Чтение 4–й страницы книги ~Нарушитель~

- Как?!

- Продуть. Ну, как после ныряния, когда вода в уши попадает.

Войча мог бы, конечно, возразить. И не просто возразить, а доказать этому недотепе-сопляку, что в лесу он бывал часто, иногда по месяцу-два, и никакие голоса ему не чудились, а ныряние тут совершенно ни при чем. Но... Не до спору было Бойче в эту минуту! Он зажал нос двумя пальцами, да так, что больно стало, представил себя на берегу речки, дунул, еще дунул...

- Ну как?

Войча осторожно отпустил свой изрядно покрасневший нос, оглянулся, прислушался - и ничего не услышал. Точнее услышал то, что и должно быть -- далекие голоса птиц, шум ветра в высоких кронах и даже громкое дыхание Басаврюка.

- Не зовут! - закричал он, не помня себя от радости.- Не зовут! Не зовут.

- Ну конечно не зовут! - рассудительно заметил Ужик-- Кому тут звать-то?

Но Войча уже опомнился. То, что не зовут - это хорошо, а терять лицо перед Ужиком не должно.

- И ладно,- заключил он как можно рассудительнее.- Пошли, однако...

Шагая по лесной тропе и с удовольствием прислушиваясь (и с еще большим удовольствием не слыша ничего,, кроме обычного лесного шума), Войча все же ощущал какое-то неудобство. Подумав, он сообразил - надо было все же поблагодарить Ужика за совет. Конечно, невелика хитрость - уши продуть, но помогло же! Однако благодарить за такую безделицу следовало сразу, и Войчемир решил, что обойдется и так.

Вечером, у костра, Войче вновь стало немного не по себе. Поляна попалась как раз такая, какой она, по мнению Войчемира. должна быть в подобном лесу: огромная, окруженная молчаливыми старыми деревьями - естественно, поросшими седым, белесым мхом. В высокой траве не было ни следочка - даже звериного. Вдобавок совсем близко оказалось болото. Войча и рад бы найти другой ночлег, но как назло почти до самой темноты тропа шла по узкому проходу между деревьями-великанами, и другого ночлега отыскать не удалось. Бегло осмотрев подозрительную поляну, Войчемир мог поклясться самим Золотым Соколом, что они с Ужиком первые, кто здесь разводит костер,- во всяком случае, за много лет. Итак, люди, да и звери, здесь не бывают. О прочих Войчемир решил пока не думать, но поневоле вспомнил о загадочной Навьей Поляне. Не туда ли они попали?

Ко всему прочему прибавилось еще одно - Ужик замолчал. Он и раньше не отличался разговорчивостью, а в этот вечер превзошел самого себя. Покачав головой в ответ на очередное предложение не дурить и поесть мяса, на этот раз кабанятины, он вынул из своей котомки все ту же бечевку с крючком и молча направился куда-то в лес. Войча уже не удивился, когда его странный спутник вернулся с парой здоровенных рыбин и в таком же полном молчании принялся печь их на углях. Пару раз Войчемир, которому от всего этого становилось муторно, пытался завести беседу - о дороге, о своем житье-бытье в далеком Ольмине и даже о навах, хотя их-то поминать совсем не следовало. Ужик невозмутимо слушал, а на вопросы лишь молча разводил своими худыми руками, показывая, что сказать ему совершенно нечего. Поев, он завернулся в свой нелепый черный плащ и мгновенно уснул, оставив Войчемира наедине с его невеселыми думами.

Войча обиделся. Он не ждал от недоростка особого вежества, но такое полное равнодушие все же огорчило. Войчемир решил, что делать нечего, и улегся боком к костру, рассчитывая, что дым хотя бы на какое-то время отгонит комарье с близкого болота. Уже засыпая, он не без удивления отметил, что не слышит поганого писка - не иначе в эту ночь болотные комары оказались почему-то заняты в ином месте...

- Войчемир... Войчемир... Мы здесь... Мы здесь...

Странные голоса пришли сразу - вместе с темным забытьем. Сквозь сон Войча слышал знакомый хор. Его звали, его ждали, его желали - и как желали! Причем ждали и желали не просто случайного прохожего, а именно его - храброго альбира Войчемира сына Жихослава. Ждали многие годы, и вот наконец...

- А?! - спросонья рука привычно схватила меч. Войчемир быстро привстал и оглянулся, опасаясь -- или надеясь - увидеть рядом что-нибудь скверное, но знакомое - хотя бы чугастра. Того можно и за орехами послать! Но ни лихих станичников, ни косматого гостя на поляне не было. Был все тот же недотепа-Ужик, спавший, свернувшись под своим черным плащом, кони, привязанные у ближайшего дерева, и, конечно, сама поляна. Сейчас, в неверном свете молодой Луны, она казалась еще больше. Деревья у ее края стали словно повыше, трава светилась чистым серебром, а от близкого болота тянулись легкие клочья тумана. Было Красиво и очень тихо.

Спать почему-то расхотелось. Войчемир хлебнул воды из полупустого меха и устроился поудобнее у погасшего костра, размышляя о нелегкой доле Кеева кмета. А еще говорят, что Кеевы альбиры зря хлеб едят! Войча вздохнул и совсем уже собрался на боковую, как вдруг почуял - на поляне что-то не так.

Внешне все было по-прежнему, разве что лунный свет стал ярче и туман - погуще. Но Войча ощутил давнее, привычное чувство опасности. Нет, шалишь! Он поудобнее пристроил меч под правой рукой, саблю - под левой и крепко протер глаза. Спать в такую ночь не следовало...

Туман становился вес гуще, Луна светила все Ярче, а вокруг стояла тишина - полная, мертвая, поистине навья. И вот Войчемиру стало казаться, что клочья тумана медленно двинулись с места, подступая ближе к костру. Он вновь протер глаза. Нет, почудилось! Войча еле успел перевести дух, как вновь застыл - проклятый туман все-таки двигался. Вернее, туман стоял на месте, но что-то двигалось внугри него - сначала медленно, затем все быстрее, быстрее. Войче начало казаться, что он различает призрачные силуэты...

"Ужик!" - чуть было не позвал он, но в последний момент сдержался. Что толку от недотепы? Пусть спит себе, рыбу переваривает...

Войча сцепил зубы и решил ждать. Теперь он уже видел тех, кто кружился в странном беззвучном танце. Девочки - совсем маленькие и чуть постарше, точнее их бледные, размытые силуэты, сквозь которые можно различить и высокую траву, и темные стволы деревьев. Десятки теней окружали Войчу, они подступали все ближе, их движения становились все быстрее...

- Войча! Войча! Войча! Войча!

Голоса ударили со всех сторон. От неожиданности Войчемир дернулся, закрыл уши руками, но голоса не отставали:

- Войчемир! Войчемир! Иди к нам! Потанцуем! Потанцуем!

Призрачные тени подступили совсем близко. Войча уже видел их лица - бледные, светящиеся. Длинные волосы падали на плечи и грудь, горя зеленоватым огнем.

- Иди к нам! Иди к нам! Потанцуем! Потанцуем! Войча опомнился- Конечно, страх не исчез, но он внезапно ощутил нечто вроде уверенности. Нет, на это его не возьмешь!

- Эй, вы! - гаркнул он, радуясь звуку собственного голоса,- Подрастите сперва, а потом плясать зовите!

- Мы не маленькие! Мы не маленькие! - дружно ответил хор, гостьи подошли совсем близко, и теперь не только волосы, но и тела засветились странным зеленоватым светом.

- Иди к нам, Войча! Иди к нам! А то придет Старшая Сестра и заберет тебя...

- Еще чего! - Войчемир даже приосанился от собственной смелости.- Идите-ка, детки, к себе в болото!

- Он не хочет! Он не хочет! - голоса теперь звучали обиженно, круг зеленоватых теней разомкнулся,- Он не хочет! Позовите Старшую Сестру! Старшую Сестру...

- С кем это ты?

От неожиданности Войча резко обернулся. Сонный Ужик высунул голову из-под плаща и удивленно глядел на своего спутника.

- Ы-ы-ы! - красноречиво ответил Войча, тыча пальцем в тех, кто обступил поляну.

- А! Навы! - Ужик перевернулся на другой бок.- Бедняжки...

Чувствуя, что недотепа вновь собрался спать, Войча заспешил:

- Ужик! Ужик! Ты же этот... рахман! Чего делать-то?

- Ничего.-- послышался сонный голос.- Они не тронут...

Войча был бы рад разделить эту уверенность, но не мог. К тому же сейчас должна появиться загадочная Старшая Сестра... В голове промелькнуло слышанное еще в детстве, в долгие ольминские вечера.

- Ужик! Может, круг начертить? Этот... чародейский?

- Начерти.

Войча понял, что от недоучки-Ужика больше ничего не добиться. Времени оставалось в обрез. Войчемир вскочил и принялся чертить саблей большой круг. Круг с непривычки вышел неудачным - скорее не круг, а неровный овал, к тому же след сабли был почти незаметен в высокой траве. Но Войча был рад и этому. Сев у костра, он сжал в кулаке оберег - громовой камень - и начал лихорадочно вспоминать подзабытые заклинания от нежити. Как назло, память отказывала, а Луна светила все ярче, туман становился все гуще...

- Вот он! Вот он! Старшая Сестра! Старшая Сестра, посмотри!

Войча зажмурил глаза, но голоса ударили вновь - совсем близко:

- Смотри! Смотри! Он не хочет с нами танцевать! Накажи его!

- Войчемир. Я здесь!

Знакомый голос заставил похолодеть. Забыв обо всем, Войча открыл глаза.

Навы стояли по краям поляны. Их стало больше - во много раз, они выглядывали из-за деревьев, и даже из глубины леса доносился негромкий шепот. Но не на них смотрел побледневший, застывший, словно камень, Войча. Та, что звала его днем, чей голос он не мог забыть, теперь стояла прямо у костра.

Войча тут же узнал ее - хотя и не видел до этого ни разу, да и не надеялся увидеть. Лунный свет падал на спокойное, чуть скуластое лицо, на полупрозрачное нагое тело, укрытое длинными, ниже пояса, зеленоватыми прядями струящихся, словно вода, волос. Такими же зелеными были глаза - большие, глубокие, под резким разлетом темных бровей. Женщина стояла молча, и ее тонкие, горящие призрачным огнем руки были протянуты вперед, почти касаясь груди Войчемира.

- Старшая Сестра! Старшая Сестра! - вновь прошестели десятки голосов, и все стихло.

- Я здесь, Войчемир,- негромко проговорила та, что стояла у костра.- Пойдем!

Войча послушно кивнул и хотел сделать шаг, но тут рядом завозился под своим плащом Ужик, и Войча опомнился.

- Нет...- хрипло проговорил он, а затем повторил, уже громче и решительнее:- Нет! Нет! На зеленоватом лице мелькнула улыбка:

- Чего ты боишься, Войчемир?

На этот вопрос можно было отвечать долго и обстоятельно - в этом лесу следовало бояться буквально всего. Войча ограничился тем, что помотал головой и вновь повторил "Нет!", но на этот раз не так твердо.

- Разве ты видел таких, как я? - Старшая Сестра медленным уверенным жестом отбросила в сторону закрывавшие ее тело волосы.- Посмотри!

- А-а...- только и смог произнести бедняга-альбир, поскольку таких женщин он действительно еще не встречал. Да и вообще, по этой части ему было далеко до самоуверенных сослуживцев, хотя бы до знаменитого красавца Пленка, по которому плакала добрая половина девиц в Кей-городе. Но даже Пленк, подумалось мимолетно, и тот потерял бы и речь, и слух при виде той, что стояла возле погасшего костра.

- Чего? Чего тебе надо? - Войча с силой дернул себя за чуб, пытаясь отогнать наваждение. Снова смех - легкий, уверенный.

- Тебя, Войчемир! Я нужна тебе, ты - мне. Сейчас я отошлю этих детей обратно в озеро...

Войча вновь кивнул и потянулся вперед, но вдруг - совершенно не вовремя - подумал об Ужике. Что будет с недомерком в этом жутком лесу? Ясное дело - сожрут. Сожрут - и костей не оставят. И хорошо, если только сожрут...

- Я... это...- он затравленно оглянулся, но Ужик как ни в чем не бывало спокойно спал, укрывшись с головой своим дурацким плащом.

- А ты зеленая! - ляпнул Войча первое, что пришло в голову.- Как жаба!

Темные брови на миг дрогнули.

- Я могу наказать за такие слова, Войчемир! Это мой лес, и здесь творится моя воля. Но в тебе говорит страх. Страх виной тому, что у тебя в глазах - зелень. Посмотри! Взгляни внимательно - не бойся!

Войча хотел отвернуться, но глянул - и только охнул. Зеленый свет исчез. Тело той, что была так близко, засветилось серебром, призрачный свет сгустился, и парень понял, что перед ним уже не тень, а живая плоть. Порозовели губы, глаза блеснули теплым огнем, а в густых волосах неярким старым золотом засветился венец...

- Прикоснись ко мне... Прикоснись... Соблазн был велик. Это был даже не соблазн. Живая прекрасная женщина стояла рядом, и мешкать было попросту нелепо. Войча затаил дыхание, протянул руку...

...Пальцы ушли в пустоту. Вместо теплой кожи Войча ощутил ледяной холодный ветер. Исчезло живое прекрасное лицо, в лунный свет превратились густые волосы, а прямо на парня в упор глядел желтый равнодушный череп, скалясь вечной презрительной усмешкой.

- Нет! Нет! - Войча отпрыгнул назад, схватил меч и начал бешено вращать им в воздухе.- Уйди, нежить! Уйди!

Снова смех - холодный и злой:

- Взять его! Быстро!

Тени надвинулись, закружились в дикой пляске, и Войчемир понял, что деваться некуда. Он бросил бесполезное оружие и упал на траву, закрывая лицо руками...

- Чего кричишь, Войча?

Прикосновение было теплым. Войча, еще не веря, дернулся, привстал и открыл глаза. Ужик сидел рядом, потирая заспанное лицо.

- Приснилось что-нибудь?

- Приснилось? - выдохнул Войчемир, оглянулся - и замер. Поляна была пуста, рядом лежал меч, чуть дальше мирно стояли кони, а вдали, в лесной глуши, привычно перекликались ночные птицы.

- А-а... Она где? - Войча вскочил и неверными шагами обошел поляну.- Она же здесь была!

- Приснилось,- равнодушно пояснил Ужик, вновь заворачиваясь в плащ.- Место такое...

- Матушка Сва! - Войча без сил опустился на траву. Приснилось? Но на траве он нашел следы сабли - круг, который так и не помог ему. Или все же помог? А может, и вправду это все сон?

- Ужик...- нерешительно начал он.- А кто такая... Эта... Старшая Сестра?

- Чья? - донеслось из-под плаща.

- Навья!

- Понятия не имею...- плащ легко шевельнулся.- Надо будет у Патара спросить. Тебе что, какая-то Старшая Сестра приснилась?

Объясняться не было сил, и Войча, решив, что хуже не будет, лег прямо на траву и забылся тяжелым сном. Разбудили его веселое утреннее солнце, птичье пение - и Ужик, успевший сходить на зорьку и теперь пекший на углях двух огромных лещей.

Весь следующий день Войча был мрачен и молчалив -- совсем как Ужик накануне. Его не радовали ни солнце, ни дорога, которая теперь стала заметно шире, ни съеденные за завтраком лещи, оказавшиеся необыкновенно вкусными. Перед глазами стояло одно и то же - бледный лунный свет, хоровод призрачных теней и та, которая пришла за ним. Неужели это был сон? И ее голос, и она сама? Тогда что же такое явь?

Увы, посоветоваться об этом было не с кем - не с Ужиком же, в самом деле! - и Войча молчал. Похоже, его насупленный вид удивил даже равнодушного ко всему Ужика. Во всяком случае, на дневном привале заморыш самым наивным образом поинтересовался, не случилось ли с Бойчей чего такого... Этакого.

Войчемир поневоле восхитился тоном, да и смыслом, вопроса, но затем обиделся и предпочел отмолчаться. Ужик пожал плечами (похоже, на что-либо иное его плечи и не годились), после чего потерял всякий интерес и к Войче, и к его настроению. Тут уж Войча не выдержал и, перемежая каждое второе слово все той же "каранью", потребовал от бездельника-недотепы-дармоеда-недомерка Ужика подробного и ясного ответа: что случилось прошлой ночью?

Бездельник-недотспа-дармоед-недомерок улыбнулся, сообщив, что сказать ничего не может, поскольку спал. Правда, пару раз он просыпался и, кажется, один раз что-то видел. Быть может, нав. Но он мог и перепутать, поскольку лунный свет, а заодно и туман способны породить еще и не такие дива. А что касается виденного Войчей, то если это сон, то и волноваться нечего. А ежели и не сон, то волноваться тем более нечего, поскольку если уж Войчу не тронули навы, то иная нежить и подавно обойдет стороной.

Мысль Войчемиру неожиданно понравилась. А ведь действительно - не тронули! То ли благодаря вовремя начертанному кругу, то ли благодаря камню-громовику. То ли - чем Косматый не шутит! - попросту испугалась нежить зеленая. Ведь он все же не кто-нибудь, а Кеев альбир и самого Светлого племянник!

Настроение Войчемира резко улучшилось. Разве что в глубине души осталась горечь. Старшая Сестра! Эх, сестренка, что же тебя занесло к этим, зеленым! Войча пытался не думать, забыть, но понял - не забудет. Да и кто пройдет мимо такой? Разве что Ужик, но с него какой спрос?

Между тем дорога вела дальше, прямо на полдень. Пару раз на пути встречались большие поляны, но Войча предпочел не останавливаться. Из рассказов длиннобородого Нелюба он помнил, что на третий день пути, как раз посреди леса, тропа пройдет мимо небольшой избушки, и Войчемир постарался подгадать так, чтобы заночевать именно там. Лишняя ночь под открытым небом, да еще в таком лесу, не радовала. Под крышей как-то надежнее. Однако часы шли за часами, дорога вела все дальше, а небо над лесом уже начинало темнеть. И лишь в ранних сумерках Войчемир, начавший уже изрядно волноваться, заметил впереди что-то темное. Он ткнул Басаврюка пяткой, тот, недовольно заржав, перешел на рысь, и уже через минуту Войча удовлетворенно скомандовал: "Стой!". Перед ними была избушка - небольшая, вросшая по самые подслеповатые оконца в серую лесную землю.

- Успели! - резюмировал Войча, поворачиваясь к Ужику.- Тут и заночуем. Интересно, дома ли бабка?

Он ждал вопроса: "Какая?", но поскольку нелюбопытный Ужик промолчал, пояснил все до конца:

- Бабка тут живет. Нелюб говорил - не простая бабка. То ли велхва, то ли наузница. Яга, одним словом.

-- Как в сказке? - Ужик зевнул.- А в ступе летает?

Несмотря на совершенно равнодушный тон, каким это было спрошено, у Войчемира внезапно возникло страшное подозрение - а не шутит ли часом этот недомерок? Шутки Войча не любил, разве что свои собственные, но на этот раз сделал вид, что ничего не заметил. Про ступу он предпочел промолчать, зато обстоятельно пояснил, что сказки - сказками, а бабка самая настоящая, к тому же полезная, лечит травами и никому зла не делает. Во всяком случае, в подобном не замечена, хотя ей в обед все сто лет будет. Значит и им беспокоиться нечего.

Ужик не возражал, но очень скоро стало ясно, что Войчемир ошибся - причина для беспокойства была. Они поняли это, как только Войча слез с коня и подошел к двери.

- Матушка Сва! - ахнул он.- Бабка-то... ...Все, что осталось от той, которая лечила травами, лежало тут же, у порога - скелет, покрытый потемневшими лоскутьями грубой домотканой одежды. Поломанная клюка валялась чуть в сторонке, рядом с полусгнившими остатками плетеной корзины.

- Так...- Войча на всякий случай вытащил меч, затем подумал, вложил его обратно в ножны и склонился над останками.

- Привяжи коней,- бросил он Ужику.- А я погляжу...

Осмотр занял больше времени, чем думалось. Ужик, привязав коней к ближайшему дереву, пристроился рядом с Бойчей.

- Темно...- Войчемир встал и размял затекшие плечи.- Завтра еще поглядим... Но, в общем, и так ясно - не своей смертью бабка померла. Не от хвори и не от зверя...

- Шея сломана,- негромко добавил Ужик, ставший внезапно очень серьезным.- Но это не медведь...

- Точно! Смотри, это у нее под рукой было. На ладони у Войчи лежала небольшая бронзовая бляшка - странный зверь, похожий то ли на льва, то ли на тигра.

- Такие на одежду нашивают...

- Соображаешь! - одобрительно кивнул Войчемир.- Думаю, так было: бабку прямо у порога подстерегли. Раз - и шея набок. Только и успела, что в одежду вцепиться и бляшку эту сорвать...

Внезапно совсем рядом послышался шум - негромкий, но отчетливый.

- В доме! - Войча выхватил меч и одним движением оказался между дверью и Ужиком.- Урс, назад! Эх, дурни мы, сразу надо было посмотреть!

Они замерли, прислушиваясь, но в избушке все стихло. Но вот вновь послышался шум, чьи-то легкие шаги. Скрипнула дверь. Войчемир не спеша поднял меч...

- Ой, дяденька, не надо!

Рука, державшая оружие, дрогнула. На пороге стояла девчушка - невысокая, простоволосая, в грязном, порванном на боку платье.

- Фу, ты!

Войча облегченно вздохнул, но затем нахмурился:

- А ты кто такая?

- Я... Я внучка... Внучка...-девчушка испуганно переводила взгляд с мрачного Войчемира на невозмутимого Ужика.- Дяденька, не убивайте! Я на все согласная...

- Да на что ты нужна! - в сердцах бросил Войча.- А ну-ка, Ужик, огня!

Покуда недотепа-Ужик возился с кремнями и трутом, Войча успел обшарить избушку и вернулся оттуда с пучком лучинок.

- А ну-ка... Значит, внучка, говоришь? Ужик, гляди!

Войча бесцеремонно схватил девчушку за ухо н повернул ее к свету.

- Видал?

На тонкой грязной шее болталась потемневшая медная гривна.

- Беглая... Ну, и от какой бабульки ты бежала? Девчушка всхлипнула, но Войчемир был неумолим:

- Знаем таких внучек! Что, придушила бабку?

- Нет! Нет! - в глазах беглянки плавал ужас.- Она... Она была уже мертвая... Я и подойти боялась... Не убивайте, дяденька! Я что хотите делать буду... Я... Я... Я все расскажу...

- Вот это уже лучше! - удовлетворенно заметил Войча, присаживаясь на старую колоду, служившую, как видно, для рубки дров.- Ужик, затопи-ка печурку...

Пока молчаливый Ужик занимался этим нужным делом, девчушка, плача, сбиваясь, перескакивая с одного на другое, рассказывала свою нехитрую историю. Вернее, история как раз оказалась непростой - даже после всего, что Бойче довелось увидеть и узнать за последние дни.

Беглянку звали Улой. Впрочем, она и не была беглянкой. Всю свою жизнь она, холопка местного дедича, прожила в соседнем селе - именно в том, из которого уже год как перестали доходить вести. И недаром - села больше не было...

Чужой человек постучался в ворота как раз в день Солнцеворота, когда повсюду горели праздничные костры. Чужак был хмур, молчалив - и болен. Его уложили на солому в сарае, позвали бабку - ту самую, что теперь лежала у собственного порога - но было поздно. Через три дня чужака отнесли на погост, а еще через день пропал первый из жителей маленького села. Затем исчез второй, третий...

- Он... он и за мной приходил...- Ула говорила быстро, но еле слышно, постоянно оглядываясь на подступавший к поляне лес.- Всех уже сгубил и за мной пришел. Страшный, лицо красное, ногти желтые, кривые...

- Одет? Во что одет? - быстро спросил Войча.

- Кафтан... Богатый, с бляшками медными. Когда он помер, думали еще этот кафтан оставить, не хоронить, но потом...

Войча кивнул. Про одежду он спросил больше Для порядка - все и так было ясно. Войчемиру приходилось допрашивать пленных и он видел, что девчушка не лжет. Да и совпадений было больше чем достаточно - про "опыра" ему рассказывали еще в Кудыкиной Гати.

Заметил Войча и еще кое-что. Вначале ему показалось, что перед ним - совсем ребенок, лет восьми, не больше. Но при свете лучин - их не пожалели, зажгли сразу с полдюжины - стало ясно, что Ула значительно старше. Оставалось лишь гадать, сколько ей - тринадцать? Четырнадцать? Такую уже и продать можно - и не без выгоды.

Впрочем, продавать беглянку было некому - не Ужику же! - да и вряд ли Войча мог нажиться на такой сделке. Девчонка была некрасива. И даже не просто некрасива - такую не каждый день встретишь. Лицо покрывали глубокие оспины, вместо носа торчал какой-то бугорок с двумя дырочками, вдобавок ко всему у бедняжки не было передних зубов, отчего она слегка пришепетывала. Такую даже огрским торговцам не продашь, даже ежели отмыть, подкормить и нарядить во что-нибудь пристойное.

Итак, продавать Улу Войча раздумал, но проблема осталась. И не одна, а сразу несколько. Куда, например, эту Страшилку (именно так Войча стал про себя именовать беглянку) девать? А главное - куда идти? Ведь село - мертвое село, откуда бедная Страшилка бежала - находилось как раз на их пути.

Об этом Войча решил поговорить с Ужиком попозже, когда Ула заснет. Лишнего девчонке знать ни к чему , да и чем она поможет, Страшилочка?

Ужик молча выслушал Войчины соображения и задумался. Честно говоря, Войчемир не ждал от недотепы чего-нибудь путного и советовался с ним больше для порядка, чтобы парень не думал, будто с ним не считаются.

- И чего делать будем? - поинтересовался Войча, ожидая увидеть в ответ все то же пожатие узких плеч.

- Пойдем в село.

Сказано это было настолько твердо и уверенно, что Войча даже растерялся.

- А этот... опыр который?

- Убьем.

И вновь поразился Войча - от Ужика ли он это слышит?

- Ну... да - нерешительно кивнул он.- Надо бы... Ведь он, нелюдь, и дальше народ губить будет! Так ведь как его убьешь? Его же, говорят, и сталь не берет!

- Убьем...

Войча вздохнул. План глубокого обхода по лесу, который он хотел предложить, повис в воздухе. Если уж этот недомерок не боится...

- А и ладно! - Войча покачал головой и зло скривился.- Где наша не пропадала! Знать бы только, как к нему, к опыру этому, подступиться...

На это Ужик ничего не сказал, и Войча мысленно пожалел о своем скоропалительном решении. Но не бить же отбой - да еще при Ужике! Этого Войчемир позволить себе не мог - пусть даже их поджидает дюжина "опыров" с чутастром впридачу.

...Ночью Войча почувствовал, как кто-то легко дотронулся до его плеча.

-Дяденька...

- А? - Войчемир дернулся, привстал - и тут же его щеки коснулась маленькая теплая ладонь.