его, как цапля в басне обманывает улитку.
савица!
гу быть уверен, что этот пробудет несколько дней. Одиннадцать экю я все
же заработаю.
шельке д'Артаньяна.
платя по одному экю в день, но он не звал своего гостя. На следующий
день д'Артаньян поднялся в пять часов утра, сам спустился в кухню, поп-
росил достать ему кое-какие снадобья, точный список которых не дошел до
нас, к тому еще вина, масла, розмарину и, держа в руке рецепт, данный
ему матерью, изготовил бальзам, которым смазал свои многочисленные раны,
сам меняя повязки и не допуская к себе никакого врача. Вероятно, благо-
даря целебному свойству бальзама и благодаря отсутствию врачей д'Ар-
таньян в тот же вечер поднялся на ноги, а на следующий день был уже сов-
сем здоров.
ребил за этот день юноша, соблюдавши! строжайшую диету, тогда как була-
ный конек поглотил, по утверждению хозяина, в три раза больше, чем можно
было предположить, считаясь с его ростом, - д'Артаньян нашел у себя в
кармане только потертый бархатный кошелек с хранившимися в нем одиннад-
цатью экю. Письмо, адресованное г-ну де Тревилю, исчезло.
рачивал карманы штанов и жилета, снова и снова ощупывал свою дорожную
сумку. Но, убедившись окончательно, что письмо исчезло, он пришел в та-
кую ярость, что чуть снова не явилась потребность в вине и душистом мас-
ле, ибо, видя, как разгорячился молодой гость, грозивший в пух и прах
разнести все в этом заведении, если не найдут его письма, хозяин воору-
жился дубиной, жена - метлой, а слуги - теми самыми палками, которые уже
были пущены ими в ход вчера.
мое письмо, тысяча чертей! Или я насажу вас на вертел, как рябчиков!
свою угрозу. Как мы уже рассказывали, шпага его была сломана пополам в
первой схватке, о чем он успел совершенно забыть. Поэтому, сделав попыт-
ку выхватить шпагу, он оказался вооружен лишь обломком длиной в нес-
колько дюймов, который трактирщик аккуратно засунул в ножны, припрятав
остаток клинка в надежде сделать из него шпиговальную иглу.
если бы хозяин сам не решил наконец, что требование гостя справедливо.
письмо?
это письмо к господину де Тревилю, и оно должно найтись. А если оно не
найдется, господин де Тревиль заставит его найти, поверьте!
имя г-на де Тревиля, пожалуй, чаще всего упоминалось не только военными,
но и горожанами. Был еще, правда, отец Жозеф, но его имя произносилось
не иначе как шепотом: так велик был страх перед "серым преосвященством",
другом кардинала Ришелье.
палки, трактирщик сам подал добрый пример и занялся поисками письма.
после бесплодных поисков.
пробить себе путь при дворе. - В нем заключалось все мое состояние.
ответил д'Артаньян, который, рассчитывая с помощью этого письма посту-
пить на королевскую службу, счел, что имеет право, не солгав, дать этот
несколько рискованный ответ.
апломбом, - это неважно, и деньги - пустяк. Само письмо - вот единствен-
ное, что имело значение. Я предпочел бы потерять тысячу пистолей, чем
утратить это письмо!
ла юношеская скромность.
обыскивал все помещение.
ваш камзол. Он оставался там один. Бьюсь об заклад, что это дело его
рук!
иметь значение только для него самого, и он не представлял себе, чтобы
кто-нибудь мог на него польститься. Несомненно, что никто из находивших-
ся в гостинице проезжих, никто из слуг не мог бы извлечь какие-либо вы-
годы из этого письма.
респросил д'Артаньян.
сказал ему, что вашей милости покровительствует господин де Тревиль и
что при вас даже письмо к этому достославному вельможе, он явно забеспо-
коился, спросил меня, где находится это письмо, и немедленно же сошел в
кухню, где, как ему было известно, лежал ваш камзол.
подину де Тревилю, а господин де Тревиль пожалуется королю!
ну, который, сняв шапку, проводил его до ворот. Тут он вскочил на своего
желто-рыжего коня, который без дальнейших приключений довез его до
Сент-Антуанских ворот города Парижа. Там д'Артаньян продал коня за три
экю - цена вполне приличная, если учесть, что владелец основательно заг-
нал его к концу путешествия. Поэтому барышник, которому д'Артаньян усту-
пил коня за вышеозначенную сумму, намекнул молодому человеку, что на та-
кую неслыханную цену он согласился, только прельстившись необычайной
мастью лошади.
и бродил по улицам до тех пор, пока ему не удалось снять комнату, соот-
ветствующую его скудным средствам. Эта комната представляла собой подо-
бие мансарды и находилась на улице Могильщиков, вблизи Люксембурга.
остаток дня занимался работой: обшивал свой камзол и штаны галуном, ко-
торый мать спорола с почти совершенно нового камзола г-на д'Ар-
таньяна-отца и потихоньку отдала сыну. Затем он сходил на набережную Же-
лезного Лома и дал приделать новый клинок к своей шпаге. После этого он
дошел до Лувра и у первого встретившегося мушкетера справился, где нахо-
дится дом г-на де Тревиля. Оказалось, что дом этот расположен на улице
Старой Голубятни, то есть совсем близко от места, где поселился д'Ар-
таньян, - обстоятельство, истолкованное им как предзнаменование успеха.
веря в настоящее и полный надежд па будущее, он лег и уснул богатырским
сном.
равился к достославному г-ну де Тревилю, третьему лицу в королевстве,
согласно суждению г-на д'Артаньяна-отца.
в Гаскони, или де Тревиль, как он в конце концов стал называть себя в
Париже, - путь свой и в самом деле начал так же, как д'Артаньян, то есть
без единого су в кармане, но с тем запасом дерзости, остроумия и наход-
чивости, благодаря которому даже самый бедный гасконский дворянчик, пи-
тающийся лишь надеждами на отцовское наследство, нередко добивался
большего, чем самый богатый перигорский или беррийский дворянин, опирав-
шийся на реальные блага. Его дерзкая смелость, его еще более дерзкая
удачливость в такое время, когда удары шпаги сыпались как град, возвели
его на самую вершину лестницы, именуемой придворным успехом, по которой
он взлетел, шагая через три ступеньки.
его отца, Генриха IV. Отец г-на де Тревиля так преданно служил ему в
войнах против Лиги, что за недостатком наличных денег, - а наличных де-
нег всю жизнь не хватало беарнцу, который все долги свои оплачивал ост-
ротами, единственным, чего ему не приходилось занимать, - что за недос-
татком наличных денег, как мы уже говорили, король разрешил ему после
взятия Парижа включить в свой герб льва на червленом поле с девизом:
"Fidelis et fortis" [1]. То была большая честь, но малая прибыль. И,
умирая, главный соратник великого Генриха оставил в наследство сыну все-
го только шпагу свою и девиз. Благодаря этому наследству и своему неза-
Ильин Андрей
Шилова Юлия
Панов Вадим
Соломатина Татьяна
Куликов Роман
Шилова Юлия