Умер наш сотрудник, наш товарищ, и, значит, некролог, что вы написали,
наша память о нем. Некролог - это статья, содержащая сведения о жизни и
смерти человека...
Амиран все тем же бесстрастным тоном прерывает его:
с типографией.
подписи и вяло машет рукой: несите, мол.
даст деньги "на Толю", в столбик пишет фамилии. Вдруг подскакивает,
протягивает список.
исполнившись философичности, произнесет эти слова, но пока мои ожидания не
оправдываются.
тот самый очерк, что должен был написаться еще при жизни Толи. Редактор
сегодня осведомлялся о его судьбе. Я ответил: "У машинистки". Очерк и в
самом деле сейчас печатается: я печатаю сам, доканчиваю восьмую страницу,
без мудрствования и натуги. Если ничего не помешает, требуемые пятьсот
строк лягут через час на стол Амирана. Каждая из них будет честна,
правдива, и все же вместе взятые, они не выразят того, что я мог, но не
сумел сказать.
послезавтра. Ты должен успеть подготовиться.
несвойственный ему металл.
некролог, но нет: он вызвал меня по делу. Ему позвонили из стройтреста: на
участке, где возводится Дворец муз, сегодня собрание. Мы курируем эту
стройку. Мне вменяется в обязанность поприсутствовать, послушать и, может
быть, написать. "Только без всяких ухищрений, это рядовой материал", -
предупреждает меня редактор.
вернешь, а жизнь продолжается.
сюда в стародавние времена. Вынуть ее не поднимается рука. Была любовь...
Была! И только это мешает драме обернуться фарсом.
цитата в начале, цитата в конце. Лица постные, о деле ни полслова. И я
вспоминаю, как Ножкин пытался взбаламутить это болотце. И забываю о
собрании, начинаю думать о Ножкине.
его секундомер включается, когда мать подумает о нем, еще, может быть, не
зачатом, и останавливается, лишь когда уходит последний из незабывших его.
Я не помню, где моя память захватила это слово - "жизнесмерть". Оно -
красиво-неясно-страшноватое - точно обозначает предмет моего рассуждения.
Я - один из творцов Толиной жизнесмерти. Я делаю это небескорыстно, с
надеждой, что кто-то будет творить и мою жизнесмерть. Ибо я могу смириться
с краткостью своего физического существования, но не могу и не хочу
мириться с абсолютным концом. Если слаться, смысла в жизни останется не
больше, чем в смерти...
согнувшись в три погибели, стоит сын героя моего очерка. Вот уж с кем я не
чаял здесь встретиться.
редактору. Я вам верю, что бы там ни говорили, вы сможете написать про
наши дела как надо.
словно осознав что-то. - Если вам нужно, мы получили чешскую сантехнику.
Такие нежно-голубые тона...
дачу самому Г.В. Хороший кафель!..
Интересно, Ножкина тоже пытались купить за импортный унитаз? Наверняка
пытались. А он не продался. Но спасовал перед редактором. Нежно-голубые
тона с поволокой, черт бы их побрал!.. Представляю, как он переживал. А мы
его тюкали, поучали, "Кто же, мой друг, виноват? - выговорил Амиран. -
Умей настоять на своем". А он не умел и на этот раз не сумел тоже. И клял
себя за это, не мог не клясть. "Толя - совесть редакции..." А сердце не
камень, сердце не выдержало.
пес бездомный..." При чем здесь "старый мир"? А вот пес к месту, только у
Блока, он, кажется, "безродный"...
мимо дома Иры. Когда до него остается перейти через улицу, я уже знаю, что
возле подъезда остановлюсь, помедлю немного и пойду вверх по лестнице...
оделся, без звука закрыл за собой дверь.
наблюдала сквозь щелки глаз, как я, путаясь в темноте, собираю одежонку, и
посмеивалась про себя.
Прекрасная Дама! Она смеялась, но я смеялся громче...
заползает под пиджак...
душ для типографских работников. Отличная вещь - душ, хорошо проясняет
голову.
свежую рубашку, и вот - пригодилась.
На четвертой полосе некролог с фотографией. После ретуши Толя не похож на
себя. Вторую полосу открывает материал под призывным заголовком; "Работать
лучше!" Под ним подпись в рамке "А. Ножкин", "Работать лучше!" - то самое
серо-буро-малиновое, что получилось из фельетона о строительстве Дворца
муз. Амиран разводит руками: "Шеф приказал в один номер с некрологом..."
на потолке. Она почти незаметна, но если ежедневно смотреть в одну
точку...
Дворца, предлагаю готовить критический материал.
тычет пальцем в сегодняшний номер. - Газета не флюгер. Мы не можем
постоянно менять свое мнение.
памятью умершего товарища!..
глупость, но на попятную не пойдет. Да и я не дам ему сделать это.
откажетесь?