и с закрытыми глазами вписался бы в поворот к выезду с комбината. Недалеко
от ворот стоял сафоновский БТР и поливал пеной из двух стволов близлежащее
складское здание. Дыма было гораздо больше, чем когда мы ехали к
Управлению, но я не стал задерживаться и что-то выяснять - Сафонов сам в
состоянии решить, когда отводить своих людей.
бежать из города. А в том, что я уцелел, нет моей вины.
пленку жителей, которых наши люди выводили к вокзалу. Когда мы ехали сюда,
я боялся, что нам не хватит имеющихся в колонне защитных средств. Все-таки
город с населением в двадцать тысяч... Но в штабе, видимо, рассчитывали
именно на этот вариант, и средств защиты у нас было даже слишком много.
я этого типа. Там, в Управлении, слишком многое отвлекало, да и говорил он
сбивчиво, нечетко. А здесь нужна была абсолютная ясность, прежде чем я
доложу обо всем в штаб.
касательства, - торопливо пролепетал он в ответ.
сведения?
были связи среди служащих комендатуры. Со многими мы прежде работали.
язык, когда джип подпрыгнул на очередном ухабе, и ненадолго замолк. Потом
спросил: - А мы так не перевернемся?
продолжил:
никто ни к чему не причастен. Как будто это меняет дело. Как будто мы
пришли сюда для того, чтобы найти виновных и отомстить им, и наказать их.
Как будто эта месть, это наказание может хоть что-то поправить.
управлению? Почему?! Потому, что ни на что больше не способны? Потому что
вообще ни на что не способны - даже на то, чтобы понять эту истину?
оформлял документы. Я знаю, где его можно найти.
вокруг. Мертвый город, засыпаемый пеплом. Стена дыма над комбинатом у нас
за спиной. И ежесекундная угроза взрыва, который не оставит в этом городе
камня на камне. Если там в одном из резервуаров действительно Энол-К, сюда
не пошлют даже похоронную команду. Но как, как это могло случиться? Ведь
оккупационные власти взяли все под свой контроль, ведь лучшие экономисты,
политики, военные мира объединились в ООН с единственной целью - вывести
эту страну из состояния катастрофы и спасти Землю. Почему же постоянно нас
преследуют здесь неудачи, почему срываются, оказываются несостоятельными
планы, почему наши люди продолжают без пользы гибнуть на этой земле? В чем
мы ошиблись? Или мы просто уже безнадежно опоздали?
упорно не хотим замечать этого?
единственно верным. Только уж больно не хотелось ему верить. Потому что,
как ни странно это может прозвучать, даже после полутора лет, проведенных
на этой земле, у меня в душе тогда жили еще какие-то идеалы. И я не верил,
я не хотел поверить ему. Наверное, я надеялся еще найти какое-то иное
объяснение. Но теперь мне трудно сказать определенно, что мною тогда
двигало. Потому что я, каким я был тогда, уже умер. Того человека больше
нет. А я сегодняшний... мне этого уже не понять.
заднем сиденье, вдруг замолчал, и я не сразу понял, почему. Потом
посмотрел налево, и до меня дошло. Зрелище действительно было
поразительное. Пепел, садясь на поверхность воды, не тонул, а покрыл ее
тонким сплошным слоем, и теперь озеро напоминало темно-серую гаревую
пустыню, над которой ветер поднимал небольшие вихри черной пыли. Пустыню,
поверхность которой плавно покачивалась в такт бегущим в глубине волнам. Я
посмотрел назад, но в туче поднятого джипом пепла ничего не увидел.
Начальники отрядов меня не вызывали - значит, пока что мое вмешательство
не требовалось.
стояло несколько засыпанных нетронутым пеплом автомобилей - и все, и ни
единого следа вокруг. Комендатура была мертва.
нехотя двинулся вперед, к главному входу, над которым висели,
припорошенные пеплом но все равно необычайно, неожиданно яркие в
окружающем темно-сером мире флаги этой страны и ООН. Мы всегда старались
подчеркнуть, что пришли сюда не как оккупанты и захватчики, пришли лишь
для того, чтобы помочь и спасти - пусть даже против воли самих спасаемых.
Но кого здесь это волновало? Что для них, населяющих эту землю, значит их
флаг, или ими же выбранный парламент, которому мы уже передали почти все
полномочия во внутренней политике? Да ровным счетом ничего! Я уже тогда
осознавал, что мы с ними живем в совершенно разной системе понятий, и
вещи, кажущиеся нам очевидными и естественными, им совершенно чужды.
мы оказались в большом холле. Меня, помнится, удивило еще когда мы
получали задание, почему потребовалось размещать комендатуру именно здесь,
в галерее. Поначалу - да, тогда была вполне понятная неразбериха. Но
прошло три года, достаточный срок, чтобы подыскать здание более
подходящее. Пожелай местные жители вернуть галерею в прежнее качество, это
бы случилось. Значит, не пожелали.
висели портреты кисти Ван Дейка, Хаустера, три пейзажа Джан Карма. Где они
все, по-вашему?
документы.
оплату некоторых услуг. Оплату через посредство оккупационного банка. Эти
счета достаточно показательны, и они должны сохраниться. Идемте, я покажу,
где архив.
пришлось остановиться, сменить фильтр. Старый я просто выбросил - времени
посмотреть по цветовой таблице, что именно вывело его из строя, не было.
в его сторону. - Ведите.
комендатуры. Я мало разбирался в этом деле, пришлось положиться на своего
провожатого. Если мы отсюда выберемся, найдутся люди, которые во всем
разберутся, думал я, складывая отобранные бумаги в папку. Хотя я
сомневаюсь, что у нас хватило бы материалов для суда над комендантом,
останься он жив тогда. Но, судя по всему, его прихлопнули свои же
помощники, когда они стали разбегаться из города накануне катастрофы. Они
знали о диверсии, они сами, наверное, готовили все это. И комендант знал.
Не мог не знать. Этот тип - лица его я так никогда и не увидел, но
прекрасно запомнил почти безумный блеск его глаз за стеклами респиратора -
захлебываясь рассказывал мне, что здесь творилось. Они не завербовали его,
коменданта, которого прислали в город оккупационные власти. Они его не
купили. Они просто сделали его точно таким же, как они сами. Лживым,
жадным, корыстным, нечистоплотным. Что, что такое, какая зараза таится в
этой земле, что превращает людей в животных? И есть ли у мира средство
борьбы с этой заразой? - думал я, слушая, как этот тип описывал нравы в
аратской комендатуре. Мы прошлись по верхнему этажу бывшей галереи, потом
спустились вниз, побывали в апартаментах самого коменданта и спустились
еще ниже, в подвал.
слышал это от своего знакомого.
молодых девочек, да и девочкам это занятие нравилось. Не такое вредное,
как работа на комбинате. А расплачивались с ними всякими шмотками, это
понадежнее денег...
зарешеченными окнами где-то под потолком. Это меня и спасло, потому что
именно в тогда взорвались-таки резервуары, и земля содрогнулась. Потолок
прямо над головой этого типа, замершего в недоумении посреди комнаты,
раскололся надвое и через секунду обрушился вниз. Меня бросило назад, на
крутую лестницу, по которой мы спустились в полуподвал, сильно ударило
плечом о ступени, а потом что-то - наверное, отколовшийся пласт штукатурки
- упало сверху на голову, и я потерял сознание.
красный индикатор на стекле: требовалось срочно заменить фильтр. Я с
трудом освободил руку, наощупь проделал, задержав дыхание, эту операцию,
затем выбрался из-под заваливших меня кусков штукатурки и стал вслепую
искать какой-то выход. Мне очень повезло - наверное, многие тогда остались
живыми лежать под развалинами. Но выбралось лишь несколько человек, а
спасателей сюда послать не решились. Да и мало смысла в работе спасателей
там, где все заражено Энолом-К. Мне сказочно повезло, потому что
выбравшись наружу, я выходил из города по одному из немногих