Чтение 4–й страницы книги ~Айсберг Тауматы~

Геннадий?

(Комов встает, в задумчивости покачивается с носка на пятку.)

Комов. Ну что ж. Пусть будет так. Лишь бы не мешали работать.
(Срывается с места, стремительно выходит.)

Вандерхузе (протягивает радиограмму Попову). Передай, пожалуйста,
Стась. Я пойду составлять экспертное заключение. Потом обсудим. (Выходит.)

(Попов садится за рацию и вдруг замечает возле иллюминатора меленькую
фигурку. Человечек стоит, наклонившись чуть вперед, внимательно смотрит в
лицо Попову. Попов отшатывается, потом протягивает к нему руки, рука
повисает в пустоте. Звучит музыкальная тема Малыша. Попов плюхается в
кресло, откидывается на спину, закрывает глаза. И уже не в рубке, а прямо
в зале звучит песенка Малыша.)

Тебе нельзя ко мне,

А к тебе мне -

Беда...

Вот какая смешная

Получается игра,

Простая шарада,

Как дважды два.

КАРТИНА ТРЕТЬЯ

Обстановка на сцене та же, что и в картине первой. Комов, Вандерхузе
и Майка обсуждают донесение на базу о найденном ими разбитом корабле.

Вандерхузе (продолжая). Да нет, Геннадий, какой может быть тут вывод?
Именно - предположение! (Читает.) "...заставляет предполагать, что корабль
был поражен метеоритом высокой энергии в момент появления из
подпространства." Вот так. Предлагаю согласиться.

(Появляется Попов. Он катит столик с бутербродами, минеральной водой
и фруктами. Подкатывает столик к сидящим, усаживается в свободное кресло.)

Комов (мельком взглянув на Попова, продолжает неторопливо). Согласен.
Перехожу к следующей поправке. Надо дать специальную радиограмму, что
останки пилотов помещены в контейнеры, зашиты стеклопластом и в ближайшее
время будут доставлены на базу.

Вандерхузе (растерянно). Однако...

Комов. Я займусь этим завтра. Сам.

Майка (негромко). Может быть, их здесь следует похоронить?

Комов. Не возражаю. Но, как правило, в таких случаях останки
переправляются на Землю. (К Вандерхузе, пытающемуся что-то сказать.) Что?

Вандерхузе. Ничего. (Наливает в стакан воду, пьет.)

Комов. Прекрасно. Теперь о причинах и обстоятельствах смерти пилотов.
Предлагаю такую формулировку: "Положение трупов свидетельствует о том, что
смерть наступила вследствие удара корабля о поверхность планеты. Мужчина
погиб раньше женщины, успев все-таки стереть бортжурнал...

Вандерхузе. Гм... Не слишком ли категорично, Геннадий? Как вы
полагаете?

(Пауза.)

Майка. А я другого не понимаю: почему он стер бортжурнал? Был удар,
человек умирает...

Вандерхузе. Ну, это проще. Может быть, была агония, зацепил ключ...

Комов. Лично я думаю, что эта загадка с бортжурналом никогда не будет
разрешена... Или это простое стечение обстоятельств. (Перебирает на столе
бумаги.) Да! Попов, посмотрите. (Протягивает Стасю листок.) Это по вашей
части. Вам известно кибернетическое оборудование корабля типа "Пеликан"?

Попов (поспешно). Да, конечно. (Берет листок, просматривает.)

Комов. Здесь опись всех обнаруженных кибермеханизмов. Проверьте, все
ли на месте.

(Попов читает. Все выжидательно смотрят на него.)

Попов. Да, пожалуй, все на месте. А вот этого я не понимаю. Что
такое: "Ремонтный робот, переоборудованный в шьющее устройство".

Комов. Яков, объясните.

Вандерхузе (в задумчивости). Вы понимаете, Стась, трудно что-то
объяснить. Ну, было у женщины необычное хобби - хотелось ей шить,
переделали они ремонтный кибер в шьющее устройство.

Попов (удивленно). Ага, Но это - точно ремонтный кибер?

Вандерхузе. Несомненно.

Попов (возвращает опись Комову). Тогда здесь полный комплект.

Комов (встает, собирает разрозненные листки). Я вас попрошу, Яков,
приведите все это в порядок. Мы подпишемся, и уже сегодня можно
радировать. А теперь, если ни у кого нет дополнительных соображений, я
пойду.

(Комов выходит. Вандерхузе с тяжким вздохом поднимается из-за стола,
взвешивает на ладони пачку листов заключения, обводит взглядом Майку и
Попова. Не говоря ни слова, уходит.)

Попов. Вандер явно недоволен.

Майка. Я тоже недовольна. Как-то недостойно все это получается. Я не
умею объяснить, может быть, это наивно... Но должна же быть... Должна же
быть минута молчания какая-то... А тут раз-два, завертели, закрутили
колесо: положение трупов, останки в контейнер... Тьфу! А Комов никому не
дает рта раскрыть! Все ему ясно, все ему очевидно, а на самом деле не так
все ясно. И не верю я, что ему все ясно!

Попов. Мне кажется, что у него что-то на уме, и Вандер это тоже
понимает, только не знает, как его зацепить.

Майка. Может быть. Но мне не нравится, как Комов ведет себя. И вообще
он мне не нравится. (Поспешно на удивленный жест Попова.) Он мне нравился,
да! Но тогда я с ним не работала: я же помню, помню, он действительно был
душой общества... А теперь я дни считаю, сколько мне с ним работать
осталось.

(Майка взволнованно что-то хочет еще сказать, машет только рукой.
Уходит. Попов идет к своему пульту, но не успевает включить его, как
раздаются голоса Майки и Вандерхузе.)

Это еще что такое?

Вандерхузе. Я бы сказал, что это игрушка.

Майка. Я бы тоже так сказала. Но зачем?

Вандерхузе. Хобби. Ничего удивительного.

Попов (оглядываясь). О чем вы? (Видит, что в рубке, кроме него,
никого нет. Он в ужасе.)

(Раздается нежный женский голос, словно успокаивает ребенка.

Котя-котинька-коток,

Котя - серенький хвосток,

Приди, котик, ночевать,

Мою детоньку качать,

Прибаюкивать...

Попов срывается с места, выбегает, закрыв руками уши. Входит Комов.
Видит, никого нет, хочет уйти. Остается. Заложив руки за спину, ходит по
комнате. Подходит к видеоэкрану, включает. Плывут безжизненные унылые
места планеты (соответствующее музыкальное сопровождение). Комов,
покачиваясь с носка на пятки, смотрит на экран. Появляется Малыш. Это
мальчишка лет двенадцати, костлявый, очень нескладный, весь скособоченный.
Рыжеватые волосы беспорядочными космами спадают ему на лоб и на плечи,
хохлом вздымаясь на макушке. На неподвижном лице - огромные живые глаза,
словно в прорезях маски. Стоит в дверях, вцепившись левой рукой в косяк,
подняв правую ногу, в правой руке сжимает охапку зеленых листьев. Комов
оборачивается, видит мальчика. Оба пристально смотрят друг на друга. Лицо
Малыша искажается гримасами, снова становится неподвижным. Осторожно Малыш
приближается к экрану.)

Малыш (кивнув на экран). Это - что?

Комов. Видеофон.

Малыш. Все движется, и ничего нет. Изображения.

(Комов выключает экран, садится в кресло перед столиком с едой,
приглашает Малыша.)

Комов. Вот еда. Хочешь поесть?

Малыш (с опаской приближается к столу). Это (оглядываясь на экран)
отдельно? (На стол.) Еда - отдельно? Ф-фрагмент! Непохоже.

Комов. Непохоже на что?

Малыш. Это - еда! Непохоже. Шарада.

Комов (придвигает к нему вазу с фруктами). Все-таки попробуй.

(Малыш стоит неподвижно. Вдруг лицо его оживает... И вот уже его
плечи, руки, и вот уже все его тело взрывается движениями, удивительно
ритмические, они переходят в танец, диковатый, но очень пластичный. Листья
трепещут в сжатых кулаках, скрещиваются, сплетаются с шуршанием и
стрекотом, словно запело целое поле кузнечиков. Так приближается он к
столику, падает перед ним на колени, роняет на пол листья и, открыв рот,
тянет к еде руки. Не двигается. Теперь он мягко валится на спину, садится
и резким движением разбрасывает на полу перед собой листья. Быстрыми и
точными касаниями пальцев он передвигает листья, время от времени помогая
себе ногой. Листья складываются в странный узор. На мгновение мальчик
застывает в неподвижности, затем резкими движениями сгребает листья в одну
кучу.)

Малыш. Я понимаю, это ваша еда. Я так не ем.

Комов (берет яблоко, подносит ко рту). Смотри, как надо. (Нарочито
медленно надкусывает, жует.)

Малыш (в ужасе). Нельзя! (Следует каскад эксцентричных движений.
Останавливается перед Комовым.) Нельзя! Будет плохо!

Комов. А ты попробуй... (Видит слишком активное сопротивление Малыша,