человеческий силуэт. Действительно, в крепости что-то произошло, так как луч
начал кроить тьму по всем направлениям, попадая, главным образом, в облака.
Друд повернул обратно, развлекаясь обычной игрой; он населил по дороге свой
путь воздушными ладьями, откуда слышался шепот влюбленных пар; они скользили
к серпу луны, в его серебряную кисейку, бросающую на ковры и цветы свою
тонкую белизну. Их кормчие, веселые, маленькие духи воздуха, завернув крылья
под мышку, тянули парус. Он слышал смех и перебор струн. Еще выше лежала
торжественная пустота, откуда из-за мириадов миль протягивались в
прищуренный глаз иглы звездных лучей; по ним, как школьники, скатывающиеся с
перил лестницы, сновали пузатенькие арапы, толкаясь, гримасничая и
опрокидываясь, подобно мартышкам. Все звуки, подымающиеся с земли, имели
физическое отражение; высоко летели кони, влача призрачную карету, набитую
веселой компанией; дым сигар мутил звездный луч; возница, махая бичом, ловил
слетевший цилиндр. В стороне скользили освещенные окна трамвая, за которыми
господин читал газету, а франт сосал тросточку, косясь на миловидное лицо
соседки. Тут и там свешивались балконы, прорезанные светом дверей, укрытых
зеленью, позволяющей видеть кончик туфли или опасный блеск глаз, мерцающих,
как в засаде. Бежал воздушный газетчик, размахивая пачкой газет; кошка
стремглав перелезла по невидимым крышам, и гуляющие останавливались над
городом, раскланиваясь в теплую тьму.
ней хватил дождь. Он присел на фронтон башенных часов, которые снизу
казались озаренным кружком в тарелку величиной, вблизи же являли
двухсаженную амбразуру, заделанную стеклом толщиной дюйма в три, с аршинными
железными цифрами. За стеклом, гремя, двигались шестерни, колеса и цепи; в
углу, попивая кофе, сидел машинист, с грязной полосой поперек небритой щеки;
среди инструментов, свертков пакли и жестянок с маслом дымилась печка, на
которой кипел кофейник. На оси снаружи стекла две огромные стрелы указывали
десять минут второго. Ось дрогнула, минутная стрелка заскрипела и свалилась
на фут ниже, отметив одиннадцатую минуту. По карнизам жались в ряды сонные
голуби, гуркая и скрипя клювом. Друд зевнул. Цирк и нападение утомили его.
Он дождался, когда часовые колокола, отмечая четверть второго, вызвонили
такт старинной мелодии, и устремился к гостинице, где временно жил.
загадочного события; сила, действующая с незапамятных времен пером и
угрозой, разослала в редакции секретный циркуляр, предписывающий "забыть"
необыкновенное происшествие; упоминать о нем запрещалось под страхом
закрытия; никаких объяснений не было дано по этому поводу, и редакторы
возвратили авторам длиннейшие статьи, - плоды бессонной ночи, - украшенные
самыми заманчивыми заголовками.
при каких исчезал уже самый смысл происшествия, подобно тому, как
гигантской, но бесформенной становится тень человека, вплотную подошедшего к
фонарю. Очевидцы разнесли свои впечатления по всем закоулкам, и каждый
передавал так, что остальным было бы о чем с ним поспорить, - лучшее
доказательство своеобразия в восприятии. В деле Друда творчество масс, о
котором ныне, слышно, чрезвычайно хлопочут, проявилось с безудержностью
истерического припадка. Правда, мелкотравчатый скептицизм образованной части
населения пустил тонкое "но", в глубокомысленной бессмысленности которого
уху, настроенному соответственно, слышалось множество остроумнейших
изъяснений. На это "но", как на шпульку, наматывалась пестрая нить ходячей
энциклопедии. Кто приводил гипнотизм, факирство, кто чудеса техники;
ссылались и на старинных фокусников, творивших непостижимые чудеса, с
продувной машинкой в подкладке. Не были забыты ни синематограф, ни волшебный
фонарь, ни знаменитые автоматы: механический человек. Вебера обыгрывал
искуснейших шахматистов своего времени. В силу того, что всякое событие
подобно шару, покрытому сложным рисунком, очевидцы противоречили друг другу,
не совпадая в описании происшествия, так как каждый видел лишь обращенную к
нему часть шара, с сверхсметной прибавкой фантазии, или же, желая поразить
сухой точностью, отнимал подробности; таким образом, сама очевидность стала
наполовину спорной. Однако "глас божий", то есть вести с конюшен и галерей,
праздновал богатый пир, украшаясь всем, что есть вздорного в человеке, когда
захочет он небылиц и сам стряпает их. Эти вести создали легенду о черте,
выехавшем на белом коне; по точным справкам других, дьявол похитил девочку и
улетел с нею в окно; третьи добавляли, что малютка превратилась в старуху
страшного вида. Наперерез этой диковине всплыл слух об ангелах, запевших над
головой публики о конце мира, но более склонялись все к объяснению, данному
буфетчиком "Ниагары", что приезжий грек изобрел летательную машинку, которую
можно держать в кармане; грек вылетел из цирка на улицу и упал, потому что в
машинке сломался винт. Венцом всей путаницы было потрясающее известие о
посещении цирка стаей летающих мертвецов, которые пили, ели, а затем
принялись безобразить, срывая с зрителей шляпы и выкрикивая на неизвестном
языке умопомрачительные слова.
гостиницы "Рим", в девятом часу. Здесь, за столом, посреди которого валил
пар огромной сковороды с бараниной, лакей и повар вели жаркий спор; их
слушали горничные и кухарка; поварята, гримасничая и наделяя у плиты друг
друга щелчками, успевали в то же время слушать беседу. Лакей хотя и не попал
в цирк, за отсутствием билетов, но весь вечер протолкался у входа среди
несчастливцев, тщетно надеявшихся умилостивить контролера сигарой или
проскочить, улучив момент, - внутрь.
Хотя бы видел ты собственными глазами, чего, как говоришь сам, - не было.
ни услышал. Противно с тобой говорить... Если думают, что я лгу, пусть имеют
храбрость сказать мне это прямо в лицо.
тебе прямо в лицо и говорю, что ты врешь.
правду, то я тебе объясню: все произошло оттого, что обрушились столбы.
Этого я, разумеется, не видел, но думаю, что хватит и такой безделицы.
Галереи ведь на столбах, не так ли? А раз зрителей набилось туда втрое
больше, чем полагается, подпорки и подломились.
побежала полная улица народа, двери трещали, и я сам слышал крики. Кроме
того, я многих расспрашивал; кажется, ясно.
зная что. Бывает, что с испуга человек сходит с ума и начинает нести всякую
чепуху.
как ее подруга с кухаркой, разинув рты, трепетали в припадке острого
любопытства, - а я еще маленькая видела такую вещь, что попросите меня
рассказать о том на ночь, я ни за что не решусь. Приходит к нам человек, -
дело было ночью, - и просится ночевать...
вежливый господин. - "Что там произошло?" - спросил я его, и вижу, что он
сильно взволнован; он мне сказал: - "Не ищите суетных развлечений, Я видел,
как в человека вселился демон и поднял его на воздух. Молитесь, молитесь!" -
И он ушел, этак помахивая рукой. Я вам говорю, в одной этой его руке была
масса выражения!
рассказ потонет в ожесточении спорщиков, взяла тоном выше и заговорила
быстрее: - Вы слышите? Я сказала, что тот человек попросился к нам ночевать;
отец поворчал, но пустил, а на другой день мать говорила ему: - "Что? разве
не была я права? - Она не хотела, чтобы его пустили. Что же вышло? У нас в
доме была пустая комната, в которой никто не жил: туда сваливали обыкновенно
овощи; там же отец держал токарный станок. В эту комнату уложили мы спать
нашего странника. Я его как сейчас вижу; высокий, толстый, седой, а лицо
гладкое и такое розовое, как вот у Бетси, или у меня, когда меня не
раздражают ничем. Хотя я была маленькая, но ясно видела, что в старике есть
что-то подозрительное. Когда он убрался спать, я подкралась к двери,
заглянула в замочную скважину и... вы можете представить, что я увидела?
вы там увидели?
члены! - сказал он и снял правую ногу. - Мои любезные оконечности!.," - Тут,
- ей-богу, я сама это видела, - отнял он и поставил к стене левую ногу.
Колени мои подкосились, но я смотрю. Я смотрю, а он снимает одну руку,
вешает ее на гвоздь, снимает другую руку, кладет ее этак небрежно, и... и...
голову, вытаращив глаза, а затем, с видом изнеможения, вызванного тяжелым
воспоминанием, картинно уронила руки и откинулась, переводя дух.
заметно упал, как только горничная лишила нищего второй руки. - Чем же он
снял голову, если у него не было рук?
азиатский паша, не имея капельки уважения к женщине. Кто вбил вам в голову,
что старик был без рук? Я же говорю, что руки у него были.
вошел, смотря поверх огромных очков человек в переднике и войлочных туфлях.
Это был коридорный с верхнего этажа.
обводя всех по очереди мрачным, нездешним взглядом. - Что? Я говорю, что это
странное дело, как и доложил я о том ночью же управляющему.
Громыко Ольга
Максимов Альберт
Володихин Дмитрий
Суворов Виктор
Шилова Юлия
Перумов Ник