Чтение 4–й страницы книги ~Жизнь насекомых~

Отец задумался.

- Туман, - сказал он, протягивая сыну несколько маленьких кусочков
навоза, - это мельчайшие капельки воды, висящие в воздухе.

- А почему они не падают на землю?

Отец поразмышлял и протянул мальчику еще один кусок.

- Потому что они очень маленькие, - сказал он.

Мальчик опять не успел заметить, откуда папа взял навоз, и поглядел
по сторонам, словно пытаясь разглядеть эти маленькие капельки.

- Мы не заблудимся? - озабоченно спросил он. - Ведь вроде уже должен
быть пляж.

Отец не ответил. Он молча шел сквозь туман, и ничего не оставалось
делать, кроме как следовать за ним. Мальчику померещилось, что они с отцом
ползут у подножия главной елки мира сквозь огромные клочья ваты,
изображающей снег, ползут неясно куда, и отец лишь делает вид, что знает
дорогу.

- Папа, и куда это мы только идем, идем...

- Чего?

- Так...

Мальчик поднял глаза и увидел сбоку неясное мерцание. В белой мгле
нельзя было разобрать, где находится его источник и что это светится - то
ли часть тумана совсем рядом сияет голубым огнем, то ли издалека пытается
пробиться луч включенного неизвестно кем прожектора.

- Папа, гляди!

Отец поднял глаза и остановился.

- Что это такое?

- Не знаю, - сказал отец, трогаясь дальше. - Наверно, фонарь
какой-нибудь забыли погасить.

Мальчик пошел следом, косясь на уплывающий назад свет.

Несколько минут они шли молча; мальчик иногда оглядывался, но света
больше не было видно. Зато в голову опять стали приходить странные, ни на
что не похожие мысли, какие в нормальном месте никогда не возникли бы.

- Слышишь, пап, - сказал мальчик, - мне сейчас вдруг показалось, что
мы с тобой давно заблудились. Что мы только думаем, что идем на пляж, а
никакого пляжа на самом деле нет. И даже страшно стало...

Отец рассмеялся и потрепал мальчика по голове. Потом в его руках
откуда-то появился такой здоровый кусок навоза, что его хватило бы на
голову крупной навозной бабы.

- Знаешь, как в народе говорят, - сказал он, передавая кусок сыну, -
жизнь прожить - не поле перейти.

Мальчик уклончиво кивнул, с трудом втиснул папин подарок в свою сумку
и перехватил ее поудобнее, потому что тонкий полиэтилен ручек уже начал
растягиваться.

- А бояться не надо, - сказал отец, - этого не надо... Ты ведь
мужчина, солдат. На вот.

Получив новый кусок навоза, мальчик попытался удержать его в руках,
но сразу же выронил, а следом на бетон шлепнулась сумка, и там хрустнули,
разбившись, стаканы. Мальчик сел на корточки у сумки, из которой при
падении вывалилась большая часть навоза, потрогал ее рукой, испуганно
поднял глаза на отца, но вместо ожидаемой хмурой гримасы обнаружил на его
лице торжественное и немного официальное умиление.

- Вот ты и стал взрослым, - помолчав, сказал отец и вручил сыну новую
пригоршню навоза. - Считай, сегодня твой второй день рождения.

- Почему?

- Теперь ты уже не сможешь нести весь навоз в руках. У тебя теперь
будет свой Йа, как у меня и мамы.

- Свой Йа? - спросил мальчик. - А что такое Йа?

- Посмотри сам.

Мальчик внимательно поглядел на отца и вдруг увидел рядом с ним
большой полупрозрачный серо-коричневый шар.

- Что это? - испуганно спросил он.

- Это мой Йа, - сказал отец. - И теперь такой же будет у тебя.

- А почему я его раньше не видел?

- Ты был еще маленьким. А сейчас ты вырос достаточно и уже можешь
увидеть священный шар сам.

- А почему он такой зыбкий? Из чего он?

- Зыбким, - сказал отец, - тебе шар кажется потому, что ты только что
его увидел. Когда привыкнешь, поймешь, что это самая реальная вещь на
свете. А состоит он из чистого навоза.

- А-а, - протянул мальчик, - так вот где ты все время навоз брал. А
то ты его мне все даешь, даешь, но откуда - непонятно. У тебя его вон
сколько, оказывается. А какое ты слово сказал?

- Йа. Это священный египетский слог, которым навозники уже много
тысячелетий называют свой шар, - торжественно ответил отец. - Пока твой Йа
еще маленький, но постепенно он будет становиться все больше и больше.
Часть навоза дадим тебе мы с мамой, а потом ты научишься находить его сам.

Мальчик все еще сидел на корточках, недоверчиво глядя на отца. Отец
улыбнулся и чмокнул губами.

- А где я буду находить навоз? - спросил мальчик.

- Вокруг, - сказал отец и указал рукой в туман.

- Но там же никакого навоза нет, папа.

- Наоборот, там один навоз.

- Я не понимаю, - сказал мальчик.

- Держи. Сейчас поймешь. Чтобы все вокруг стало навозом, надо иметь
Йа. Тогда весь мир окажется в твоих руках. И ты будешь толкать его вперед.

- Как это можно толкать вперед весь мир?

Отец положил руки на шар и чуть толкнул его вперед.

- Это и есть весь мир, - сказал он.

- Что-то я не понимаю, - сказал мальчик, - как это навозный шар может
быть всем миром. Или как это весь мир может стать навозным шаром.

- Не все сразу, - сказал отец, - подожди, пока твой Йа станет
побольше, тогда поймешь.

- Шарик же маленький.

- Это только так кажется, - сказал отец. - Посмотри, сколько навоза я
тебе сегодня дал. А мой Йа от этого совсем не уменьшился.

- Но если это весь мир, то что же тогда все остальное?

- Какое остальное?

- Ну, остальное.

Отец терпеливо улыбнулся.

- Я знаю, это сложно понять, - сказал он. - Но, кроме навоза, ничего
просто нет. Все, что я вижу вокруг, - отец широким жестом обвел туман, -
это на самом деле Йа. И цель жизни - толкать его вперед. Понимаешь? Когда
смотришь по сторонам, просто видишь Йа изнутри.

Мальчик наморщился и некоторое время думал. Потом он начал сгребать
вывалившийся перед ним навоз ладонями и с удивительной легкостью за
несколько минут слепил шар, не особо круглый, но все же несомненный. Шар
был высотой точь-в-точь с мальчика, и это показалось ему странным.

- Папа, - сказал он, - ведь только что навоза у меня была всего лишь
одна сумка. А здесь его полгрузовика. Откуда он взялся?

- Здесь весь навоз, который мы с мамой дали тебе с рождения, - сказал
отец. - Ты его все время нес с собой, просто не видел.

Мальчик оглядел стоящий перед ним шар.

- Значит, теперь надо толкать его вперед?

Отец кивнул головой.

- А все вокруг и есть этот шар?

Отец опять кивнул.

- Но как же я могу одновременно видеть этот шар изнутри и толкать его
вперед?

- Сам не знаю, - развел руками отец. - Вот когда вырастешь, станешь
философом и всем нам объяснишь.

- Хорошо, - сказал мальчик, - если ничего, кроме навоза, нет, то кто
же тогда я? Я-то ведь не из навоза.

- Попробую объяснить, - сказал отец, погружая руки в шар и передавая
сыну еще горсть. - Правильно, вот так, вот так, ладошками... Теперь
погляди внимательно на свой шар. Это ты и есть.

- Как это так? Я ведь вот, - сказал мальчик и показал на себя большим
пальцем.

- Ты неправильно думаешь, - сказал отец. - Ты логически рассуждай.
Если ты говоришь про что-то "Йа", то значит, это ты и есть. Твой Йа и есть
ты.

- Мое ты и есть Йа? - переспросил мальчик. - Или твое ты?

- Нет, - сказал отец, - твой Йа и есть ты. Сядь на лавку, успокойся,
и сам все увидишь.

То, что отец назвал лавкой, было длинным и толстым бревном
квадратного сечения, лежащим на границе видимости. Один его торец сильно
обгорел - видно, перекинулся огонь из подожженной урны, - и теперь лавка
напоминала во много раз увеличенную спичку. Мальчик подкатил свой Йа к
лавке, уселся и поглядел на отца.

- А туман не помешает? - спросил он.

- Нет, - ответил отец. - Вон, гляди, уже почти видно. Только больше
никуда не смотри.

Мальчик поглядел на папу, недоверчиво пожал плечами и уставился в
неровную поверхность своего свежеслепленного шара. Под его взглядом она
постепенно разгладилась и даже заблестела. Потом она начала делаться
прозрачной, и внутри шара стало заметно движение. Мальчик вздрогнул.

Из глубины шара на него глядела шипастая черная голова с крошечными
глазками и мощными челюстями. Шеи не было - голова переходила в твердый
черный панцирь, по бокам которого шевелились зазубренные черные лапки.

- Что это такое? - спросил мальчик.

- Это отражение.

- Чего?