строгий и молчаливый эсток Заррахид?
поравнявшись со мной.
обручи приличий, сковывавшие его обычное поведение. Вдобавок, похоже,
что-то волновало Заррахида после утреннего выезда в только-только
просыпающийся Кабир.
налево, два направо, и после уже станем думать, куда дальше...
преградила толпа Блистающих вместе с их возбужденными Придатками. Заррахид
было сунулся вперед - расчистить нам проход, благо никого из Высших в
толпе не наблюдалось - но я остановил его слабым покачиванием кисти, и мы
спешились.
живо согласился какой-то юный четырехгранный кинжал-кончар со смешно
оттопыренными усиками у головки рукояти. Его долговязый Придаток отчаянно
теребил белесый пушок над верхней губой, но поводья в свободной руке
держал крепко, так что вскоре эсток уверенно занял место впереди меня и
принялся прокладывать дорогу через галдящее столпотворение.
И нечего мне бок царапать - только вчера лакировался...
много...
посвящает, накануне турнира!..
остановился, словно боясь на что-то наступить - и я увидел то, что увидел.
облепили мое тело, как смесь глины, речного песка и угольной пыли перед
самой первой закалкой, а ледяной родниковой воды все не было, и я боялся
потрескаться, боялся потускнеть и рассыпаться, боялся...
бы дотянуться, но подобного желания не возникало.
Шамшеров, причем небогатых - по отделке видно. Клинок сабли был сломан на
три пальца выше треснувшей гарды со сколотым шариком на одном конце.
Неровная линия излома наводила на нехорошие мысли - хотя какие уж тут
хорошие мысли! - а остальная часть Блистающего валялась чуть поодаль,
присыпанная бурой пылью, и острие касалось бедра Придатка, разрубленного
от ключицы до паха.
набитая всяким хламом вперемешку с бронзовыми отливками, когда Шешез
Абу-Салим или тот же эспадон Гвениль демонстрирует перед трибунами чистоту
рубки, а знатоки славного удара уже готовы завизжать, восторженно
вырываясь из ножен и вспыхивая под лучами полуденного солнца.
подвернув голову и далеко откинув бессильную руку, словно и после смерти
пытаясь дотянуться до рукояти несчастного Шамшера, превратившегося в две
такие же мертвые половинки некогда живого Блистающего.
что над последним с жужжанием вился рой жирных зеленоватых мух. И,
откатившись в сторону, прижался к глинобитному забору одинокий бронзовый
шарик с гарды убитого Шамшера.
мощный и широкий наконечник уравновешивался утолщением на другом конце
древка, поравнялись со мной и приблизились к трупу. Там двое из них легли
на землю, прямо в засохшую кровь, а их Придатки постелили сверху свои
плащи, закрепив их поясами, и уложили тело испорченного Придатка на эти
импровизированные носилки.
обеими руками погибшую саблю. И мне почему-то стало стыдно, что я не знаю
имени убитого, что я никогда не встречался с ним ни в Беседах, ни на
турнирах, и теперь уже никогда не встречусь.
Заррахида. Или моего.
Блистающего и разрубленного Придатка, унося по пустынной улице кровавый
ужас, пришедший в Кабир; и те из зевак-Блистающих, кто был в ножнах или в
чехлах, обнажились в молчании, салютуя уходящим и думая каждый о своем.
улыбаясь: "Здравствуй! Помнишь меня?.."
заставил Придатка Чэна обернуться.
сейчас не высилась рядом сумрачная громада угловой башни Аль-Кутуна, и
подавленные Блистающие расходились кто куда, унося в душах частицу общей
боли и смятения.
целый вечер размышлял над загадкой Блистающего из Харзы. - Так здесь не
место и не время для Бесед...
заявил харзиец, щелкая креплением рукояти и спокойно выпрямляясь в руке
Придатка. - Я - Маскин Седьмой по прозвищу Пояс Пустыни, из Высших
Блистающих Харзы.
харзийцем, вернул коня нашего разговора на тропу вежливости.
ненавязчиво вмешался эсток, почтительно и вместе с тем весьма независимо
кланяясь. - Позвольте мне, Малому Блистающему из свиты Мэйланьского рода
Дан, представить вам Высшего Дан Гьена, известного в Кабире как
Мэйланьский Единорог...
возникшую паузу, или удалиться.
Заррахида - его стройный клинок, сложную гарду из витых полос, деревянную
и обтянутую кожей с насечками рукоять, крупный набалдашник-яблоко...
то каковы же Высшие? Впрочем, я уже немного знаю - каковы... Я приглашен
сегодня в дом фарр-ла-Кабир, о достойный Малый, чьего имени я не знаю, и
чья форма ни о чем мне не говорит, кроме как о врожденном достоинстве...
Передай Высшему Дан Гьену, чтобы он в гостях поменьше рассказывал и
побольше слушал, потому что знающий не говорит, а говорящий не знает.
Прощай. Да, передай также своему господину, что мы еще встретимся, и не
только на Посвящении...
и то по совершенно пустячной причине, прервали нашу поездку.
лошадям (причем оставленным во всех смыслах, потому что мерзавец-кончар
уже куда-то удрал!). - Вы должны переодеться перед Посвящением.
необходимо мне в первую очередь.
расчищая дорогу веренице наших теней через лепные украшения под потолком,
начинавшиеся примерно на длину моего клинка выше головы Придатка Чэна.
чуть ли не периода Диких Лезвий: жуткая мешанина сплетающихся Блистающих
(в основном копейных и прочих древковых родов) и рук-ног множества
Придатков - причем эти руки-ноги были зачастую самой странной формы, с
нелепыми наростами на предплечьях и голенях: и некоторые детали
обрывались, не успев толком начаться, что порождало раздумья о сломанных
Блистающих и испорченных Придатках.
похоже, ни о чем особенно не задумывались. Я обратил внимание, что моя
личная тень без видимой границы переходит в тень Придатка Чэна, отчего мы
становились похожи на неприятное двойное существо с его, Чэна, телом и
мною в качестве хвоста и рукояти, торчащей из живота этого чудовища.
Володихин Дмитрий
Ларссон Стиг
Зыков Виталий
Орлов Алекс
Пехов Алексей
Березин Федор