Чтение 4–й страницы книги ~Остров Русь~

побратались.

Воспрянув духом, Иван выбежал на дубовую лестницу. Богатырские игрища
на ней уже кончились, зато - о улыбка судьбы! - посреди лестницы сидел
предатель Емеля!

Иван вытащил булаву, поплевал на ладони, подкрался к Емеле сзади и
завопил:

- Попался, тать ночной! Вставай, то смерть твоя пришла! Выходи со
мной на сыру землю биться, я тебя в три удара в землицу вколочу!

Емеля повернулся и грустно сказал:

- Здорово, Иван... Чего орешь-то?

- Выходи со мной... - на тон ниже начал Иван.

- Банан хочешь?

- Хочу, - признался Иван и, отложив булаву, сел рядышком. Емеля
достал из-за пазухи связку спелых, лишь чуть-чуть мятых бананов, и они
принялись сноровисто очищать излюбленный россиянами фрукт. После второго
банана Иван осведомился:

- Чего ж ты, падла печенежская, грамотку мою спер?

- Как спер? - обиделся Емеля. - Ты ж сам ее подарил! Сам в руки
сунул, да уговорил в богатыри пойти, тобой назваться, чтоб к Несмеяне
допустили.

Иван потер лоб... И вспомнил. Точно. Пихал он Емеле в руки грамотку,
кричал слова задорные, уговаривал, словно девку красную... Охохонюшки...
Сам свое богатырское счастье отдал!

- Ну и как, допустили? - смущенно поинтересовался он.

- Вечером заступаю в караул у ее опочивальни, - грустно сказал Емеля.
- Да, Иван, тяжка служба! Как мне сегодня бока намяли, вспомнить
страшно... Эх, просил же я ее дать мне силу богатырскую! Не пойму, то ли
не дала, то ли я и прежде богатырем был... Оплошала она.

- Кто "она"?

- Да щука моя волшебная, что все желания выполняет...

Иван крепко зажал рот боевой рукавицей. Ему вдруг явственно
вспомнилось, как стоящий в обнимку с полоненым печенегом Мойшей Емеля
вопит: "Закуски нет, Иванушка?! Не беда, исправим! Мне для тебя и ЕЕ не
жалко!" А еще вспомнились Ивану рыбьи кости на трактирном столе.

- У тебя память часто отшибает? - поинтересовался Иван.

- Нет, сегодня впервой такое случилось... Как медовуху пили - помню,
как печенега полонили - тоже. А дальше - хоть убей... К слову, убивать-то
ты меня будешь?

- Что ты, Емелюшка, - ласково сказал Иван, - То шутки наши,
богатырские. Ну, мне пора.

И он тоскливо пошел по коридору, вытирая о кольчугу измазанные в
бананах пальцы. Бедный Емеля! Лишился своей единственной опоры - щуки! А
ради кого? Ради него, дурака! Как тут обижаться...

Иван всхлипнул, промакнул глаза носовым платочком и сослепу налетел
на бредущего по двору богатыря.

О, это был богатырь, так богатырь! Лицо его было отмечено печатью
аристократизма, булава была украшена каменьями самоцветными, а походка -
почти тверда. От толчка Ивана он упал на землю, но сноровисто поднялся и
насупил брови.

- Извиняйте, - буркнул Иван и попытался проследовать дальше. Но
богатырь крепко держал его за кафтан.

- Добрый молодец! Вы скверно воспитаны! Вы толкнули богатыря,
находящегося в состоянии жестокого похмелья, и считаете, что это вам
сойдет с рук?!

- Я толкнул вас нечаянно, а толкнув - извинился, - ответил Иван,
пытаясь освободиться. Богатырь отпустил кафтан, но вслед презрительно
бросил:

- Сразу видно, что вы не киевлянин...

- Да! - взвился Иван. - Из-под Мурома я! Но это не помешает мне
окоротить на голову заносчивого киевлянина!

- Хорошо, - промолвил богатырь довольно. - В полдень на Куликовом
поле. И не забудь мамке с папкой отписать, что погиб от рук Добрыни
Никитича.

- Добрыня! - охнул Иван. Но богатырь уже прошел в казарму.

Продолжая свой путь по двору, Иван прикидывал, как поделикатнее
сообщить родителям горестную весть. Может, сначала написать все свежие
новости, а в посткриптуме упомянуть: так, мол, и так, убит Никитичем...
Или наоборот: сначала сказать, что помер от рук Добрыни, а потом весело
пересказать предшествующие собы...

Сегодня у Ивана был невезучий день. Он не заметил группу богатырей,
едущих наперерез, и был сбит лошадью того самого толстого богатыря,
который давеча так ловко расправлялся с сотоварищами на лестнице.
Наткнувшись на покрытый кольчугой лошадиный бок, Иван-дурак запнулся и
упал под конское брюхо. Богатырь остановился и с хохотом заявил:

- Попал под лошадь! Ну и добры молодцы шастают по нашему двору! Со
смеху помрешь! (*6)

- Дави его, Илюха! - радостно посоветовал ему другой богатырь.

- Да ладно, пущай живет. Тем паче, по роже судя, земляк он мой.

Иван потряс головой и сел под лошадиным брюхом. Посмотрел вверх и
поморщился. Позор! Даже не конь добрый его сбил, а добрая кобыла.

- Славная у тебя лошадь, Илюшенька, - подал тем временем голос тот
богатырь, что советовал задавить Ивана. - Будь эта кобыла конем, была б ей
цена триста рубликов.

- Ха! Эта лошадь отродясь конь, а цена ей - пятьсот рублей! - не
моргнув глазом соврал Илья. - Эй, добрый молодец, долго будешь под моим
конем разлеживаться?

Иван-дурак вылез из-под лошади, раздвинув спускающиеся, видно для
маскировки, до самой земли звенья лошадиной кольчуги, и ехидно ответил:

- Был бы конь - сразу б вылез! Искал я, за что ты пятьсот рубликов
отдал, а нашел только на триста!

Наступило гробовое молчание. Илья поднял булаву, потряс ею, потом
сдержался и коротко произнес:

- Ровно в полдень...

- На поле Куликовом, - поддержал его Иван. И, понимая, что помирать
все равно придется, добавил, куражась:

- Только не подводи своего коня к моему Гнедку. Он у меня, как огонь
жарок, не устоит!

- Не люблю я земляков убивать. Да придется, - со вздохом сообщил
богатырь. - Пока, муромчанин!

"Земляков?.." - понял вдруг Иван.

- Илья Муромец?! Заступничек?!

Но тот уже ехал дальше, сокрушаясь о нынешней молодежи, которая не
способна отличить коня от кобылы.

- Так, доигрался, - пробормотал себе под нос Иван. - Добрынюшка-то
добрый, может и пощадить... А вот Муромца я обидел знатно... Кто ж меня,
дурака, за язык тянул? Ой-ой-ой.

Он взнуздал Гнедка и печально промолвил:

- Теперь буду практиковать хорошие манеры. Без закуски не пить,
матушке письма писать... С богатырями не ссориться. О! Кстати...

Перед Иваном стояла группа о чем-то оживленно беседующих богатырей.
Один из них, тощий и интеллигентный, был дураку знаком. Именно его
использовал Муромец на лестнице в качестве булавы.

Так вот, из кармана этого богатыря случайно вывалилась грамотка. И
рассеянный богатырь, наступив на нее кирзовым сапогом, стал втаптывать
бересту в грязь.

- Расступись, расступись, - заорал Иван и, ловко перегнувшись с коня,
выхватил грамотку из-под сапога богатыря. Тот смерил его гневным взглядом
и заявил:

- Что это вы, молодой человек, в грязи роетесь?

- Вот, - радостно пролепетал Иван, протягивая богатырю грязную
бересту. - Вы письмецо обронили.

- Это не мое письмо.

- Но я же видел, как оно выпало из вашего кармана! - настаивал Иван.

- Ха! - хором воскликнули богатыри, поглядев на бересту. - Почерк
Марьи-искусницы. Уж не шашни ли у тебя с ней, Алешенька?

- Нет. Это не мое письмо. И почерк не Машин. Или вы хотите сказать,
что и сами получали от нее письма?! - заорал богатырь. Его товарищи
сконфуженно опустили глаза.

- Это просто заявка Микуле Селяниновичу на комплект праздничных
кольчуг, - потрясая грамоткой продолжил Алеша угрожающе. - Верите?!

- Верим, верим, - затараторили богатыри.

- Ну хорошо, коли так. Я отдам бересту Микуле... при случае.

Богатыри стали торопливо расходиться. Иван остался один на один с
Алешей.

- Юноша! Вы - убийца! - гневно заявил Алеша.

- Да? - удивился дурак.

- Да! Вы убили мою веру в чистую любовь. Так что...

- В полдень, на Куликовом поле, - обреченно сказал Иван. - Да,
кстати, вы, часом, не знаменитый Алеша Попович?

- Он самый, - удивился богатырь. - Откуда знаешь?

- Догадался, - разворачивая Гнедка, бросил Иван. - До встречи на
поле...

Долго скакал Иван по Киеву. "Ох и дурак, - думал он о себе. -
поссориться с тремя былинными героями, с тремя богатырями!" Он пришпоривал
Гнедка и гнал все дальше и дальше, пока не понял, что его одолевает
сушняк. Подъехав к колодцу, Иван стал ждать.

Через полчаса к колодцу подошла красна девица.

- Красна девица! - позвал ее Иван.

Та лукаво улыбнулась.

- Дай-ка мне испить водицы, от вражьей крови умыться, - продолжил