, спасает кроткий
наставник бессмертные души подопечных, ибо в благости своей простит
Господь тому, кто, искупая прегрешения свои, познал такую боль.
ветерком. И посветлело в предвратье.
распахнувшейся внутренней дверью. За нею, уходя вдаль и теряясь в
переливающемся мареве, открывался взгляду высокий, в два мужских роста,
коридор. А на стене, у самого входа, темнела багровая стрела, указывая,
куда ныне идти...
очистившись в огне, предстанет алчущий перед Безликим. Идя же переходами
Башни, еще и еще раз окинь взором весь путь жизни своей, ибо Безликий
увидит недра души твоей и скажет, чего ты хочешь, и ответит, как достичь.
Вспомни же наимельчайшее из свершенного тобою: владыка Башни оценит
готовность открыться перед ним. И тогда совет его будет легко исполнимым.
И без труда получишь ты желанное. Ведь Безликий всемогущ...
светлого зала, прежде чем переступить порог. Вот и все. Нагой и безоружный
предстанет он перед лицом истины. Как и должно.
предвечному, медвежьи шкуры? Нужны ли всезнающему тяжелые книги на резных
пюпитрах? И странным казалось бы оружие на стенах этого зала, а тигли с
пахучим зельем - лишь смешными. Ничего! Только сотни огоньков опоясывали
стены от потолка до пола. Ряд - алые. Ряд - синие. Круглые, словно глаза
совы. Напротив же входа - большой выпуклый глаз, сияющий ровным зеленым
светом.
конце хода - дверь. А за нею - ничто. И совсем немного уже оставалось Гуго
до порога. Медленно шел рыцарь, а навстречу бежали люди - все, коих
встречал он в жизни. И несли щиты с гербами. И воняли сермягами. И вели
под уздцы коней.
почти ударом, вернула обратно. И понял рыцарь, что, вторгшись в разум,
убил и воскресил его Безликий.
Он возник из ничего и, возникнув, заполнил собою пустоту зала.
Спокойствие, отрешенность, холод великой мудрости - вот что слышалось в
голосе. И ощутил себя рыцарь назойливым муравьем, что взялся докучать
великану, прилегшему в тени дубравы.
сказители: войдя, умрешь; а возродившись - уходи. Ибо за мгновение небытия
проникнет в сокровенные уголки души твоей Безликий. Проникнет и, познав
тайное, разгадает страсть. Поймет, не спросив, а затем, дав ответ,
изгонит.
разума своего. Разве самый достойный он из избранных? Разве уступали ему
астуриец, и франк, и гэл? Но ни одного из них не почтил беседой властитель
Башни! Значит, глумится Безликий. Хочет запутать гостя беседой и изгнать,
не излечив тоски... Но за что?
быть может, было бы интересно. Не для этого сотворен. Лишь отвечать могу.
Но скучно отвечать на простые вопросы.