друг друга. А как быть тем чиновникам, которые в обычное время ходят и к
аравану, и к наместнику, "играют в сто полей на двух сторонах?" Ой как
несладко приходится таким чиновникам...
власти и высоко чтит столица.
неприятную твердость.
куча доносов, каждый из них по отдельности был враньем, но все в целом...
Вот и выбирай - все рассказывать - подвести наместника, врать - себя же
обозначить лгуном.
ни с сего сказал, что Ичаново место стоило Ичану восемь тысяч, хотя всем
было известно, что Ичан заплатил не больше трех, - пока не пришли слухи о
бунте. Тут-то наместник воскликнул, что проклятая чернь требует того же,
что араван Нарай и что, мол, это его рук дело. "Рыба, - сказал, - гниет с
головы, а провинция бунтует с начальства".
неподкупности Нарая, а в преступлениях самого наместника. Что же до
смутьянов, то вчера городской судья по его личному приказу арестовал всех
заговорщиков, и завтра народ успокоится.
отправился в поход на ветхов, в городе было спокойно, а мои агенты знали
имена всех смутьянов! Вы вовсе не стремились к восстановлению спокойствия!
Одной рукой вы отдали приказ об арестах, а другой предупредили Кархтара! И
сделано это было затем, чтобы спровоцировать народ на бунт! Между прочим,
городской судья подтвердит, что на допросах бунтовщики цитировали строки
из ваших сочинений!
чтобы бунтовать из-за ареста десятка негодяев. Народ возмущен другим -
тем, что напавшие на наши деревни горцы стоят, как друзья наместника, в
половине дневного перехода от города, а в столицу вместо их голов для
отчета о победе отправлены головы вейских крестьян. Это те деревни,
которые подавали на вас жалобы, Вашхог! И я могу это доказать!
побледнел, но вдруг засмеялся и махнул рукой.
соучастниками, но Ир делает людей - хуже пьяных. Притом начальство менее
сдержанно, чем простолюдины, - сидит всю жизнь в управе и слушает "да-да"
и "лечу исполнить". И вдруг перед тобой главный враг твоей жизни!
монастыре ночевать?
в камышах и болотах, место пустынное, уже ночь. Свита господина наместника
забоялась бунтовщиков и отказалась возвращаться ночью в город. Араван
спросил, уж не боится ли он народа, а наместник ответил, что бунтовщиков
он не боится, а боится, что его по дороге убьют люди аравана, да и свалят
все на бунтовщиков. Вот и остались ночевать...
судебной управы.
- сколько их?
нравов...
в столицу отчеты или услышать про испорченность нравов. Сколько по всей
провинции крупных разбойничьих шаек?
же причине, по которой не трогали бродячих проповедников. Трудно изловить
каждого, кто ругает чиновников, но легко устроить разнос ретивому служаке,
искореняющему неопасную крамолу с опасным усердием.
города Харайна - почти никого, ближе к западным предгорьям - десяток
крупных шаек. На горе Лазоревой есть стан Ханалая - не менее тысячи
человек. Правительственные войска ничего не могут с ним сделать. Ханалай
побеждает даже горцев. Сам Ханалай - клейменый убийца, величает себя
защитником справедливости...
инспектор. - Про испорченность нравов можно опустить.
неподкупности Нарая...
неожиданной горечью сказал Бахадн. - Араван три года назад чуть столицу не
разорил своей неподкупностью, а Харайн ему на один укус...
трехэтажной управы сверкала на солнце, с карнизов свешивался каменный
виноград, и наверху широкой лестницы четырехростый мраморный Иршахчан
раздирал пасть трехрогому змею Уннушику. Сорванные одежды государя
струились по ветру, обнаженные плечи застыли в чудовищном напряжении.
Пятьсот лет назад грубый реалист Иннин ваял небесного государя с кулачного
бойца: и лишь голова мангусты на плечах бога напоминала своими застывшими
и безмятежными чертами о реализме истинном.
сразу несколько воскресло, и они еще долго выясняли друг с другом, кто
воистину воскрес, а кто нет) - имел обыкновение сносить головы статуям и
устанавливать свои. Также и некоторые его преемники. В конце концов
основатель нынешней династии, варвар, завоеватель, во избежание соблазна
постановил: приделать статуям звериные головы.
жалоб, чтобы вручить их сразу двум адресатам: небесному государю и его
посланнику, столичному инспектору. Впрочем, в огонь частенько бросали
чистые листы: Иршахчану и так все ведомо, зачем лишний раз тратиться на
переписчика?
просителями. Жалобщики пронзительно голосили; доносчики подходили скромно
и с достоинством. Инспектор улыбался тем и другим, а наверху каменный бог
с лицом мангусты улыбался ежедневной пьесе, разыгрываемой в его честь.
повествование. Бесчинства притеснителя; страдания невинных; приезд
столичного чиновника; подкупленные свидетели, запутанные улики и ошибочные
догадки; потом сон, в котором второй получатель жалобы, государь Иршахчан,
является к инспектору, превращает улики в символы и рационально
перетолковывает запутанную злоумышленниками явь. И непременный счастливый
конец: шеи корыстолюбцев схвачены веревкой, и порок карают мечом и доской
на глазах ликующего народа.
тоже любит. "Народ должен участвовать в управлении государством", -
вспомнил Бахадн слова из трактата Веспшанки. "Он может участвовать в
управлении либо посредством выборов, либо посредством доносов. Первый путь
ведет к беспорядкам, второй - к торжеству справедливости".
правосудия, все, до единого зернышка.
Из-за широкого судейского стола навстречу им поднялся, придерживая рукой
подхваченные сквозняком бумаги, молодой человек лет двадцати трех: Шаваш,
секретарь господина Нана. Столичные чиновники всегда привозили с собой
кучу людей и потому от местного начальства были совершенно независимы, а
зависели только от своих покровителей из центра.
ламасские кружева воротника и широкие, не по закону широкие рукава
затканного золотом кафтана. Великий Вей, если в столице молодые чиновники
завивают волосы, - мудрено ли, что воры сожрали чужую маринованную утку?
углу, и безмятежно выпустил из рук охапку жалоб. Белые бумажные
треугольники посыпались на пол, как стая перелетных цапель - на ровную
гладь воды. "Слава Бужве, - подумал Бахадн, - он не охотник читать
жалобы".
охранял от посторонних глаз стоногий паук Миик, и дополнительно, ввиду
нынешней испорченности, - хитроумный, хотя и менее божественный механизм.
Шаваш достал из сейфа что-то завернутое в тряпочку, и развернул тряпочку
на столе. В ней оказалась короткая, в пол-локтя трубка, покрытая щербленой
слоновой костью. Бахадн ахнул. Это был рукавный самострел - неудобное, но
коварное оружие. Спрятав заправленную стальным шариком трубку в широком
рукаве, можно было выстрелить совершенно бесшумно и незаметно, правда, не
более одного раза. Дальность и сила выстрела зависела от качества стальной
пружинки и диаметра шарика. Из хорошего самострела можно было убить
человека на расстоянии до десяти шагов.
призван закон охранять. Закон соблюдался спустя рукава, но все-таки
достаточно, чтобы сделать рукавные самострелы дорогой и редкой игрушкой:
браконьеры ходили с мечом и стрелами, лесной грабитель - с мечом, а
городской вор предпочитал нож за быстроту и надежность.
инспектор Нан.
Контровский Владимир
Посняков Андрей
Посняков Андрей
Андреев Николай
Глуховский Дмитрий
Маккэфри Энн