уже прошло.
ландышей, целые поля, такие густые, будто их подстригли под
бобрик. Садишься посреди и рвешь их, не вставая. Кругом одни
ландыши. А здесь другое растение, с цветами, словно маленькие
кругляшки оранжевой плоти. Не знаю, как оно называется. А под
головой у меня фиалки-траурницы, а там, у другой руки --
асфодели.
так как я люблю и это название, и эти цветы, то я и соединила
их вместе.
то, что любят. Вот и выходит, что если бы так не любили себя,
то всегда были бы одиноки.
-- Оба одиноки.
удовольствия урчал, как и полагается крохотному кротенку. Над
ними открывались пустые дыры, преследуемые подвижной темнотой,
временами скрывавшей звезды от их взгляда. Они заснули, не
разговаривая, прижавшись к знойной земле, в аромате кровавых
цветов. Начинало светать. Из дома доносился невнятный гул,
изысканный, как голубая саржа. Стебелек травы гнулся под едва
уловимым дыханием Хмельмаи.
состояться лишь к вечеру, Вольф оставил рядом с ней
нацарапанную на скорую руку записку и, облачившись в специально
задуманный для игры в пентюх зеленый костюм, вышел на прогулку.
горничной в маленькую тележку, куда были сложены шары в
шарохранительнице, шарохранительница в шароносице,
лопатки-поскребыши и остроколье, не говоря уже о счетчике
ударов и воздушном змеевике-отсоснике для подъема шаров из
самых глубоких лунок. В перекинутом через плечо футляре Вольф
нес свои пентюклюшки: одну -- широкоугольную, другую -- с
затупившимся углом и еще одну, которой никто никогда не
пользовался, но которая очень ярко блестела.
отдохнувшим, но Лиль танцевала без передышки до самого утра.
Сапфир, должно быть, работал над машиной. Хмельмая, вероятно,
тоже спала.
уж совсем не переваривал тележку, которую Вольф время от
времени заставлял его таскать, считая, что в результате
подобных упражнений брюхо сенатора должно опасть. Душа сенатора
Дюпона была подернута траурным крепом, ну а брюху его никогда
не опасть, уж больно оно раздуто. Через каждые три метра
сенатор останавливался и потреблял очередной пучок пырея.
Квадрата, за южной стеной. Трава здесь была уже не красной, а
прелестного искусственного зеленого цвета, украшенная к тому же
перелесками и пустошами для косоглазых кроликов. Здесь можно
было тюхать часами, не поворачивая вспять; это составляло одну
из главных прелестей места. Вольф шел быстрым шагом, смакуя
бодрящий воздух свежеиспеченного утра. То и дело он окликал
сенатора Дюпона и подтрунивал над ним.
набросился на особенно хорошо уродившийся кустик пырея. -- Надо
будет сказать, чтобы тебе его время от времени давали.
насмехаться над старым горемыкой, которому едва достает сил
влачить свое тело и которого заставляют сверх того тащить за
собой тяжеленные повозки.
тебя отрастет брюхо. Потом вылезет шерсть, ты подцепишь чумку и
в конце концов запаршивеешь.
сойду и таким, -- сказал сенатор. -- А горничная в любом случае
выдерет всю шерсть, что у меня останется, с рвением меня
причесывая.
оглядываясь.
обоснуется здесь по соседству с нами и что у него будет,
скажем... сучка...
уже освободился.
предпочел бы симпатичную маленькую сучку.
-- Я не ревнив. Вот потроха чуть барахлят.
момент, в конце концов, тебе же это нравилось.
кашицы и горчицы в ухе. Прочее было вполне сносно.
вполне мог бы заставить ее себя уважать.
вонючий пес и жру целый день без передыха. Ик!.. -- добавил он,
поднося дряблую лапу к морде... -- Прошу прощения, я на
секундочку... Какой превосходный пырей... Он действует, да еще
как... Если вас не затруднит, отцепите тележку, боюсь, она
может мне помешать.
Уткнувшись носом в землю, сенатор умчался на поиски кустика, с
одной стороны -- наделенного соответствующим запахом, а с
другой -- пригодного, чтобы скрыть от глаз Вольфа ту позорную
деятельность, которая вот-вот воспоследует. Вольф остановился
его подождать.
отвечал. Вольф уселся прямо на землю и, подтянув к себе пятки и
обняв колени руками, принялся раскачиваться взад-вперед. Чтобы
повысить содержательность этого действия, он с чувством
замурлыкал сентиментальную мелодию.
Сенатору было никак не облегчиться, и Вольф уже собирался
постучать его по спине. Поспешные шага Лиль остановили Вольфа:
кто это -- он знал и не глядя. На ней было платье из тонкого
полотна, а распущенные волосы прыгали у нее по плечам. Повиснув
на шее Вольфа, она опустилась рядом с ним на колени и зашептала
ему на ухо:
был усталый вид.
хотел потюхать сегодня утром?
И сенатор тоже, но по пути он изменил свое мнение. Так что я
готов на все твои предложения.
тебе сказать, что совсем забыла об одной очень важной вылазке в
город, так что ты в результате можешь потюхать безо всяких
угрызений совести.
свидание.
знала, что он заболеет.
своего куста. -- Отравится, это совсем другое дело.
была плоха.
подтявкивать.
Куда пойдем?
тележку.
переутомляйся.
Шилова Юлия
Афанасьев Роман
Корнев Павел
Шилова Юлия
Корнев Павел