тоска. Сколько тех, кого я сейчас распылю, шагало рядом со мной? И сколько
ожогов и ран я получила от прежних друзей?
сквозь роящийся мрак, и снова мы поднимались из праха, и поредевшие цепи
шагали к Казарме.
больше, чем их. Они уже на той стороне, - сказала она себе, - и завтра мне
в них стрелять.
больно, очень больно, твердила она себе и вслушивалась в боль, и пряталась
за ней, но боль ушла, стекла в горячий прах, и ничего не спрячешь от себя.
бездарный бой - но бой.
стрелять. И есть Альд... Вот дурачок, подумала она, зачем он все это
распутал? Нет, это хорошо, что он распутал, я не из тех, кем можно так
играть. Я им еще припомню. Она подумала, как это им припомнит, и покачала
головой. Нет выхода, подумала она, мы - мертвецы, мы - копии, но ничего,
подумала она, я - неплохая копия. Не знаю, как там было на Земле, но,
кажется, ей очень повезло, когда меня убили.
створки огромных ворот ожидали ее. Последняя из живых входила в обширный
проем, и двери Казармы сошлись за ее спиной.
действительно я - та, что в бою, или та, что теперь?
тихих глаз, Альд - бестрепетный взгляд и огонь непреклонной воли,
прожигающий ложный покой, а Инта вовсе не видела их - Алека, которого,
кажется, любит, и Альда, которому просто верит; не люди, а три боевых
единицы, и надо подумать на что мы годны.
завтра... или скоро - первая цепь.
рваться: вверх, вниз, через стенку? Спятишь с вами, ребята! Вы что, не
понимаете, что это моделируемая, а не действительная реальность?
уверен. И что все прочее, - он обвел взглядом Простор, кивнул за плечо, -
обман, я тоже уверен. Как может смоделированное сознание выйти из модели,
частью которой оно является?
очень понимаю, о чем ты говоришь, но я понимаю одно: мы слишком хорошо...
повторены для такой дурацкой игры. Зачем?
Единственное разнообразие: куда нас воткнут. И бой каждый раз немножко
другой.
выключить.
сотрешься к чертовой матери.
значит, что-то должно ее защищать. Ведь даже при переходе мы забываем все
- но не себя, так?
поглядела на Алека, и тот сначала кивнул, а потом развел руками, потому
что где здесь найдешь слова? - Ну, неважно, как это назвать. И это мне
говорит: не может быть, чтобы наша игра... чтобы это была единственная
игра. Понимаешь, пока я верила в бой... ну, он мог быть единственным.
Единственное существование, единственная смерть. А так...
слова, и все-таки они были, и она даже удивилась, что помнит так много
слов, и что за этими словами есть смысл, и когда она говорит, он словно бы
прорастает сам по себе. - Зачем нас отключают? Если Игра не прерывается,
нас незачем отключать. Пусть мы будем думать, что спим. Или просто: лег -
а потом утрой и бой. Так? А тут четко: отключают. И появляемся не у себя,
а уже в степи. Зачем?
только по-другому.
- ее правила... они будут для нас обязательны?
существовании не нахожу. А вы с Алеком?
цепь.
честней.
равно командир.
Странно, подумал он, а где все те, что уже перешли? Завтра они будут в
строю, но где же они теперь?
нужны слова, взгляд - и Алек уже все знает...
отверстие уже пошло зарастать; Алек уперся спиной в один край, руками и
ногами - в другой; всей его силы хватило только на миг, но тот
единственный, пока они с Интой шмыгнули вовнутрь и выдернули его уже из
стены. А когда проход исчез без следа, можно было поглядеть, что тут есть.
мерцание, обозначившее объем. Ни лежанки, ни постели, ни стола - просто
серенький свет, вялым комом висящий внутри.
равно не спрошу, подумал Альд, не хочу я этого знать, наверняка какая-то
мерзость...
уже гонит вперед, но ты еще человек, еще можешь думать.
подумал Альд, и это было уже удушье, он рвал на груди мундир, не могу,
подумал он, сейчас...
лежал неподъемный груз, и этот груз пригибал его к земле, а он все
старался распрямиться, и серенький свет уже покраснел, а Инта глядела на
Алека, подпирала его взглядом, они словно бы вместе поднимали проклятый
груз, и Алек вдруг захрипел и сбросил его со спины.
жив. Сейчас, сию минуту, на этот вот миг.
только-только восстал из пепла.
здесь, в норе. Только серенький свет еще напоминал их мир, но он уже
угасал, рассеивался ни в чем, но это не было темнотой, это было каким-то
смутным движеньем, шевеленьем, существованием.
Как туман, как вода, как кисель. Они шли, раздвигая это перед лицом, и оно
обретало цвет, отзывалось вспышками голубого огня, крохотные радуги
трепетали на кончиках пальцев, и уже красные вспышки отмечали каждый их
шаг, и теперь они сами были черными тенями среди огня, но это был уже не
Володихин Дмитрий
Акунин Борис
Зыков Виталий
Флинт Эрик
Белогорский Евгений
Прозоров Александр