побит: тут нужен не только корабль, но и капитан, не жалеющий ни
корабля, ни людей.
"Джемс Бэйнс". Антони Энрайт на "Молнии" поставил в пятьдесят седьмом
в Южной Атлантике, к югу от острова Гоф, мировой рекорд - прошел за
сутки четыреста тридцать миль.
Сидней.
опубликован... Возьмите журнал. Двадцать один узел!
обидой.
смелы: еще пятнадцать лет назад они заострили обводы, отодвинули назад
фок-мачту и начали крепить стеньговые штаги на палубу, а не к топам
мачт... Корабли стали нести громадную парусность. Но эти знаменитые
клипера служили только лет шесть-семь, не больше. Гнать такую
громадину со скоростью двадцать узлов! "Джемс Бэйнс" - две с половиной
тысячи тонн, "Молния" - две. Грота-рей у "Джемса Бэйнса" чудовищен -
сто футов, вдвое больше ширины корабля. Деревьев таких не нашлось,
склепали из пластин орегонской сосны... Такая парусность! А набор
деревянный, дубовый, с медным креплением. Разве можно? Они и
развалились, эти великолепные ходоки, едва себя окупив... Мы вам
построим несокрушимый корабль наиболее совершенных пропорций, но ходом
на три-четыре узла меньше. Все равно быстрее никого не будет, разве
худовский... Ну, да мы примем меры...
выжать и восемнадцать. Не рекорд! Постоянная коммерческая скорость!
альманах". Провожая его к дверям, строитель вспомнил:
успеем оснастить и отправить в рейс в шестьдесят девятом!
заперся в кабинете.
он, раскрывая журнал и водя пальцем по оглавлению.
клипера-рекордиста.
барометр 29,20 дюймов. Ветер меняется от З до ЮЗ. Первую половину дня
сильно свежеет... В 8 ч. 30 м под всеми лиселями с правой и
грот-трюмселем скорость 21 узел. С полуночи шторм от ЮЗ, но ясная
светлая ночь. В 8 часов утра ветер и погода те же. Пройдено за сутки
420 миль".
сорок шесть лет, и здоровье еще не начало сдавать, как теперь. Им была
предпринята поездка в Австралию с целью самолично изучить условия
австралийских фрахтов. Корабль его находился в водах великого
западного дрейфа в пятистах милях к югу от Австралии, на долготе ее
западных берегов. До Бассова пролива оставалось еще около тысячи
двухсот миль, а до цели плавания, Сиднея, - тысяча семьсот. "Ревущие
сороковые"[Ревущие сороковые - сороковые широты южного полушария,
очень бурный.], как бы приветствуя судовладельца, посылали крепкие
зимние штормы - все время западные, попутные. Океан взметывался
громадными волнами, сеял водяную пыль. Клочья и струи пены в воздухе
обгоняли корабль. Старый крепкий почтовик скрипел, взмахивал длинным,
крутым бушпритом и грузно проваливался между склонами мечущихся
водяных холмов. Мокрые кливера на секунду обвисали и вновь надувались
с гулким рывком, сотрясая корпус. Виллис не вел корабль, но проводил
на палубе долгие часы, зачарованный мощью этого моря. Океан поражал
своей мрачной первобытной силой. Внезапные шквалы у южноамериканских
берегов, бешеные тайфуны китайских морей были опаснее, но ни один
океан не требовал такой прочности от корабля и непрерывной,
изматывающей борьбы с бурей и страшным волнением, как здесь, вдоль
сорокового градуса южной параллели, на границе Индийского и Южного
Ледовитого океанов.
Виллис задержался на палубе, пытаясь рассеять головную боль от тяжелой
многодневной качки. Ветер крепчал с каждым часом. Грустное пение
такелажа, которому вторил низкий гул парусов, становилось резче и
как-то наглее, пока не перешло в победный вой. Вахтенный помощник
вызвал людей наверх - уменьшить парусность. Лаг исправно отсчитывал
мили, и заслуженный корабль шел со скоростью в тринадцать узлов.
черная точка корпуса. С невероятной быстротой догонявшее судно росло,
становилось отчетливее. Джон Виллис бросился на мостик. Корабль шел в
бакштаг[Бакштаг - ветер, дующий сзади наискось по курсу корабля;
здесь: дующий в правый борт корабля.] правого галса с креном на левый
борт. Корпус казался странно узким под огромной массой парусов и почти
исчезал в облаке пены. Исполинские нижние реи разносили белые
полотнища далеко в стороны от бортов. Нижние паруса будто касались
гребней пенящихся волн в двадцати пяти футах от бортов. С правой
стороны все лисели были выдвинуты на лисель-спиртах. Корабль загребал
начинающуюся бурю простертым направо крылом и рвался вперед,
отталкиваясь от ураганного ветра. Обращенный к Виллису борт корабля
едва различался в хаосе волн и всплесков, по палубе извивались водяные
потоки, пологий бушприт протыкал верхушки встречных валов. Судно
словно могучим плугом вспарывало океан, тяжко трудясь в борьбе с
надменной стихией.
приветственные взмахи - и изумительный корабль, точно Летучий
Голландец, исчез впереди в волнах и несомом бурей водяном тумане.
помощник. - Клянусь Юпитером, это моряки!..
парус стоит. Видели?
грот-мачты, но промолчал. Ему хотелось наедине обдумать впечатление.
Встреча с американским клипером потрясла его сильнее, чем сначала
показалось. И в Австралии, и на обратном пути он не мог забыть
ломившегося сквозь бурю с поразительной отвагой корабля, который
обогнал их, будто какую-нибудь баржу. Гордость судовладельца,
собственника отличных кораблей, вдобавок еще шотландца, была уязвлена.
Уж очень велико было превосходство американского клипера! Перебирая в
уме - в который раз! - все известные ему корабли британского торгового
флота, Виллис признавался, что нет ни одного, который мог бы совершить
подобный же подвиг двадцатиузлового полета через ураган. А еще через
год миру стал известен рекорд "Молнии", в западном дрейфе Атлантики на
десять миль превысивший суточный переход "Джемса Бэйнса"...
идеалами корабля. Встреча в Индийском океане разбудила не только жажду
соревнования, но и смутное ощущение, что идеальный клипер,
корабль-мечта, должен быть другим. Громадный плуг, вспарывающий океан
под напором чудовищной парусности, - нет, в этом судне не было той
чарующей легкости усилий, какой-то простоты движения, которое пленяет
нас в быстрых лошадях, собаках или птицах.
Виллис поведал свои мечты знаменитому судостроителю. И вот подошла
пора осуществления, а строитель говорит, что клипер не будет таким же
быстрым, как те прославленные американцы. Но он обещает всестороннее
совершенство корабля.
паруса и скользить по волнам, а не пахать их. Как прекрасен был бы
танец на верхушках волн! Нестись вместе со свитой пенных гребней,
сливаясь с движением ветра.
Виллис понял, откуда появилось у него представление о скользящем
полете. Сорок лет назад он видел картину художника - он давно забыл
какого, - изображающую молодую ведьму из поэмы Бернса - Нэн Короткую
Рубашку. Вызывающе смеясь, лукавая и желанная, юная женщина неслась в
беге-полете над вереском и кочками шотландских болот, ярко освещенная
ущербной луной. Ее обнаженная левая рука была поднята вверх и
изогнута, словно лебединая шея, а правая легко отведена в сторону.
Тонкая рубашка, ниспадавшая с плеч, короткая, как у выросшего из нее
ребенка, открывала во всю длину сильные стройные ноги. В круглом лице
и изгибе широких бедер художник сумел отразить ненавязчивую
порочность, напоминавшую, что эта красивая не по-английски девушка,
настоящая дочь Шотландии, все же... ведьма!
и тревожной привлекательности женщины. Образ юной Нэн Короткой Рубашки
Никитин Юрий
Круз Андрей
Шилова Юлия
Влодавец Леонид
Курылев Олег
Прозоров Александр