Чтение 4–й страницы книги ~Семь с половиной минут~

другого... Я пошел, гражданин следователь, всего хорошего.

И странная личность повернулась и быстро зашагала прочь.

- Постойте, - закричал вслед Холмский, - я должен это все официально
оформить...

Но личность только замахала руками и нырнула в коридор.

- А черт с ним, - махнул рукой следователь, - лицо его я запомнил,
если нужно будет - откопаю.

Он нахмурился.

- Но если все это правда, что он мне тут наплел, то, кажется, дело
другой оттенок принимает... Если спекуляция, какие-нибудь махинации, и
кому-то, скажем, нужно убрать Лихачева и поставить под удар Морозова...
Врубиться, скажем, в канал связи и подать на телевизор, что у техников
стоит совсем другое изображение... Да, надо все это обдумать. Скверно, что
Агинского нет - самое время его опросить. Придется ждать...

Он решительно зашагал к выходу.

Агинский приехал только через день и с самого утра объявился в
кабинете следователя. Холмский к этому времени уже выработал стройную
концепцию, включающую фальсификацию изображения на телеэкране и спекуляцию
драгметаллами и дефицитными деталями. Он был настроен решительно.

- Скажите, - спросил он Агинского, - что вам известно о спекулятивных
махинациях, в которых принимали участие Лихачев и Морозов?

Долгие две минуты Агинский глядел на следователя пустым взглядом. Его
лицо не выражало совершенно ничего.

Под конец следователю стало как-то неловко и он, опустив глаза,
засуетился, без нужды перекладывая на столе какие-то бумаги. Потом робко
поднял взор, кашлянул:

- Так что вы можете сказать, по этому... э-э... поводу?

Вячеслав Агинский обрел наконец дар речи:

- К-какие махинации?! Какие спекуляции?!!

Холмский строго посмотрел на него и веско произнес:

- Имеется информация о соучастии пострадавшего Лихачева и
подозреваемого Морозова в совместных спекулятивных акциях...

- Какая информация, - перебил Агинский, - что за чушь? Простите, но
это кто-то ввел вас в заблуждение. Никогда в жизни ничем таким они не
занимались. Спекуляция! Это же надо придумать! Кто это вам сказал?

- Я не имею права называть имени свидетеля, - ответил следователь,
подумав про себя: "Тем более, что я его и сам не знаю", - но свидетель
показал, что он случайно услышал разговор Морозова и Лихачева, в котором
один настаивал на какой-то сделке, а второй говорил, что это опасно, можно
попасть под следствие и так далее... Что вы на это скажете?

Агинский недоуменно пожал плечами:

- Ничего не понимаю. Чушь какая-то. Не может этого быть...

С минуту оба молчали. Агинский мучительно тер ладонью лоб. Потом он
отнял руку и бросил на следователя быстрый взгляд.

- Скажите, - сказал он, - а этот свидетель - его случайно зовут не
Семен Коштак?

Следователь промолчал:

- Нет, я понимаю - имя назвать вы мне не имеете права. Меня
интересует - есть у него во рту две стальные фиксы?

В лице следователя что-то невольно дрогнуло, и Агинскому этого было
достаточно. Он откинулся на спинку стула и заржал.

- Не вижу ничего смешного, - пробурчал Холмский недовольно.

- Извините. Сейчас... Вы читали Честертона?

- Ну, читал...

- Помните, у него есть рассказ, где человек произносит одну и ту же
фразу, а четыре свидетеля утверждают, что он каждый раз говорил другое?

- Помню.

- Все дело было в том, что каждый вкладывал в эту фразу содержание,
которое его самого занимало. Здесь такая же картина. Этот самый Семен
Коштак в свое время отсидел за спекуляцию, вот он и воспринимает все под
определенным углом. Какие фразы он слышал?

- Ну, что-то про спекуляцию, про следствие, про то, что в случае чего
Морозов обещал Лихачеву в места заключения слать посылки...

- Все ясно. Скорее всего, дело было так - Морозов с Лихачевым
обсуждали свою курсовую, которую они вдвоем пишут... писали... А тема у
них такая: "Сравнительный анализ логики Аристотеля и понятийного аппарата
шкоды логического позитивизма". В споре они употребляли соответствующую
терминологию. Ведь вы не будете отрицать, что слова: "следствие",
"посылка", "заключение" - это термины не только юридические и почтовые, но
также и логические? А слово "спекуляция" у Гегеля встречается чуть ли не
на каждой странице, но к торговле джинсами отношения не имеет. Ну, а
Коштак, который сам был и под следствием, и в местах заключения,
естественно, воспринял это со своей колокольни. А насчет того, чего он не
понял, он решил, что ребята "ботают по фене"... Вы согласны со мной?

Холмский смущенно крякнул. Все его блистательные гипотезы о заговоре
крупной банды спекулянтов рухнули. Но он тут же взял себя в руки и принял
солидный вид. Хоть и юн был младший следователь Шурик Холмский, а умел
подать себя.

- Ну хорошо, - сказал он, - оставим это. Расскажите по порядку, что
вы сами наблюдали в тот день.

- Ну что - про то, что нас с Лихачевым направили в сборочный цех
из-за сигнала о замедлении реакции манипулятора, вы уже знаете?

- Да. Рассказывайте, что было в цехе.

- В цехе я пошел к стойке управления и переключил манипуляторы, а
Лихачев занялся аварийным устройством.

- Во сколько это было?

- Не помню, я не смотрел на часы. Но вы можете получить распечатку
системного журнала на магнитной лен...

- Да-да, знаю, знаю. Продолжайте.

- Так вот, Лихачев возился у манипулятора, я находился у стойки, и
вдруг в цех врывается Морозов и бежит прямо к Мишке... к Лихачеву. Что они
там говорили, я не слышал, но назад он шел с каким-то ошарашенным видом -
как у человека, который ничего понять не может. Он подошел ко мне и я,
естественно, спросил, что он тут забыл. Он ничего сначала не ответил, а
потом сказал: "А к нам шаровая молния залетела..." Я никогда в натуре
шаровой молнии не видел и стад расспрашивать, что и как, но он думал явно
не о том, и, повернувшись, смотрел на Лихачева. Ну, я решил выбежать,
поглядеть - может, она еще не исчезла. Я успел пройти полдороги от цеха к
административному корпусу, когда действительно увидел молнию - светящийся
шар, сантиметров 15 в диаметре. Она вылетела из дверей нашего корпуса и
медленно летела по направлению к сборочному цеху. Я застыл на месте и
глазел на нее. Она прошла над моей головой, влетела в раскрытый дверной
проем сборочного цеха и исчезла из виду.

- Сколько это заняло времени?

- Не знаю. Может быть, минуты две-три.

- А дальше?

- Дальше... Как только молния влетела в цех, меня охватил непонятный
страх. Я чувствовал, что сейчас должно произойти что-то ужасное, но не мог
двинуться с места, стоял как парализованный - ноги слабые, по лбу холодный
пот течет. А через пару минут из нашего корпуса выбегает начальство,
выбегают Дежурные техники и мимо меня, к сборочному... Я опомнился - и за
ними. Ну, а в цехе уже все кончено - Лихачев мертвый, а Морозов стоит над
ним с разводным ключом в руке. Я этот ключ у него из рук и вырвал. Вот,
собственно, и все.

- Благодарю вас.

Следователь потер ладонью лоб. Разговор с Агинским, на который он
возлагал столько надежд, его разочаровал. Он узнал лишь несколько новых
деталей - все они хорошо стыковались с показаниями других свидетелей, но
совершенно не объясняли нелепого поведения и нелепых показаний самого
Морозова.

Молчание прервал Агинский.

- Скажите, это правда, что Морозова в убийстве обвиняют?

- Ну, пока такого обвинения не выдвинуто, но некоторые странности его
поведения и противоречивые показания делают возможным и такое допущение...

- Но это же нелепо! У него не было совершенно никаких причин.
Поверьте - я их обоих знаю хорошо и сразу могу сказать - это абсолютно
немыслимо!

Холмский не ответил. В голове не было ни единой дельной мысли. Он
понимал, что время уходит впустую, что свидетеля пора отпускать, но не мог
этого сделать. "Хоть бы одну зацепку", - подумал он.

А вслух сказал:

- Скажите, вы ведь учитесь на философском факультете - чем вы
занимаетесь?

- То есть?

- Ну, скажем, темы курсовых у вас совпадают?

- А, это... Нет, Морозов с Лихачевым занимались логикой, а у меня
другое направление. А что, это имеет какое-нибудь значение?

- Может быть, может быть, - ответил следователь несколько уклончиво,
подумав про себя: "Боже, что за глупости я у него спрашиваю!.."

- В прошлом году я писал курсовую по философским проблемам
пространства-времени. А в этом меня заинтересовала другая тема, сейчас я
занимаюсь новым синкретизмом.

- Чем?

- Синкретизмом. Был в истории период, когда мышление человека было
синкретическим. Вся интеллектуальная деятельность человека сводилась к