назад огромные рога, поднял голову и каким-то презрительным взглядом
оглядел покорные ему пространства болот. Животные скрылись за неровной
серой гребенкой сухих лиственниц.
ногах никакое болото не страшно. В день по двести километров можно
делать! - Он с огорчением поглядел на свои ноги в тяжелых сапогах.
понял, о чем шла речь.
собственно, уже не было. Они двигались вперед за счет срока,
необходимого на возвращение. И все-таки маленький отряд все глубже
забирался в удаленные от больших речек, безлюдные болота.
это была совершенно безлесная равнина, покрытая кочковатой сухой
травой, на серо-желтой поверхности которой выделялись темные пятна
моховых полян. Равнина постепенно понижалась, охваченная вдали едва
видной щеткой низкого леса. Только налево горизонт закрывался
чернеющей ровной полосой: там местность, видимо, имела более крутой
спад и выступали далекие горы. Вскоре небо затянулось ровной свинцовой
пеленой, снова заморосил дождь. Огромное пространство труднопроходимых
болот, в которых затерялись четыре человека, давило и угнетало, внушая
мысли о недостаточности человеческих сил. Как бы ни хотелось человеку
выбраться отсюда, но только недели, только месяцы могли освободить его
из этого плена. И не случайно Султанов позавидовал лосям: самый
сильный человек, самые привычные ноги смогут сделать за день по
мягкому моховому покрову, хлюпающей грязи, цепляющейся траве и
багульнику не более тридцати тысяч шагов. И если их нужно полмиллиона,
чтобы выйти из этих болот, кричите, бейтесь в тоске, зовите кого
хотите - ничто вам не поможет. Тридцать тысяч шагов, и из них ни
одного неверного. Иначе, попав между кочками, корнями, в щели каменных
глыб россыпей, треснет хрупкая кость. Тогда - гибель.
Мойеро. За сеткой дождя ничего не было видно, целыми днями шли только
по компасу. Чурилин и Султанов почти не разговаривали, рабочий с
эвенком тоже молчали. Ночью жалобно звенели ботала лошадей, голодные
кони толклись вблизи палатки. Иногда раздавался хриплый короткий рев
лося - началось время осенних боев между самцами...
остановившийся караван. Лошади сбились в кучу.
Петр с отчаянием в голосе.
и седла и стоял в стороне. По коже его пробегала крупная дрожь, задние
ноги подгибались.
пояснил Султанов.
пошатнулся и поспешно лег.
Только я не могу...
Чурилин, слегка побледнев, взял бердану и лязгнул затвором. Ствол стал
медленно подниматься к уху Воронка. Петр, застывший было в горестной
неподвижности, сорвался с места и вцепился в бердану:
поправится, сам пойдет за нами...
распределили между тремя другими лошадьми, седло взвалили на
четвертую. Воронок лежал и, вытянув шею, следил за исчезавшим вдали
караваном...
совсем незаметно возник маленький ручеек.
возвышенность посередине ручья.
сквозь воду.
что сегодня будем идти до темноты.
хмуро кивнул головой и объявил, что сам знает: надо торопиться.
размахивал куском камня и от волнения не мог произнести ни слова. Он
молча сунул Султанову разбитый камень, а сам принялся лихорадочно
выбрасывать на берег один за другим ослизлые валуны. Султанов взглянул
на свежий раскол породы - и вздрогнул от радости. Кроваво-красные
кристаллики пиропа выступали на пестрой поверхности в смеси с
оливковой и голубой зеленью зерен оливина и диопсида.
Чурилиным гальку.
Каждый новый раскол открывал ту же пеструю грубозернистую поверхность.
Султанов полез в ручей за новыми камнями, и только когда перед
геологами предстал излом другого характера - темной, почти черной
поверхности с зелеными точками, - Чурилин выпрямился и вытер пот с
лица...
этот уж не кимберлит ли?
интрузии[Интрузия - внедрение расплавленных пород (магмы) в трещины
пустоты или между слоями в отдельных участках земли.].
проговорил он. - Такие валуны слишком крупны для маленького ручейка.
остановился...
образовавшееся на месте без переноса или смещения продуктов разрушения
горных пород.] грикваитовой породы! - твердо окончил Чурилин. -
Вспомните-ка, ведь грикваитовые обломки встречаются в африканских
трубах в виде валунов, они округлены при извержении.
ручья, туда, где еловая релка...[Релка - залосненный бугор посреди
болота.] Поворачивай обратно! - крикнул он подошедшему Николаю и
Петру.
начальников, а Петр хлопнул Буланого по крупу:
молчании темного леса гулко разносились удары топора.
Петр, ходивший смотреть коней. - Я что говорил?.. Только тощают
конишки, прямо тают - трава вся посохла.
заискрилось, засверкало. Под елями по-прежнему было темно. В сумраке
громоздились поваленные стволы, покрытые наростами грибов. Грибы
волнистыми оборками торчали на пнях и корнях, цвели всевозможными
оттенками красного, зеленого и желтого, издавали гнилостный запах и по
ночам отливали едва заметным фосфорическим светом. Бугор был
обиталищем сов. Пучеглазые любопытные птицы в сумерках восседали на
ветвях близ лагеря и, склонив набок головы, рассматривали людей яркими
желтыми глазами. Ночью их крики надрывно разносились в гуще ветвей,
перекликаясь с ревущими на болоте лосями.
долбили кирками твердую и вязкую глину. Не хватало инструментов.
Вечномерзлая почва плохо поддавалась. Только огромные костры,
разложенные в шурфах[Шурф - колодцеобразная разведочная выработка.],
заставляли ее уступать. Тогда на смену появлялся другой враг - вода.
Два шурфа пришлось бросить: они попали внизу на талики и мгновенно
заполнились водой.
твердое основание под рыхлыми, молодыми наносами.] на двух-трех метрах
от поверхности. Однако и эта ничтожная глубина давалась с большим
трудом.
заполнял еловую рощу, стелился над мохнатыми ветвями, длинным сизым
языком выползал на болото и смешивался вдали с холодной, сырой мглой.
Володихин Дмитрий
Свержин Владимир
Жюль Верн
Пехов Алексей
Каргалов Вадим
Шилова Юлия