говорите, будет бегать женщина?
хоть бы хны. Гуннар усмехнулся. Не люди - настоящие выродки, особенно вот
этот рыжий. Даже под копотью видно, что рыжий. Да и другой хорош -
старикан с трясущимся брюхом. Как он прыгал, пытался ударить - умора.
Выродки, что с них взять. Напрочь не владеют приемами ближнего боя,
похоже, их даже никогда не били. Смешно. Черт с ними, не хотят вставать -
пусть валяются.
разлепил воспаленные веки:
Гуннар. - Тебе предлагают легкую смерть. Но не даром.
старикана, но смог только усадить его, привалив спиной к стене. -
Мерзавцы!..
доходит! Не сводя с рыжего глаз, Гуннар без натуги перетащил треногу к
торцевому окну.
Гуннар. - Или вот этот знает, мне все равно, кто из вас. Когда наши
повторят атаку, вы поддержите их огнем.
думал о том, как подавить огневые точки в окнах. Это ваш единственный шанс
на легкую смерть.
автомата. Совсем неплохой был прыжок: выродок, а жить хочет. Рыжий взвыл.
Не давая упасть, Гуннар коротким взмахом отправил его назад к стене. -
Звери-и-и!.. - зашебуршал старикан. Где звери? Какие звери? Гуннар
презрительно сплюнул. Мало того что выродок, так еще и дурак: ну какой
зверь полезет сейчас в город?
час, не раньше. Раньше просто не выйдет. Если атаку поддержать десинтором,
она может оказаться удачной.
ему казалось, что с людьми надо разговаривать вот так - лицом к лицу, на
равных. Ну, пусть.
торжественная встреча. С цветами.
Представляешь себе картину?
отыскав окно библиотеки, тукнула в стену - на выродков посыпалась сажа.
Мы больше не прилетим, даю вам слово. Может быть, отпустите?
начальством, прошу вас. Нужен мир. Время и материалы для ремонта корабля.
Может быть... может быть, мы все-таки сможем взлететь...
материалы? Ты посмотри на него получше - убийца же. Все они убийцы.
нас будешь убивать медленно. И подробнее.
умрете быстро.
Гуннар. - Я сдам вас кому следует, и, если вас признают годными к
исправлению, вы будете жить.
не признает всего лишь отклонутиками. Исправительный лагерь не для таких,
как они. Таких выводят за город и показывают, где копать.
лично замерил отклонение. Многовато, но в пределах допустимого, а для
первого раза, вероятно, неплохо. Теперь еще неделя - и в каньоне
Покорителей, в тысяче метров над пенным потоком повиснет легкий ажурный
виадук, и если со временем, лет через сто, его решат не менять на новый, а
подновить, сохранив как памятник эпохи, то он, очень может быть, еще
увидит первых переселенцев... Ксавье усмехнулся одними глазами - чтобы не
заметили. Хоть какой-то след в истории... Виадук хорош: и красив, и
прочен. Тоннель хуже. Мало металла, нечем крепить своды и, как назло,
целый пояс трещиноватых пород. Дрянь. Но какое-то время выдержит, а как
только ветка дотянется до месторождения, с металлом сразу станет легче,
тогда и укрепим настоящими тюбингами - навек, до самых до землян. А кроме
того, можно будет попросить кратковременный отпуск.
слышался лишь треск сучьев в костре да временами попискивало в кустах
какое-то ночное насекомое. На лицах людей, сидящих у костра, плясали
багровые отблески.
участок, все, кроме Хьюга Огуречникова, вечно искавшего уединения. С
Хьюгом сложнее, он ветеран, из самых первых, ему скоро три года, и
получается - брезгует... А все-таки зря это он, мало ли что на участке
подобралась сплошь двух-трехмесячная молодежь, зато уютно, день позади,
никто не суетится, не бегает, не ругается в прототипа бога душу, ни пыли
нет, ни грохота - покой и приятное отдохновение. Можно и послушать, что
рассказывают, и самому порассказать в свое удовольствие. Правда, если
честно, то слушать других как-то не очень хочется, может быть, поэтому
Хьюг и уходит каждый раз? Опять-таки зря, всегда ведь можно потерпеть и
дождаться своей очереди...
неправильно. Было досадно, Ксавье собирался сам рассказать эту историю и
теперь морщился, ловя рассказчика на несообразностях. Зелен, неопытен,
выдумывает на ходу для пущего правдоподобия, вязнет в несущественных
деталях - а кому они нужны? Не воображает же в самом деле, будто кто-то и
впрямь поверит этим байкам о Земле, где он сроду не был? Но, видимо, очень
уж хочется, чтобы поверили.
участке не было, - двадцать слепков с прототипа, с разными лицами и
одинаковыми снами, достаточно общительные, чтобы не разбежаться, и слишком
сильные для того чтобы взвыть. Они были молоды, и для рассказов о реальных
событиях время еще не пришло.
Ну, думаю, влип, муж пришел, а она смотрит мне поверх плеча, огромными
такими глазами, да как завизжит прямо над ухом! Аж заложило. Оборачиваюсь
- никакого мужа, а в дверь просовывается во-от такая морда, глаза в
темноте светятся, и вроде бы пока только любопытствует, но уже и к прыжку
готовится. Гиено-лев, одним словом, а вокруг, естественно, никого... Флора
визжит, как зарезанная, зачем-то простыней прикрывается, а я, сами
понимаете, в чем был, то есть ни в чем, ищу нож, он у меня всегда на
поясе. Пояс нашел - нет ножа! Тогда хватаю табурет..."
вариантах, и обычно женское имя варьировало от Флоранс до Лауры, а
ворвавшийся зверь - от леопарда до носорога. Далее следовал рассказ о том,
как именно герой одолел зверя и какую восхитительную ночь провел с
возлюбленной. Финал был драматический: уйдя из домика еще затемно и
удивляясь про себя недальновидности мужа Лауры-Флоранс, герой на следующий
день узнавал, что муж-егерь в ту же ночь погиб в перестрелке с
браконьерами. (Варианты: умер от укуса змеи, затоптан стадом гну,
поскользнулся на откосе и съехал в речку к крокодилам и т.п...) "И больше,
мужики, я ее не видел..." Общий вздох, особенно громкий у тех, кто сам
имел виды на эту историю. Но дважды за вечер рассказывать одно и то же не
дозволяется - неписаный закон.
гиено-львов, там или гиена, или лев, одно с другим не скрещивается. Молчал
Контровский Владимир
Прозоров Александр
Белов Вольф
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Володихин Дмитрий