суровое лицо Мрака:
старших уважать надо.
и Олега, тот отпрянул и с отвращением вытирался, словно слюни покрыли от
макушки и до пят, а Таргитай верещал и подпрыгивал, уверял, что никому не
будет в обузу, что и за костром последит -- знаем, рыкнул Мрак, прошлый
раз мои сапоги спалил! -- и готовить будет, не всегда же как всегда,
когда-то получится...
сердился на самого себя, что забирает Таргитая с небес, где тот мог бы
прямо сейчас начинать боговать. -- Ты вырос, как и Олег. Но сперва
сходим... в последний раз... что там за Передел? А потом каждый своей
дорогой.
ранен, отравлен, а хуже всего -- мечтает отыскать ту, которую закрыл
грудью от ножа проклятого жреца.
травы. Таргитай вычленил его лишь по тому, как вдали начали колебаться
стены, а блистающие глыбы хрусталя словно бы поплыли, как лед под солнцем.
волосы. Они чувствовали, как странная сила прижала их друг к другу
невидимыми, но могучими ладонями, потом Олег поднял все это и потащил в
сторону едва заметного отсюда края, той щели в небесной тверди, через
которую они проникли в вирий.
чудом успел ухватить его за ногу. Олег, сцепив зубы, держал, а Таргитай с
женщинами втащили оборотня, все обхватили друг друга покрепче.
бездна, а там далеко внизу, во тьме, ибо на земле ночь, холодная твердь с
лесами, морями, горами, а на равнинах и в долинах крохотные дома, люди...
заволокло быстро крутящимися вихрями, словно быстро-быстро размешивали
светлую глину в чане. Опора под ногами исчезла, полетели вниз, желудки
подняло к горлу, в головы ударил темный слепой ужас падения. Кора
вскрикнула, а Лиска, что готова была завизжать еще сильнее, прикусила
язык, надо быть лучше соперницы, быть достойной подругой героя.
последние клочья магического кокона улетели, ветер набросился как зверь,
рычал и ревел в уши, трепал, дергал за волосы, старался сорвать одежду.
торчащими ветвями. Их явно относило ветром, а ствол медленно темнел,
становился шире, толще. Внизу было белым-бело, нескоро наметились
неровности, бугорки.
щенок, его трясло, внутри стучали кости. Встречный ветер выдавливал слезы
и тут же срывал злорадно, кожа замерзала, как на лютом морозе.
отчетливо высокие горы, причудливые исполинские глыбы, неглубокие ущелья.
начала повизгивать, Лиска закрыла глаза, чтобы не верещать.
что Олег захрипел, а Кора сладко застонала, но тут врезались в заснеженный
мир, понеслись насквозь, и стало понятно, что это не снег, а облака,
привычные облака, такие незнакомые отсюда.
злой магией, в молочном тумане было сыро и гадко, одежда, волосы и руки
намокли, начали скользить, а злой встречный ветер еще свирепее
набрасывался, отдирал друг от друга.
полоску реки, крохотные озера. Зеленый лес казался травой, но вырастал так
быстро, что вскоре уже начали различать отдельные деревья.
разрослось до лужицы, а вдали проступили ровные пятна зелени, распаханные
поля. Даже видны золотые пятнышки, словно под заходящим солнцем горят
соломенные крыши хаток.
части, только дул холодно и злобно. Слышно было, как стонет Олег, глаза
его закрылись, на лбу вздулись жилы, шея страшно побагровела.
едва не разорвала их на части, потом снизу люто ударило, пальцы
расцепились, они покатились... по твердой земле!
заросли орешника. Там был треск, вопль, но выбрался хоть на четвереньках,
но сияющий, глаза блестят от восторга:
залезали -- по Дереву!.. А там жуки, там муравьи, там живица к порткам
липнет!
орлиным клекотом. Грудь вздымалась высоко и часто, а ребра скрипели как
несмазанные петли городских врат. Волчовка распахнулась, открывая широкую
костлявую грудь, а живот ввалился так, что сквозь мокрую от пота кожу
жутковато выпячивались кольца спинного хребта. Бледный и сразу исхудавший,
он был похож на тех бедолаг, которых освободили из темниц Ящера.
что прямо к столу, а Таргитая на печь.
прорычал:
землю не промахнулся... Правда, если пальцем в небо попадает, то и в землю
как-то сумел...
осматриваться, нюхал воздух, вызвал у Мрака злую гримасу. Как будто у
волхва нос лучше, чем у волка!
любовью и страхом впились в его лицо, она потеребила его за щеку:
увидела красноголовую женщину над ее мужчиной, тут же очутилась с другой
стороны, наклонилась и нежно подула ему в лицо:
грохнулись с небес, но теперь чувствовал, как по ноге бежит горячее,
мокрое. Ломаясь, кустарник распорол острым суком ногу чуть выше колена.
Кора с готовностью и, как показалось Мраку, с удовольствием снова рванула
нижний край платья, укоротив еще на ладонь, быстро положила на рану
листьев и крепко завязала.
Впрочем, ноги у тебя в самом деле красивые.
нехотя, но края раны уже сошлись, хотя выступила розовая сукровица.
На тебе заживает как на собаке.
в самом деле смотреть одно удовольствие. Надо будет поцарапать и другую
ногу.
понять что с ним, но глаза оставались закрытыми. Мрак сказал грубовато:
ночевать придется прямо здесь.