Чтение 4–й страницы книги ~Ненависть~

- Да, но уже все прошло.

"Я тронута его вниманием."

- И ты ничего не можешь с этим сделать?

"Ура! Он хочет меня видеть, хочет, чтобы я пришла к нему."

- Как я могу управлять своим самочувствием? Да и все
прошло. Твой звонок вернул меня к жизни. Я так рада, что ты
позвонил. Я всю ночь не спала, места себе не нахожу. Я была не
права, извини...

Но он не дослушал меня.

- Альбина, я провел параллели между твоими приступами и
событиями в жизни.

- Что? Причем здесь это? - я разочарованно присела в
кресле. "Что за второстепенные слова он говорит? Разве он
позвонил не для того, чтобы помириться?"

- Я кое-что сопоставил и обнаружил, что тебе становилось
плохо перед смертью знакомых тебе людей.

Я не сразу нашла, что ответить на такой абсурд.

- Антон, ты болен? Причем здесь я?

- Моя сестра, твой отец, твоя начальница, Лиза, ты помнишь,
как ты себя чувствовала перед тем, как они умирали? Тебе было
так же плохо, как сейчас.

- Что здесь такого? Ты был свидетелем - причина моих
припадков в нервном расстройстве. Ведь все эти люди доставляли
мне неудобства, делали неприятности, разве нельзя заболеть от
этого?

- Ты помнишь, от чего они умерли?

- Конечно.

- Варя никогда не употребляла наркотики, а в день смерти
вколола слишком большую дозу.

- Никогда не употребляла, вот и переборщила.

- Да послушай ты меня хотя бы сейчас! Твой отец из-за
пустяковой ссоры на работе повесился.

- Он и раньше, как перепьет, грозил нам с мамой.

- Это же разные вещи. Говорить и сделать. А Ольга
Васильевна, ненавистная начальница - с каким ехидством ты
рассказывала мне о ней! Думаешь, она не знала о своей язве?

- Ну, любила она это дело, вот и увлеклась. Не понимаю,
причем здесь я.

- А Лиза? Зачем она спровоцировала роды? Она должна была на
днях родить, все произошло бы само собой.

- Лиза была импульсивной, нетерпеливой, капризной. Да
откуда мне знать, зачем?

- Ты знаешь, что со мной? Я обожаю высоту, хотя раньше
боялся смотреть с балкона вниз. Теперь я выходу на крышу и
наслаждаюсь ветром, небом, пространством. Мне нравится смотреть
на маленьких людей, машины, деревья, дома внизу. Меня тянет
непреодолимое желание подойти к самому краю, слиться с ветром,
ощутить свободу полета, как голуби, легко срывающиеся с крыши и
парящие надо мной. Если бы хоть один человек знал, как я им
завидую, какая тоска во мне сидит. Мне представляется, что я
тоже смогу взмахнуть руками и полететь, так же легко и уверенно.

- Да ты бредишь, друг мой. Ты пьян, может быть?

Он изменил тон. Из мечтательно-нежного он превратился в
резкий, срывающийся на крик.

- Должно быть, я был пьян, когда познакомился с тобой!
Сначала я сомневался, мне эта идея представлялась абсурдной, как
и тебе сейчас. Но случайно посмотрев одну передачу по
телевизору, я заинтересовался оккультной литературой. Раньше я
смотрел на такие вещи с усмешкой, ты же знаешь, я ни в
экстрасенсов, ни в летающие тарелки, ни в прочую ерунду не
верил. Но вот сегодня утром я отыскал все же одну книгу, и она
дала мне все ответы. Я убедился окончательно. Ты - это зло.

У меня перехватило дыхание от неожиданности. Что это с
Антоном? Он меня разыгрывает? Я спросила:

- Что же там написано? Какие ответы ты получил? Я совсем
запуталась. Крыша, птицы, книги...

- Это умели мексиканские колдуны. Неизвестно, обладает ли
сейчас кто-нибудь кроме тебя этим даром, вернее, проклятьем.
Индейские колдуны могли вызвать в себе такую силу ненависти, что
убивали своих обидчиков, неугодных людей, на расстоянии.

- Что за чушь?

Я случайно взглянула в зеркало, висевшее напротив, и
увидела свое удивленно-растерянное лицо. Антон продолжал:

- Я тоже так подумал, пока не прочитал симптомы,
означающие, что колдун вошел в транс, концентрируя в себе
ненависть. Но это еще меня не полностью убедило, хотя симптомы
полностью соответствовали твоим. "Может быть, это совпадение?" -
в очередной раз подумал я. Но, прочитав дальше, решил, что
столько совпадений быть не может. Они, так же, как и ты,
испытывали сильнейшее беспокойство, чувство неудовлетворенности,
и это продолжалось до тех пор, пока жертва не погибала. Когда
приходило успокоение, они, колдуны, узнавали, что жертвы нет в
живых, будь она хоть за тридевять земель. Тебе тоже становилось
лучше после похорон.

- Какая глупость!

- Послушай дальше. А дальше идет объяснение, вполне
претендующее на научное. Оказывается, мозг колдуна мог посылать
импульсы - сигналы в мозг жертвы. Под воздействием этих сигналов
ее сознание отказывалось от своей прямой функции - оберегать и
охранять тело. Человек начинал поступать нерационально, не
заботясь о себе, мозг отказывался давать команды о запрете, тело
оставалось незащищенным. В конце концов, жертва переступала
барьер дозволенного и умирала. В те дикие времена это было
самоубийство. Впрочем, и сейчас то же. Средством стали
наркотики, алкоголь, веревка и роды. Что дальше? Беда в том, что
в отличие от колдунов, ты не осознаешь своей силы и не
догадывалась бы о ней, если бы я не провел этот ликбез. Ну, а
сейчас прощай, меня ждут мои друзья - голуби.

Он бросил трубку. "Он определенно сошел с ума. Или пьян?" Я
быстро собралась, выбежала на улицу, поймала такси и уже через
двадцать минут добралась до его дома.

Обычный серый дом. Но каким необычным он был для меня все
эти годы. Здесь я всегда была желанной гостьей, а теперь...

Дверь была закрыта. Долго стучать и звонить я не стала.
Похоже, мои страшные предположения оправдывались - он на крыше.
Я вызвала лифт. Боже, как медленно он ползет. Люк, ведущий на
чердак, был открыт. Я вскарабкалась по узкой лестнице. Потом, на
ощупь, было уже темно, по голубиному помету, в который
проваливались туфли, пробралась к проему, выходящему на крышу.
Она была словно футбольное поле - огромной. Издалека, на фоне
огней города, высокая фигура Антона смотрелась очень эффектно. Я
на миг забыла, зачем пришла сюда. Действительно, ощущение
пространства, свежести. Промелькнуло чувство, похожее на
восторг. Внизу обыденная жизнь, а здесь небо, звезды, кажется,
что я возвысилась над всем земным. Я направилась к Антону.

Он улыбнулся мне.

- Пришла? А зачем? Нет-нет, ближе не подходи.

- Дорогой...

- Обойдемся хотя бы сейчас без лицемерия. Обругай меня,
скажи, что я дурак, какого черта я здесь делаю...

Мне стало обидно. Я действительно думала нечто подобное,
когда поднималась на лифте, но сейчас, очутившись на этой крыше,
вдыхая прохладный воздух, я почувствовала, что понимаю его.
Здесь действительно прекрасно.

- Ты не прав. Мне нравится тут. Все кажется таинственным,
незнакомым отсюда, с такой высоты.

- Я рад, что здесь, сейчас, ты понимаешь меня. Но увы, это
мне уже не нужно. Меня неудержимо тянет туда, - он махнул за
пределы крыши, - я предвкушаю радость полета, я жду, когда
пространство проникнет в меня, а я в него. За свободу, которую я
обрету там, я готов отдать жизнь. Что такое жизнь? Рождаться,
чтобы умирать. Это, кажется, не я первый говорю. Хотя какая
разница. Все бессмысленно. Вот я, твоя жертва. Теперь ты
обретешь покой, до другой личности, что будет тебе жизнь
портить. В общем-то, я не в обиде на тебя. Напротив, я
благодарен. Если бы не ты, я не обрел бы прозрение.

Я, не очень-то верившая, что он спрыгнет, заволновалась. Я
думала, что он хочет меня попугать, в очередной раз унизить,
чтобы я умоляла его, упрашивала не делать этого. Но теперь я
поняла, что он был готов к этому.

- Антон! Это не прозрение, это иллюзии! Реальная жизнь -
вот она, этот дом, эти деревья, это небо, я, наконец. Тебе не
будет лучше там, лучше жизни ничего быть не может.

Он засмеялся. Раскинул руки как крылья и спрыгнул вниз.

- Нет, нет, я ведь люблю тебя!

Но мои слова он услышал уже в полете.

Я спустилась вниз. С застрявшими в горле слезами,
безразличная ко всему, я прошла мимо любопытных, окруживших
тело. Кто-то побежал вызывать неотложку. Но я знала, что он
мертв. Я знала. Неприятная тянущая боль в голове прошла,