спокойно возражал, что в его Группе меньше шрамов, но - не успешных боев.
Однако не заживающие бесследно раны были и у его псов - у всех, кроме
Верного (кстати, а где Верный?), сегодня их еще прибавилось.
даже чувствовал левой щиколоткой его короткую шерсть, но... Что
случилось?!
ног ведущего. Только перевернув его, можно было заметить небольшую рану на
шее - там, где проходила главная жила. Не рану даже - царапину, порез.
Слепой укол Начальника Разведки сделал свое дело.
вокруг постепенно собираются другие псы, яростные и торжествующие, как при
виде мертвого вожака их торжество сменяется тоской и болью, а у Третьего,
который станет теперь вожаком и получит имя дополнительно к номеру, - еще
и властной уверенностью. Но внезапная волна горя (не то чтобы более
глубокого, чем его собственное, но пришедшего откуда-то со стороны)
проникла в мозг и заставила поднять голову.
небу. Тщательно вытерев глаза (Лакхаараа - главный вожак Группы, почти
равноправный партнер, и он не должен видеть ведущего в слабости), Скадли
подошел к догу. Тогда пес завыл еще протяжнее, а потом схватил его за край
пятнисто-зеленого плаща, подтащил к одному из лежащих и закружился вокруг,
хрипло рыча и повизгивая. Сейчас прямо заговорит!
солдат. Ну и что же? Солдат вообще-то двое было, вон еще один валяется,
почему же именно с этим Лакхи уже второй раз ведет себя как щенок? Как
щенок...
охваченное светлой бородкой, оставалось нетронутым.
войны не было. Раньше тоже видел, почти каждый день, но пять лет назад - в
последний раз. И тогда, как и теперь, глаза его были мокры от слез.
друга локтями. Семьи не очень-то ладили, но сыновья-первенцы сначала не
осознавали разницы между ларами и никанцами, а когда с возрастом уловили
ее, не охладели друг к другу. Возможно потому, что оба были помешаны на
собаках. В столице как раз открывались первые Школы - кто мог тогда знать,
с какой целью они закладываются... Моурнианнэ (или Морни, если говорить на
"общем") был двумя годами старше, но именно Скадли первым принес в дом
неуклюжий жесткошерстный комочек, который тогда еще трудно было назвать
догом, тем более - боевым. Впрочем, слово "боевой" тогда и вовсе не
употреблялось. Морни тоже нацелился было на Школу, и кажется, он обладал
способностями щупача (вот было бы здорово - два щупача в двух соседних
домах!); но и в Школе не проявили восторга - Скадли тогда не понял,
почему, - и отец, узнав, избил его до полусмерти за увлечение "варварскими
игрищами".
страны и города", нарушенное через год... Договор о репатриации никанской
колонии... Ряд телег на улице и непроницаемо-каменное лицо соседа, отца
Морни, и его каменная же ладонь, которая опустилась на плечо растерянного
подростка, обрывая его прощание с остающимся младшим другом, почти младшим
братом...
"Тот, кто имеет два сердца". Разумеется, это прямой перевод,
действительное значение было нечто вроде "Неуязвимый". Это имя Скадли ему
сохранил, хотя раскаты ларской речи вводили в шок каждого Проверяющего,
который посещал Школу, и они настоятельно советовали назвать вожака как
положено. Сохранил даже после второго похода, когда ненависть к ларам
кипела у него в груди, как расплавленный свинец. Сохранил, потому что имя
псу дается один раз в жизни и перемены он не примет.
скалу". Это тоже что-то значило, но тогда Скадли этим не интересовался, а
сейчас - и подавно.
размокли. Но делать что-то надо. Встаю, промокаю морду, псов успокоил -
кроме Лакхи, тот все воет. Малый прямо лебезит - не может простить себе,
что меня бросил. А Нюхачу все это до пятки, как прошлогоднее мясо. Мерзкая
все-таки порода. Огрел бы его раз, да не поймет, за что.
тут я засомневался. Во-первых, они все далеко друг от друга, самому ходить
- до вечера не управлюсь, а собакам это не поручишь. А во-вторых... Даже
сказать неловко. У одного-то из них я ухо точно не отсеку.
Бесед. Но все-таки.... А главное - время, время! Двое суток гнал, значит,
и обратно - столько же. А у меня еще две собаки ранены.
заставил Группу вырыть яму (лопаты не было, а мечом копать - опять же
время). Похоронил обоих вместе. Как - кого? - Морни и Верного, конечно.
Знаю, у них это не принято, но не мог же я погребальный костер сварганить
- это ведь воз сухого дерева. Потом, на ларские обычаи я икать хотел, я
его - как никанца. Чего скалишься? Он бы знаешь, каким собаководом был,
если бы Всемогущий иначе распорядился! Уложил, как нужно - в позе спящего,
рядом дорожная сумка... Хватит.
если смогут. Небось, поверят - я все-таки пока на хорошем счету. А у того,
которого считаю Сыном, беру всю голову и медальон нагрудный. Гнусное оно
дело - головы рубить, но война спишет. Не мы начали... Сдам в Управление,
пусть разбираются.
две головы (да, я не сказал, вторая - того старикашки, что чуть не упокоил
меня. Все молодые ребята, а ему лет пятьдесят и ритуальная татуировка над
бровями: видная шишка, значит). Седьмой совсем потух, сзади все плетется.
Я, конечно, лапу перевязал, но я же не целитель. В общем, мы ночуем чуть
ли не на том же месте, где их вечерняя стоянка была. Там как раз родник
есть поблизости, но они, дурачье, его не нашли. Впрочем, так бы их и
подпустил к воде...
что - Лакхи раза в два тяжелее меня, а он, наоборот, вдвое легче. Вот и
считай. Почти как на лошади получается. А Пятый - в порядке, как не было
ничего.
конечно, уже похоронили, Ребята виснут на мне всем скопом, так что я живо
оказываюсь на земле. Даже заплечный мешок снять не дали. Очень
трогательная сцена, чуть второй раз не разнюнился. Особенно меня достал
Массажист - я месяца три назад у него занимался, когда курс кончал, и
время от времени кого-нибудь из псов приводил, если помощь требовалась, но
особой дружбы у нас не было (какая дружба - он мне в деды годится). А он,
оказывается, больше суток не спал, когда все, кроме нас, вернулись, не ел
и молился. Всемогущему.
вечер. Потом меня наши в бассейн потащили и драили меня там до темноты: я,
как выяснилось, до того устал, что сам даже мочалку держать не могу. Я
думал уже завалиться, но Гети и Вигр не ушли, и мы с ними едва ли не всю
ночь протрепались. Гети тоже пса потерял, своего Восьмого из средних. Это
его первая потеря, а он нас всех моложе на столько же, на сколько я был
младше Морни (хватит!) - совсем еще пушистый. Какой там сон! Все нам
Восьмого расписывал. Почти до утра утешали мальчика. Я вообще зеленый
стал, как листик: третью ночь не сплю. Почему третью - ну, позавчера
караулил, а вчера не мог из-за... (хватит, я тебе говорю!)
наверно, - со внутренним двориком, бассейном, паровой баней и прочими
красотами. Выхожу утром и вдруг - топот, лай... Пленных ведут.
брали. А конвоируют их курсанты Школы Внутренней Службы. Это они себя так
называют, мы их - проще: "стража". Все черные: и стражники-люди, и
стражники-псы, только псы еще с рыжими подпалинами. Не люблю я их - ни
тех, ни других. Одинаковые они. Сильные они и цепкие они, но все же волчья
это работа, не собачья и не человеческая. Соответственно, и мозги у них с
вывихом - иных в эту Школу и не берут. Меня раз арестовали, жабы. Ни с
того ни с сего - вдруг пес ихний сзади подлетел, сбил с ног, поранил даже.
И эти двое тут как тут, руки закручивают. Ну, тут Группа налетела, я ее
едва удержал, и то уже после того, как эта троица вдоволь земли наелась.
Стоят передо мной бледные-бледные (даже пес, кажется, побледнел).
Подозрительным я, видите ли, показался. Испугались, спрашиваешь? Не то
слово, там аж запахло кое-чем.