Чтение 4–й страницы книги ~Уснувший принц~

В глазах мерийки промелькнул слабый отблеск улыбки. Повернувшись, она
скользящей походкой направилась к палатке, положила ладонь на голову
девчушке, продолжавшей, съежившись, сидеть на корточках, но уже не плача, а
коротко вздыхая.

-- Ая, попробуй навести там порядок.

Девчушка, вскочив, прошмыгнула мимо Аленора. Молодой альд, перешагнув
через разбросанные травы, вслед за мерийкой, пригнувшись, вошел в палатку.

В палатке было довольно просторно. В одном углу лежали аккуратно
уложенные туго набитые мешочки из черной блестящей материи; Аленор уже
видел такие мешочки у мериек Мелководья -- в них хранились травы и семена.
В другом углу стоял широкий, тоже черный, короб с откидной крышкой. Землю
внутри палатки покрывал плотный темный ковер с фиолетовыми разводами --
мерийцы вообще, насколько было известно Аленору, предпочитали темные
краски, хотя сами вовсе не казались угрюмыми. В палатке находились и
какие-то другие вещи, но внимание юноши сразу привлекло большое овальное
зеркало у дальней стенки, которое свисало с потолка на двух шнурах и нижним
закругленным краем черной рамки почти касалось ковра.

Мерийка опустила полог, закрыв вход, и усадила Аленора спиной к зеркалу.

-- Не оборачивайся, иначе рисунок может измениться.

Юноша, усмехнувшись про себя, согласно кивнул и заверил:

-- Юо, я готов исполнить все твои наставления. Только, пожалуйста, не
уготовь мне уж очень печальных пророчеств.

-- Твой завтрашний день не зависит от меня, -- отозвалась мерийка из-за
зеркала, и раздался оттуда легкий хрустальный звон и быстрое постукивание,
похожее на отдаленный конский топот. -- Но если мне удастся разглядеть хоть
что-то, угрожающее тебе, альд Аденор, я буду просто обязана предупредить
тебя. Прошу тебя, не оборачивайся и постарайся подавить недоверие. Нынешняя
ночь была благоприятной и рисунок должен проявиться... если ничто не
помешает. Назови свои любимые цвета.

-- Белый с золотом, -- почти не задумываясь, ответил юноша.

-- Белый с золотом... -- тихо повторяла гадалка. -- Лед и солнце.
Противоборство в единении. И именно белый с золотом, а не наоборот. Как
всегда... Как зло и добро, а не как добро и зло...

Только сейчас Аленор осознал, что кроме нежного протяжного звона и
постепенно стихающего постукивания, в палатке не слышно никаких других
звуков. Словно не на голосистом торжище находилась она, а в какой-нибудь
тихой-тихой долине в окружении гор. Это показалось ему странным, и вся
церемония вершащегося прорицания невольно приобрела в его воображении
какую-то особую значимость... будто и впрямь можно разглядеть то, что еще
только должно произойти. Путь по болоту -- во мраке, и кому дано увидеть,
куда ступает живущий? Только Творцу, но Творец никому не сообщает об этом...

-- Вижу, -- внезапно сказала гадалка напряженным голосом.

Звон резко оборвался, прекратилось постукивание и Аленор, чувствуя себя с
головой погруженным в тишину, обратился в слух.

-- Вижу чье-то... -- повторила Юo. Голос ее сорвался. -- Вижу какую-то
женщину... Девушку... Одета... не разберу... Как-то странно одета... Волосы
длинные, светлые... Похожа на старинных дев прибрежных вод... Когда-то они
пели нашему народу, сохранились их песни...

Аленор знал, что мерийцы испокон веков живут на острове Мери, в отличие
от пришедших с континента альдов, орров-завоевателей, беженцев долян,
переселившихся с соседнего острова Долии, выжженного извержением вулкана, и
адорнитов, появившихся, согласно преданию, из-за каких-то дальних морей.
Прекрасен, плодороден и изобилен был остров Мери, и сияло над ним ласковое
солнце.

-- Красивая девушка, -- продолжала мерийка. -- Это твоя девушка, альд
Аленор... Ох!

Вновь возник вокруг переливчатый звон, но теперь он не был нежным --
теперь был он пронзительным, и звучала в нем тревога.

-- Что, Юо? -- спросил Аленор, помня наставление мерийки и подавляя
желание обернуться. -- Что ты там видишь?

-- Молчи, альд! -- резко оборвала его гадалка и после долгой паузы
добавила: -- Рисунок рассыпался. Попробую еще раз, на белое и золотое,
только изнутри, из большого перекрестия.

И опять оборвался звон, сменившись глухой тишиной, и в тишине донесся до
юноши прерывистый шепот гадалки:

-- Опасность... Опасность, альд Аленор... Противник... Меч в руке...
Грозит тебе, альд Аленор... Хочет убить тебя... Будь осторожен, альд Аленор!

И вот именно после этих слов юноша почувствовал себя свободнее, и
привычный гул иммского торжища прорвался, наконец, в странную тишину. Уж
слишком явную несусветицу несла гадалка. Убить! Нет и не было врагов у сына
альда Ламерада, да и о каких опасностях могла идти речь здесь, на
благословенном острове Мери?

Чары развеялись, прошло наваждение, и юноша с улыбкой распрощался с
мерийкой, потрепав напоследок по голове ее дочку, уже восстановившую
порядок у палатки.

А вот теперь... Что же думать теперь?.. Выходит, права оказалась
черноглазая Юо, мерийская гадалка, выходит, кто-то настолько ненавидит
альда Аленора, сына альда Ламерада, что готов убить его на лесной дороге.
Но кто? И за что?..

Мерно покачиваясь в седле, юноша невольно вслушивался в тишину знакомого
леса, в котором, оказывается, могла таиться и угроза.

"Кто этот сын Океана? -- размышлял Аленор. -- Откуда знает меня? Чем я
мог ему насолить? Сбил с коня на последнем турнире? Или его послал тот
нетрезвый орр Сто Кинжалов? А с гаданием -- все-таки простое совпадение?"

Но не было никого похожего на странного незнакомца на последнем турнире.
И не могли так поступить вздорные орры: хоть и вздорные они были, но не
подлые -- и кто вообще мог додуматься до убийства? А гадание... Слишком уж
ошеломляющее получается совпадение. Как там говорила мерийка: посмотрю
изнутри, из большого перекрестия? Вот и посмотрела... Когда теперь ждать
нового нападения безумца?

Тревожно было на душе у молодого альда. Но сквозь тучи тревоги
пробивались лучи надежды. Потому что если правильным был один рисунок,
возникший перед гадалкой, то почему бы не оказаться правильным и другому?

Юноше очень хотелось, чтобы мерийка не ошиблась и с той, белокурой,
подобной старинным девам прибрежных вод...

ГОЛОС В НОЧИ

Восемнадцать лет прожил альд Аленор под спокойным небом, днем украшенным
солнцем, а ночью -- розовой прелестницей Диолой. Мир был велик,
разнообразен и очень интересен. Домашние учителя рассказывали когда-то
мальчугану о множестве любопытнейших вещей и явлений. Потом учителей
сменили книги -- их было достаточно в древнем замке отца и в таком же
древнем замке отчима, альда Карраганта, и Аленор до сих пор еще не успел
прочитать даже сотую их часть. Да и столько всяких развлечений и соблазнов
сулил и приносил каждый новый день! Разве можно уподобляться кузине,
альдетте Элинии, дочери рано ушедшей сестры матери? Разве можно весь день
напролет сидеть в своей комнате у окна и читать, читать, читать?..

Рассказы учителей и книги -- это хорошо, но многое юный альд уже успел
увидеть и своими глазами. Плох тот альд, что не стремится к странствиям,
что не желает выпить воды из далеких рек, почувствовать запах чужих лесов,
побродить по улицам знакомых доселе только по картам городов и селений. Мир
был огромен -- целой жизни не хватит на то, чтобы заглянуть во все его
утолки, чтобы пройти его из конца в конец и от края до края... Живущие
уходили в Загробье, не успев постичь и увидеть очень и очень многое. Нo они
имели возможность вернуться -- пусть даже через тысячу лет -- или сюда, или
на какие-то иные просторы...

Это Аленору было известно с самого детства. Всемогущий Творец устроил
так, что души вновь и вновь воплощались в телах живущих: ничто не должно
покинуть пределов бытия -- да и разве у бытия могут быть пределы?

Да, бытие не имело пределов, но был, был незримый и неосязаемый Центр
Бытия -- воздвигнутый на веки вечные Чертог Искупителя...

Души ушедших воплощались в новых телах, и их новые судьбы были
предопределены предшествующей жизнью. Закон Кармы, установленный Творцом,
являлся всеобщим, он не знал ограничений и исключений, и нельзя было от
него скрыться даже на самой дальней звезде.

В раннем детстве Аленор воспринял знание об этом Законе как должное, так
же, как воспринимали его все живущие от сотворения мира, но когда он узнал,
кем считаются глонны -- ловкие, трудолюбивые, безропотные существа, похожие
на живущих, -- его буквально захлестнула волна жалости к этим бессловесным
беднягам, искупающим в новых телах домашних животных свои прежние грехи.
Как говорили учителя, одному из великих мудрецов было когда-то откровение о
глоннах. Оказывается, эти незаменимые помощники живущих в прежней своей
жизни наделали немало бед: они были полчищем захватчиков, и с оружием в
руках шагали по чужим землям, сжигая дома и топча посевы. Теперь же они
стали слугами, делающими все каждодневные бытовые дела. Будучи ребенком,
Аленор жалел их -- ведь они такие хорошие, внимательные, послушные! -- и
утешался только тем, что в следующем существовании они избавятся от бремени
сотворенных злодеяний и обретут лучшую судьбу.

А еще он как-то раз с ужасом представил себе, что и он, альд Аленор, тоже
мог быть одним из тех, воплотившихся потом в глоннов, -- мог врываться в
чужие дома, крушить все вокруг и издевательски хохотать и -- страшно
подумать! -- одним ударом обрывать чьи-то жизни... "Но ты ведь живущий, ты
альд, а не глонн, -- успокаивал он себя. -- Значит, ты не был таким!"

А если когда-то он все же и грешил, то уже искупил грехи в предыдущих
существованиях -- иначе не бывать бы ему сейчас альдом Аленором, сыном
альда Ламерада!

Он подрастал, узнавал все больше и больше, раз за разом убеждаясь в
справедливом устройстве мира, и готов был при необходимости приложить все
силы для сохранения этой справедливости. Жизнь текла беспечально, и каждый