бить погорельцев, но те еще ночью смекнули, что будут бить, и куда-то
попрятались. С горя развалили им землянки да и вернулись ни с чем.
примеру, о близком конце света, предрекали всеобщую смуту. Вспомнили,
конечно, и про лежащий неподалеку в развалинах мертвый город, за грехи
обитателей дотла спаленный солнышком в незапамятные еще времена и ныне
населенный одними только беженцами из Черной Сумеречи.
оберегах, с медным гладким ликом на посохе. Зато у самого харя - хоть
топоры на ней точи. Въедливый Шумок пристал к волхву, как пьяный к
тыну: скажи да скажи, чем провинились перед солнышком. Кудесник
отвечал уклончиво: разгневали, дескать, всем по мелочи - идольцев вон
резных жертвуете неохотно, золу с Теплынь-озера редко вывозите...
надобности. Это вон сволочане землю золой удобряют, с них, стало быть,
и спрос!..
на волка поклеп, а зайцы кобылу съели?..
- А стружки снимаете много. Возьмешь берендейку в руку, а в ней и весу
нет...
дом обогревать - разоришься, поэтому резать чурки старались поглубже и
поискуснее. Оставшуюся в изобилии стружку отправляли под гнет, а
получившимися жемками древесными топили печи. А зимы-то ведь год от
году становились все студенее и студенее...
Кудыка. - На вес, что ли, жертву принимает? Оно, тресветлое, на
красоту резьбы смотрит!..
Плоскыня.
любили теплынцы сволочан. Да и те их тоже... Так уж издавна повелось,
что одни промышляли хлебопашеством, а другие ремеслами и торговлей.
Много обид накопилось, много...
- Конечно, им теперь и берендейку вырезать не из чего!..
берендеек за мерку?..
не удержался, вылез опять насчет конца света и человеческой жертвы, за
что огреб с ночи еще заработанную чертоплешину, да и суходушину
[Суходушина (берендейск.) - удар кулаком меж плеч, отчего спирается
дыхание.] в довесок. Не будь рядом волхва, точно бы потоптали.
начавшееся уже избиение, разобъяснил, что жертвы человеческие солнышку
не угодны, а вот по лишней резной берендейке в следующий раз накинуть
- оно бы и неплохо. Хотел идти, но был остановлен Кудыкой.
нечетное?
каждый поскрипышек снега в ушах отдаваться стал. Вопрос задан был
нешутейный: а ну как солнышко всякий раз с пятном вставать будет? Этак
век удачи не видать...
замерзающей Вытеклы. Кудесник покашлял, насупился.
своим, ясное дело, милосердо... Однако и мы ему тоже не указ... Так-то
вот...
Сияло над головой, слабо пригревая, раскалившееся добела недоброе
меченое солнышко. Темное пятно на нем давно сгинуло, растворилось. К
вечеру покажется снова, только будет оно тогда (пятнышко то есть)
посветлее, понеприметнее.
Вчерне сделано, вбеле не отделано, а вкрасне и отделывать не будем...
А то царю - плати, князю - плати, боярину Блуду Чадовичу, катись он
под гору, опять плати... Берегиням, лешим... Да еще вон волхвы что-то
новое затевают. Лишнюю берендейку им, понимаешь, добавь!.. Проще уж
убогим прикинуться...
резной снарядец, однако заводить не стал - отставил в угол. Выбрал
вчера еще размеченную и надрезанную чурку, подсел к низкому верстачку
у самого окна, но работа не сладилась. Резцы падали из рук, думы
одолевали...
хорошего не жди. Что новизна - то кривизна...
поковылял, с такими же, как он, дедами язык чесать. Подумал Кудыка,
подумал и решил заглянуть в кружало [Кружало (берендейск.) - питейный
дом.]. Можно, конечно, было просто сходить в погреб, прихватить там
сулею [Сулея (берендейск.) - скляница, горлатая посудина.] доброго
вина, капустки с ледком, рыбки вяленой... Однако пить в однова не
хотелось. Тоскливо в пустом доме. Зябко.
уходит, а двор без охраны оставляет), Кудыка выбрался на улицу и,
прислонив кол к воротам, хитрой железной клюкой запер калитку. Снизу,
оттуда, где Вытекла подвильнула под самые дворы, хрустя снежком и
кивая коромыслом, подходила рослая Купава, жена Плоскыни. Плескалась в
дощатых бадейках парная водица.
Свежий синяк под левым глазом Купавы сиял не хуже солнышка.
одной рукой.
печь бита. Только печью не бита...
сдвинув шапку на глаза. - А не видела: там по Вытекле греки не плывут,
случаем?
мимо пристани. Смекалистого древореза всегда тянуло к заморским
гостям. Сильно он их уважал за хитроумие и выдумку во всяческих
поделках. Было чему у них поучиться. Недаром же говорят: у грека на
все снасть имеется...
Червленый грудастый корабль с лебединой шеей шел нарыском [Нарыском
(берендейск.) - силою тока воды, без парусов.] вниз по течению,
держась близ левого берега, где Вытекла была особенно глубока.
Обратным, стало быть, путем: из грек в варяги. Кудыка выбрался на край
пристани и оказался в трех переплевах от крутой червленой боковины
судна.
Зябко кутаясь в беличью шубу, вгляделся, заулыбался.
выговаривая слова.
курился парок. Корабль плыл - как в лебяжьем пуху.
пристани, стараясь держаться вровень с кормой. - Тоже, небось,
солнышка дожидались?
ноцью - день...
доказательство извлек из шубы серебряный предмет с цифирью и
стрелками. Кудыка аж крякнул от зависти. Вот ведь делать наловчились -
в руке умещается...
одно, а восходит по-разному, но тут из чердака на корме ступил на
палубу огромный белоглазый варяг с важным неподвижным лицом
закоренелого самородного дурака. Этот был в подбитом мехом плаще
поверх заиндевевших доспехов.
ряшку.