как все отлично объясняется! Самостоятельно с Земли он выбраться не может,
собак он боится, а на неизвестную планету ему нужно, чтобы за ним туда
прислали корабль - на нейтральную, так сказать, почву. Вернется он к себе
и расскажет: так, мол, и так, люди они хорошие, полные оптимизма, и
завяжутся у нас с ними нормальные гуманоидные отношения...
дезертировал.
"рамфоринх" и, неестественно завывая, начал описывать вокруг "Корабля"
круг почета. Дядя Саша, откинув дверцу, махал чем-то белым. Вадим помахал
в ответ.
ногой от Земли - стал подниматься в небо.
задумчиво глядел на обзорный экран. "Корабль" шел на север по меридиану.
Вокруг было густо-фиолетовое небо стратосферы, а глубоко внизу белела
мутная пелена облаков. Пелена эта казалась ровной и гладкой, и только
кое-где угадывались провалы исполинских воронок над макропогодными
станциями - синоптики, пролив над Северной Европой дождь, загоняли облака
в ловушки.
людей, с которыми встречался. Яков Осиновский, капитан "Геркулеса",
терпеть не мог лысых. Он их просто презирал. "А вы меня не убеждайте, -
говорил он. - Вы мне лучше покажите лысого, чтобы он был настоящим
человеком". Наверное, с лысыми у него были связаны какие-то нехорошие
ассоциации, и он никогда никому не говорил, какие. Он не переменился даже
после того, как сам начисто облысел во время сарандакской катастрофы. Он
только восклицал с заметной горечью: "Единственный! Заметьте, единственный
среди них!"
"Врачи... - цедил он с неприличным презрением. - Знахарями они были,
знахарями и останутся. Раньше была пыльная паутина и гнилая змеиная кровь,
а теперь психодинамическое поле, о котором никто ничего не знает. Кому
какое дело до того, что у меня внутри? Головоногие живут по тысяче лет
безо всяких врачей, и до сих пор благополучно остаются владыками
глубин..."
Волков. Канэко никогда не ел горячего. Ралф Пинетти верил в левитацию и
упорно тренировался... Историк Саул Репнин боится собак и не хочет жить с
людьми. Я не удивлюсь, если окажется, что он не хочет жить с людьми именно
потому, что боится собак. Странно, правда? Но он от этого не станет хуже.
Внешние проявления непостижимой тектонической деятельности в глубинах
человеческой натуры, где разум насмерть бьется с предрассудками, где
будущее насмерть бьется с прошлым. А нам обязательно хочется, чтобы все
вокруг были гладкие, такие, какими мы их выдумываем в меру нашей жиденькой
фантазии... Чтобы можно было описать их в элементарных функциях детских
представлений: добрый дядя, жадный дядя, скучный дядя. Страшный дядя.
Дурак.
кажется странным, что он не терпит ничего горячего. Так же, как и Вадиму
никогда в голову не придет, что его дурацкие стишки кое-кому кажутся не
забавными, а странными. Галке, например.
узнал, скажем, капитан Малышев, он бы с изумлением на меня посмотрел и
сказал: "Если ты собираешься отдыхать, то лучшего места чем Земля, тебе не
найти. А если ты решил поработать, то возьми черную систему ЕН_8742,
которая стоит на очереди в плане, или возьми гигант ЕН_6124 - им почему-то
интересуются специалисты на Тагоре". И Малышев был бы прав. И чтобы
Малышев меня понял и перестал смотреть с изумлением, пришлось бы сказать,
что я соскучился по Димке, и что Димка хочет стрелять тахоргов.
Пандору, и однажды Галка сказала мне, что слетала бы туда. Так
организуются в наше время перелеты. И так легко меняются планы. А мог бы я
признаться Малышеву, что все дело в Галке? Почему человек никак не
научится жить просто? Откуда-то из бездонных патриархальных глубин все
время ползут тщеславие, самолюбие, уязвленная гордость. И почему-то всегда
есть что скрывать. И есть чего стесняться.
Галка, подумал он. Он подышал на пульт и написал пальцем на исчезающем
матовом круге: "Эх ты, Галка..." Буквы быстро растаяли, он даже не успел
поставить восклицательный знак. Тогда он еще раз подышал на пульт и
поставил восклицательный знак отдельно. Потом он снова откинулся в кресле
и попытался в сто первый раз логически решить задачу: "Я люблю девушку,
девушка меня не любит, но относится хорошо. Что делать?"
бы обнимать ее и целовать. Можно было бы быть все время с ней. Я бы
гордился. Все, кажется. Глупо, но все. Просто исполнилось бы еще одно
желание. Как все это убого выглядит, когда рассуждаешь логически! А
по-другому рассуждать я не умею. Пустой я человек, циник. Он увидел Галку,
как она говорит, - немного через плечо, и глаза у нее прикрыты
ресницами... Почему все устроено так глупо: можно спасти человека от любой
неважной беды - от болезни, от равнодушия, от смерти, и только от от
настоящей беды - от любви - ему никто и ничем не может помочь... Всегда
найдется тысяча советчиков, и каждый будет советовать сам себе. Да и
потерпевший-то, дурак, сам не хочет, чтобы ему помогали, вот что дико.
кают-кампании бубнят что-то о тахоргах, о зарослях и о теории исторических
последовательностей. Теперь он стал слушать внимательней.
Структуральнейшим, иногда Летающим Быком, а в специальных случаях -
Димочкой.
мезоядерной станции.
внимания. Конечно, я странно говорю, и это, вероятно, смешно, немножко...
Здесь, видите ли, вот какое дело... Мой образ жизни... Мой, так сказать,
модус вивенди... Я узкий специалист. Весь в двадцатом веке. Как говорили
когда-то, книжный червь. Вечно в музеях, вечно со старыми книгами...
Вы знаете профессора Антонова?
проверить некоторые аспекты его новой теории. Ведь я не мог не
согласиться, правда? Вот так мне и пришлось... покинуть пенаты... Вот...
Но что это мы все обо мне да обо мне! Вы, кажется, структуральный
лингвист?
земного. Давайте я вам расскажу еще что-нибудь про тахоргов.
вы работаете.
работе?
занят в данный момент. Сейчас я - суперкарго и второй пилот - это на тот
Каменистый Артем
Шилова Юлия
Контровский Владимир
Свержин Владимир
Орлов Алекс
Шилова Юлия