неосмысленному...
прав не имею? Мудрите, дядя... Конечно, жизнь ваша уже недолга
осталась и заботы меньше. А мне еще жить и жить, и что плохого, если
лучшего хочется?
этом. Ежели ты себя в жизни так направил, чтобы вместе со всеми лучше
жить, и на то ударяешь, тогда ты человек настоящий. А мне сдается: ты
как есть только о себе думаешь, себе одному фарту ждешь - тогда тебе
всегда к старой жизни лепиться, на отрыв от всякого нового дела.
Может, и сам того не осмыслив, ты хочешь перед другими выделиться, не
имея за душой еще ничего. Вот тут и приходится о фарте мечтать.
Встречал я вашего брата. Уголовными душами их зову - сообрази-ка, в
чем сходство с блатюками.
что хочет хватануть куда как больше, чем ему по труду, да по риску, да
и по соображению полагается. Человечишко самый негодный, а туда же:
хочу того да сего. Опять же, другой и способность имеет, и силу, и
риск, а запсиховал - работать скучно, не для меня это, не желаю.
Однако деньги-то, и побольше, между прочим, подай. Вот в чем
уголовная-то суть. Ты хочешь себе не по заслугам, не по работе, а о
фарте мечтаешь - тот же уголовник ты! Только закону боишься и хочешь,
чтоб само свалилось.
нашего брата рабочего, и середь кого хошь - инженеров, артистов,
ученых... Эту уголовную болезнь и надо лечить в первую очередь, чтоб
скорей в коммунизм войти...
потом знанием. Только знание жизни настоящую цену дает и широкий в ней
простор открывает. А то бьешься, бьешься, чтоб понять, как я со своими
жилками!
куда легче. Диплом - он цену человеку поднимает, разряд, так сказать.
горняк. - Только разряд у тебя в голове. Книг, что ли, таких
начитался, было их раньше много. Вывели те писатели так, что без
высшего диплома и не человек вроде... девку замуж не возьмут без
диплома. А для какого лешего ей диплом, ежели она к науке склонности
не имеет? Вот и явились теперь такие, с порчеными мозгами. Какая ни на
есть работа через силу вами делается, а почему, ты мне ответь!
работе.
баран в чужой двор, другая - инженер, электрик или химик по диплому, а
по душе - самая хозяйка толковая, и мужа бы ей хорошего да ребятишек
пяток и по сельскому хозяйству фрукты какие сажать да птицу разводить.
Вот оно и получается, что работа не мила, а немилая работа хуже
каторги, если ты век свой должен на ней стоять. За дипломом погонятся,
а себя вроде как к каторге приговорят, несмышленыши. Писатели, опять
же, - где бы добрый совет подать - лупят без разбору: гони диплом, а
то и герой не герой, и женщина не женщина, а вроде быдло отсталое.
Неправильно это, и ты неправильно рассуждаешь со своим дипломом!
обязательном порядке набьют, а что ты сам в нее положишь с любовью, не
спеша, выбирая, как цветы или камни красивые. Тогда ты и начнешь
глядеть кругом и с интересом и поймешь, как она, жизнь-то, широка, да
пестра, да пресложна. И житьишко твое станет не куриное, а человечье,
потому человек - он силен только дружбой да знанием и без них давно бы
уже пропал. Житья бы не стало от дураков, что ничего, кроме своего
двора да животишка, не понимают...
удовлетворенно усмехался, поглядывая в сторону Александрова, как бы
призывая его в свидетели своей победы. Геолог кивнул ему, слегка
улыбаясь. Он смотрел мимо старика и ничего не сказал.
светлые жилки искать...
без тайги, без гор... Оно понятно! Только найдете вы свои жилки
непременно, другие, но найдете.
другие - настоящие? И где искать, куда кинуться... мне? - Геолог
кивком показал на свои ноги, аккуратно уложенные под одеялом.
настоящие или нет, на то есть верная указка, и вы ее знаете...
сумею, однако вам надо ли... разве ему... - И забойщик ткнул пальцем в
радиста, ничем не отозвавшегося на выпад.
для меня все серым кажется, потому что внутри серо!
тридцать девятом от шиферной горы сквозь тайгу голодом. Припозднились
на разведке, продукты кончились, снег застал...
суток шли падью. Мокрый снег с дождем бесперечь, ватники насквозь,
жрать нечего...
Иванович, я не сумею. А наш Алеша пусть послушает, - кивнул он
радисту. Скептически настроенный юноша старался скрыть свой интерес.
размокли, по багульнику осклизаешься, а тут еще навстречу стланик
разрогатился, хоть реви. На гребнюшке ветер монгольский морозом
хватанул. Покатились мы вниз едва живы. Тут место попалось, жила или
дайка стоячая, вдоль нее склон отвалился, и получилась приступка, а
далее, в глубь склона, пещерка не пещерка, а так, вроде навесу.
Забились мы туда, дрожим, огонь развести - силов нету, дальше идти -
тоже, и отдыхать невозможно - холодно. Тут уж мы не серые ли, по
вашему слову, были? Куда серее, насквозь. Оно получилось наоборот.
Помните, Кирилл Григорьевич?
разошлись, и над дальним западным хребтом солнышко брызнуло прямиком в
наш склон. Глаза у меня заслезились, я отвернулся - и обмер. Нора наша
продолжалась узкой щелью, а в той щели, на выступе, будто на подставке
какой, громаднейший кристалл лунного камня, с голову... да нет,
побольше! Засветился огнем изнутри и пошел играть переливами,
струйками, разводами... Будто всамделе взяли лунный свет, из него
комок слепили, огранили, отполировали да еще намешали туда огней
разноцветных: синих, сиреневых, бирюзовых, багряных, зеленых - не
перечесть. И не просто светит, а переливается, гасится да снова
вспыхивает. Тут мы - шестеро нас было разного народу, молодого и
старого, ученого и неученого, - как есть голодные и мокрые, про все
забыли и перед кристаллом замерли. Будто теплее стало и есть не так
хочется, когда глядишь на такую вот вещь... - Фомин заволновался и
ухватился за свою жестянку для махорочного курева.
воспоминание о редчайшей находке - огромном кристалле особой
разновидности прозрачного ортоклаза, внезапно представшего перед ними
в расщелине обвалившейся жилы пегматита.
костер, обсушились да обогрелись, чайник кипятку выдудили. Топор да
молоток геологический изломали; как сумели из крепчайшей породы
волшебный кристалл вырубить целехоньким, до сих пор не пойму!
Поволокли его в заплечном мешке попеременке, а он весом поболе чем
полтора пуда. Судьба переменилась - конечно, это мы ее переменили, как
приободрились. К ночи доперли мы до зимовья, кое-какие продуктишки там
нашли, а лучше всего - положила там добрая чья-то душа пачку махорки.
По гроб буду того человека добром поминать!
жилое место.
ленинградском. Может, вещь драгоценная из него сделана и цены ей нет!
Вот никогда не говори: красота - пустяк. Вовсе она не пустяк, а сила
большая, через нее и жизнь в правильное русло устремляется!
таежного похода, стертые множеством последующих впечатлений, встали
перед ним остро и ярко. Забракованное месторождение шиферной горы,
странное место - перевал Юрта Ворона... Юрта Ворона - "Хюндустыйн Эг"
по-тувински... Это широкое болотистое плоскогорье на голом хребте,
использовавшееся как перевал аратами, перегонявшими стада из