Чтение 4–й страницы книги ~Парень из преисподней~

психики и теперь даем ему вводную, - пояснил он врачу. - Это не вводная,
Гаг. Это на самом деле так и есть. Я работал на вашей планете, на Гиганде,
в северных джунглях герцогства. Случайно я оказался около тебя во время
боя. Ты лежал на земле и горел, к тому же ты был смертельно ранен. Я
перенес тебя на свой звездолет... Это такой специальный аппарат для
путешествия между звезд... И доставил сюда. Здесь мы тебя вылечили. Это
все не вводная, Гаг. Я не офицер и, конечно, не алаец. Я - землянин.

Гаг в задумчивости пригладил волосы.

- Предполагается, господин офицер, что я знаю ваш язык и условия
жизни на этой планете. Или нет?

Снова наступило молчание. Потом сухопарый сказал, усмехнувшись:

- Ты, кажется, вообразил себя на занятиях по диверсионно -
разведывательной подготовке...

Гаг тоже позволил себе улыбнуться.

- Не совсем так, господин офицер.

- А как же?

- Я полагаю... Я надеюсь, что командование удостаивает меня пройти
спецпроверку для того, чтобы принять новое, весьма ответственное
назначение. Я горжусь, господин офицер. Приложу все усилия, чтобы
оправдать...

- Послушай, - сказал вдруг румяный врач, поворачиваясь к сухопарому.
- А может быть, так и оставить? Создать условия ничего не стоит. Ты ведь
говоришь, что понадобится всего три-четыре месяца!

Сухопарый помотал головой и принялся что-то говорить румяному на
непонятном языке. Гаг с нарочито рассеянным видом осматривался. Помещение
было необычайное. Прямоугольная комната, гладкие кремовые стены, потолок
расчерчен в шахматную клетку, причем каждая клетка светится изнутри
красным, оранжевым, голубым, зеленым. Окон нет. Дверей тоже что-то
незаметно. У изголовья постели в стене какие-то кнопки, над кнопками -
длинные прозрачные окошечки, которые светятся ровным, очень чистым зеленым
светом. Пол черный, матовый... и кресла, в которых сидят эти двое, словно
бы растут из пола, а может быть, составляют с ним одно целое. Гаг
незаметно погладил пол босой ступней. Прикосновение было приятное, словно
к мягкому теплому животному...

- Ладно, - сказал наконец сухопарый. - Одевайся, Гаг. Я тебе кое-что
покажу... Где его одежда?

Румяный, поколебавшись еще секунду, наклонился куда-то вбок и вытащил
словно бы из стены плоский прозрачный пакет. Держа его в опущенной руке,
он снова заговорил с сухопарым и говорил довольно долго, а сухопарый
только все энергичнее крутил головой и в конце концов отобрал пакет у
румяного и бросил его Гагу на колени.

- Одевайся, - приказал он снова.

Гаг осторожно осмотрел пакет со всех сторон. Пакет был из какого-то
прозрачного материала, бархатистого на ощупь, а внутри было что-то очень
чистое, мягкое, легкое, белое с голубым. И вдруг пакет сам собой распался,
рассыпался тающими в воздухе серебристыми искрами, и на постель упали,
разворачиваясь, короткие голубые штаны, белая с голубым куртка и еще
что-то.

Гаг с каменным лицом принялся одеваться. Румяный вдруг сказал громко:

- Но, может быть, мне все-таки пойти с вами?

- Не надо, - сказал сухопарый.

Румяный всплеснул белыми мягкими руками.

- Ну что у тебя за манера, Корней! Что это за порывы интуиции! Ведь,
казалось бы, все расписали, обо всем договорились...

- Как видишь, не обо всем.

Гаг натянул совершенно невесомые сандалии, удивительно ладно
пришедшиеся по ногам. Он встал, сдвинул пятки и наклонил голову.

- Я готов, господин офицер.

Сухопарый оглядел его.

- Как, нравится тебе это? - спросил он.

Гаг дернул плечом.

- Конечно, я предпочел бы форму...

- Обойдешься без формы, - проворчал сухопарый, поднимаясь.

- Слушаюсь, - сказал Гаг.

- Поблагодари врача, - сказал сухопарый.

Гаг отчетливым движением повернулся к румяному с лицом святого, снова
сдвинул пятки и снова наклонил голову.

- Позвольте поблагодарить вас, господин врач, - сказал он.

Тот вяло махнул рукой.

- Иди уж... Кот...

Сухопарый уже уходил, прямо в глухую стену.

- До свидания, господин врач, - сказал Гаг весело. - Надеюсь, здесь
мы больше не увидимся, а услышите вы обо мне только хорошее.

- Ох, надеюсь... - откликнулся румяный с явным сомнением.

Но Гаг больше не стал с ним разговаривать. Он догнал сухопарого как
раз в тот момент, когда в стене перед ними не распахнулась, а как-то
просто вдруг появилась прямоугольная дверь, и они ступили в коридор, тоже
кремовый, тоже пустой, тоже без окон и дверей и тоже непонятно как
освещенный.

- Что ты сейчас рассчитываешь увидеть? - спросил сухопарый.

Он шагал широко, вымахивая голенастыми ногами, но ступни ставил с
какой-то особой мягкостью, живо напомнившей Гагу неподражаемую походку
Гепарда.

- Не могу знать, господин офицер, - ответил Гаг.

- Зови меня Корней, - сказал сухопарый.

- Понял, господин Корней.

- Просто - Корней...

- Так точно... Корней.

Коридор незаметно превратился в лестницу, которая вела вниз по
плавной широкой спирали.

- Значит, ты не против того, чтобы оказаться на другой планете?

- Постараюсь справиться, Корней.

Они почти бежали вниз по ступенькам.

- Сейчас мы находимся в госпитале, - говорил Корней. - За его стенами
ты увидишь много неожиданного, даже пугающего. Но учти, здесь ты в полной
безопасности. Какие бы странные вещи ты не увидел, они не могут угрожать и
не могут причинить вреда. Ты меня понимаешь?

- Да, Корней, - сказал Гаг и снова позволил себе улыбнуться.

- Постарайся сам разобраться, что к чему, - продолжал Корней. -
Если-чего нибудь не понимаешь - обязательно спрашивай. Ответам можешь
верить. Здесь не врут.

- Слушаюсь... - ответствовал Гаг с самым серьезным видом.

Тут бесконечная лестница кончилась, и они вылетели в обширный светлый
зал с прозрачной передней стеной, за которой было полно зелени, желтел
песок дорожек, поблескивали на солнце непонятные металлические
конструкции. Несколько человек в ярких и, прямо скажем, легкомысленных
нарядах беседовали о чем-то посреди зала. И голоса у них были под стать
нарядам - развязные, громкие до неприличия. И вдруг они разом замолчали,
как будто их кто-то выключил. Гаг обнаружил, что все они смотрят на
него... Нет, не на него. На Корнея. Улыбки сползали с лиц, лица застывали,
глаза опускались - и вот уже никто больше не смотрит в их сторону, а
Корней знай себе вышагивает мимо них в полной тишине, словно ничего этого
не заметив.

Он остановился перед прозрачной стеной и положил Гагу руку на плечо.

- Как тебе это нравится? - спросил он.

Огромные, во много обхватов, морщинистые стволы, клубы, облака, целые
тучи ослепительной, пронзительной зелени над ними, желтые ровные дорожки,
а вдоль них - темно-зеленый кустарник, непроницаемо густой, пестрящий
яркими, неправдоподобно лиловыми цветами, и вдруг из пятнистой от солнца
тени на песчаную площадку выступил поразительный, совершенно невозможный
зверь, состоящий как бы только из ног и шеи, остановился, повернул
маленькую голову и взглянул на Гага огромными бархатистыми глазами.

- Колоссально... - прошептал Гаг. Голос у него сорвался. -
Великолепно сделано!

- Зеброжираф, - непонятно и в то же время вроде бы и понятно пояснил
Корней.

- Для человека опасен? - деловито осведомился Гаг.

- Я же тебе сказал: здесь нет ничего ни опасного, ни угрожающего...

- Я понимаю: здесь - нет. А там?

Корней покусал губу.

- Здесь - это и есть там, - сказал он.

Но Гаг уже не слышал его. Он потрясенно смотрел, как по песчаной
дорожке мимо зеброжирафа, совсем рядом с ним, идет человек. Он увидел, как
зеброжираф склонил бесконечную шею, будто пестрый шлагбаум опустился, а
человек, не останавливаясь, потрепал животное по холке и пошел дальше,
мимо сооружения из скрученного шипастого металла, мимо радужных перьев,
повисших прямо в воздухе, поднялся по нескольким плоским ступенькам и
сквозь прозрачную стену вошел в зал.

- Между прочим, это тоже инопланетянин, - сказал Корней вполголоса. -
Его здесь вылечили, и скоро он вернется на свою планету.

Гаг сглотнул всухую, провожая выздоровевшего инопланетянина глазами.
У того были странные уши. То есть, строго говоря, ушей почти не было, а
голый череп неприятно поражал обилием каких-то бугров и узловатых
гребенчатых выступов. Гаг снова глотнул и посмотрел на зеброжирафа.

- Разве... - начал он и замолчал.

- Да?

- Прошу прощения, Корней... Я думал... это все... Ну, вот это все, за
стеной...

- Нет, это не кино, - с оттенком нетерпения в голосе сказал Корней. -
И не вольера. Это все на самом деле, и так здесь везде. Хочешь погладить