девушка.
этого не знал?
начало перестройки организма зависит прежде всего от самого организма.
Тут уж у кого как. Ронде вот тоже повезло. И тебе.
что за нами сейчас наблюдают?
приходится считаться. Но сейчас все они внизу и им не до того: Уве
объясняет, почему у него сорвалось с "махером", остальные изощряются в
унылом остроумии по его адресу, Дэйв бесится, а неторопливый умный
Людвиг, мозговой центр этой шатии, молчит и раскладывает все по
полочкам. В следующий раз они изберут иную тактику. Рано или поздно они
доберутся до цели.
только слышать, но и видеть. Вчера Донна искала в барахолке запасной
"глаз" и, кажется, нашла. А она хороший инженер.
очень хороший врач. И хороший товарищ.
это скрыть.
не Донна.
будет трудно выжить, она слабенькая.
болотам. Но до сегодняшнего случая я считал его нейтральным. А он,
оказывается, ждал момента... - Стефан с усилием сглотнул и облизнул
губы. - Понимаешь, Анджей отказался идти, а Уве пошел. Да еще, наверно,
с радостью.
прикрыть эти экспедиции: Питер всякий раз имеет полную возможность
обрабатывать людей поодиночке. Ты заметил, кого он тащит с собой?
Сторонников? Как бы не так. Колеблющихся!
особенно малыши, хотя им-то при власти Питера ничего светить не будет.
Но видишь ли, у него есть интересные идеи.
безопасно и скучно, ты уж извини. Да ведь ты, наверно, сам это
понимаешь. Надежно и скучно. Плавно... как менуэт. И ты сидишь у всех в
печенках, и никто не знает ответа на вопрос, зачем живет и кому нужна
такая жизнь...
Всегда ты такой. Отталкиваешь от себя людей, а Питер обращает их в свою
веру... А ты знаешь, почему я за тебя? Думаешь, потому, что на твоей
стороне логика? Ха! Да просто потому, что при Питере никто не задаст
себе вопроса, зачем живет. Каждый будет просто пытаться выжить. И кое у
кого это не получится... Я вот о чем подумала: если Питер и в этот раз
вернется... В твоем "махере" еще есть заряды?
боялась, что не осталось ни одного.
получился разный. Максимум - два заряда. Минимум - ноль.
коридора Стефан, улыбнувшись, махнул ей рукой и исчез, только
удаляющиеся шаги гулко бухали по всему кораблю - Маргарет догадывалась,
что Стефан пытается подражать походке отца. Что ж, для этого есть
основания: он - сын капитана. И он капитан. Капитан корабля, который
разучился летать. Который никогда не взлетит. Пока еще капитан...
в коридорах корабля всегда была приточная, в каютах - вытяжная, с
отдушинами под потолком. Положив на пол лекарство для Абигайль, Маргарет
опустилась на колени и просунула пальцы сквозь решетку. Микрофон по-
прежнему был на месте, а вот "глаза" не было - то ли его еще не успели
установить, то ли он был нужнее в другом месте. Ладно и так... Вряд ли
кто-нибудь сейчас слушал, но наверняка любой разговор в коридоре где-то
записывается, а значит, рано или поздно обязательно будет прослушан со
всем вниманием. Стефан не подвел - умница. Видимо, насторожился, что-то
почуял, но не подал виду. Насчет бластера немножко переиграл, но все-
таки сказал почти так, как надо. Пусть задумаются. Что ж, сегодня и она,
Маргарет, сказала им почти все, что хотела сказать. Сомнительно, чтобы
это на них как-то повлияло, даже на колеблющихся, но сказать было нужно,
тем более что подслушанный разговор - Маргарет чуть не рассмеялась - во
много раз эффективнее надоевшей проповеди...
того как корабль лишился носовой части, она стала немножко ближе к небу,
но внутри оставалась такой же, как при Бруно Лоренце,- просторным
строгим помещением с панорамными экранами по закругленным стенам, с
экраном-потолком, с большим сдвижным люком в полу, открывающим доступ к
верхнему кожуху корабельного мозга, с шестью креслами и двумя пультами
маршевого управления, один из которых был спящим, резервным, а на втором
вахтенной смене иной раз приходилось играть в четыре руки, с маленьким
пультом туннельного управления, ныне навсегда погасшим. Какая-то часть
корабельного мозга еще действовала, кое-где светились индикаторы систем
жизнеобеспечения, и мигала надпись, сообщающая о работе синтезатора
пищи, но все это было лишь малой каплей, долей процента от доли процента
того, что корабль должен был уметь делать и что он когда-то умел.
робот-червь. Стефан легонько пнул его ногой. Ему показалось, что червь
слабо шевельнулся в ответ, но, конечно, только показалось. Червь был
мертв, он только притворялся живым, он выглядел как новенький: сизые
сегменты его туловища за много лет не съела никакая коррозия. Когда-то
роботов-червей было несколько десятков, они неутомимо ползали по
коммуникационным шахтам и лазам, куда не было доступа человеку; после
посадки на планету они еще долгие годы выдавали тревожные сообщения,
диагностируя начало разрушения той или иной системы корабля, они
неумолчно шуршали по лазам, пытаясь что-то отрегулировать и что-то
исправить, а потом начали замолкать один за другим. Никто не видел, как
этот, последний, приполз в ходовую рубку и здесь умер. Или заснул? Во
всяком случае, многочисленые попытки Уве и Донны вновь задействовать его
не привели к желаемому результату.
перестал разрушаться, за десять лет в нем не вышла из строя ни одна из
систем, словно обреченный корабль, большая часть которого была давно и,
по-видимому, необратимо мертва, вдруг раздумал умирать своей последней
оставшейся частью. Словно он решил жить ради самого факта жизни, как
безнадежный инвалид, навсегда прикованный к больничной койке. Он не
собирался сдаваться. Он жил теми упорными крохами жизни, которыми еще
держится иногда двухтысячелетний дуб с одной-единственной зеленой веткой
и тоненькой полоской живой коры, протянувшейся вдоль мертвого ствола.
Для Стефана корабль всегда был кораблем, а не башней-донжоном, как для
большинства остальных. Летаргический мозг "Декарта" еще был способен
управлять тем немногим, что осталось: поддерживать внутри корабля
сносную температуру и влажность, следить за синтезатором пищи, иногда -
рассчитать для Анджея одну из его заумных моделей. Постоянно работал
радиомаячок - обыкновенная пищалка с всенаправленной антенной. Анджей
однажды сказал, что при низкой электрической активности атмосферы сигнал
маячка может быть выделен из шумов с расстояния в миллиард километров.
Еще работали корабельные часы, показывающие земное и бортовое время -
застывшая разница не превосходила нескольких часов, потраченных
"Декартом" на форсажный набор релятивистской скорости в устье Канала
сорок земных лет и сто семнадцать считанных земных дней назад...
к входу в Канал! Прошу пассажиров пройти в свои каюты и оставаться в них
вплоть до полного прохождения Канала, о чем будет объявлено особо.
Пассажирам категорически запрещается приближаться к служебным
Володихин Дмитрий
Адамов Григорий
Андреев Николай
Пехов Алексей
Курылев Олег
Никитин Юрий