за обедом, и мы вышли вместе с ним.
потребовалось долгого знакомства, чтобы составить себе мнение о наших
дорогих соотечественниках? - Совершенно верно, и могу вам сказать, что
это мнение не в их пользу.
французах, судят в Петербурге. Другие нации посылают сюда лучших своих
представителей, а мы же, к сожалению, шлем худших. Конечно, это выгодно
для Франции, но весьма печально для французов.
одного порядочного соотечественника, да и тот уезжает в день моего
приезда".
Петербурге, как и в Мадриде, принято отдыхать после обеда. Два летних
месяца здесь более жаркие, чем в Испании.
усталость после своего чудесного путешествия; кроме того, мне хотелось
поскорее насладиться великолепными петербургскими ночами, о которых я
так много был наслышан. Я спросил поэтому мальчика, не знает ли он, как
достать лодку, чтобы покататься вечером по Неве. Тот ответил, что лодку
достать легко, и если я дам ему на чай десять рублей, он это устроит. Я
уже умел разбираться в русских бумажных деньгах, дал ему красную бумажку
и велел разбудить себя в девять часов вечера.
постучался в дверь моего номера и сказал, что лодка готова.
видеть даже на большом расстоянии. Дневная жара сменилась вечерней
прохладой, воздух был насыщен ароматом цветов.
крепости, стоял огромный баркас, на котором было более шестидесяти
музыкантов. Вдруг раздались звуки чудесной музыки. Я приказал своим двум
гребцам подъехать как можно ближе к этому прекрасному громадному
оркестру. Оказалось, что все музыканты играли на рожках. Впоследствии,
когда я ближе познакомился с русским народом, меня перестала удивлять
как роговая музыка, так и целые громадные деревянные дома, построенные
плотниками с помощью одних только пил и топоров. Но в тот момент я
слышал эту музыку впервые и был ею очарован.
утра, а я все еще не отъезжал от баркаса, готовый и дальше слушать эту
чарующую музыку. Казалось, что концерт давался исключительно для меня и
что он больше не повторится. Мне удалось поближе рассмотреть эти
музыкальные инструменты. Они оказались обыкновенными рожками, из которых
извлекают разнообразные звуки.
ночи, от превосходной музыки и широкой, как море, реки, отражавшей,
подобно зеркалу, все звезды и все фонари.
парадизом, то, во всяком случае, чем-то сродни ему.
лег в три часа, а в шесть уже был на ногах.
вручить их не раньше, чем устрою публичный сеанс фехтования: мне не
хотелось давать о себе объявление. Из писем я взял только одно, которое
некий мой друг просил лично передать адресату. Письмо было от его
любовницы, обыкновенной гризетки Латинского квартала, на конверте стоял
адрес ее сестры, продавщицы в каком-то модном магазине:
проспект, близ Армянской церкви, против базара".
письма. Вдали от Франции приятно встретить молодую, красивую
соотечественницу, - а я знал, что Луиза молода и хороша собою. Кроме
того, она успела узнать Петербург, так как жила здесь уже четыре года, и
могла быть мне полезна своими советами.
вернуться на Невский только часов в пять пополудни.
одновременно и слугами и проводниками: они чистят сапоги и показывают
дворцы. Я позвал его для первой услуги, что же касается второй, то еще
во Франции я настолько изучил Санкт-Петербург, что знал о здешних
дворцах, во всяком случае, не меньше его.
Глава 2
Как ни мало я знал Петербург, но успел заметить, что на каждом
перекрестке здесь имеются стоянки кибиток и дрожек. Таким образом, едва
я дошел через Адмиралтейскую площадь до Александровской колонны, как по
первому моему знаку был окружен извозчиками. Они наперебой предлагали
мне свои услуги. Таксы в Петербурге не существовало, мы сторговались: за
пять рублей извозчик будет в моем распоряжении весь день. Я велел ему
ехать прежде всего к Таврическому дворцу.
известную сумму денег, называемую оброком, покупают у своих помещиков
разрешение попытать счастья в Петербурге. Экипаж их - обыкновенные дроги
на четырех колесах, в которых сиденье устроено не поперек, а вдоль, так
что сидят на нем верхом, как дети на своих велосипедиках у нас на
Елисейских Полях.
привезенная из родных степей нередко за тысячи верст. Извозчик относится
к своей лошади с чувством жалости и, вместо того чтобы ее бить, как это
делают наши французские извозчики, беседует с нею еще более ласково, чем
испанский погонщик мулов - со своими мулами. Лошадь для него - мать,
тетка, ребенок. Он сочиняет для нее песни, в которых называет ее самыми
ласкательными именами. И животное, чувствительное, по-видимому, к такому
обращению, безостановочно бегает по городу, останавливаясь только для
того, чтобы поесть из деревянных колод, устроенных на всех улицах.
лаццарони: нет нужды знать русский язык, чтобы объясняться с ним - с
такой проницательностью он угадывает желания седока. Он помещается на
облучке между седоком и лошадью, а порядковый номер прикреплен к его
спине, дабы недовольный седок мог в любое время его снять. В таких
случаях достаточно отнести или отослать номер в полицию, и вы можете
быть уверены, что за свою вину извозчик понесет должное наказание. Такая
предосторожность, как это видно из дальнейшего, вовсе не лишняя, и молва
о происшествии, имевшем место в Москве зимою 1823 года, все еще
передается в Петербурге из уст в уста.
Она не хотела идти пешком и не желала, чтобы ее сопровождал слуга,
которого ей предлагали знакомые, где она была в гостях. Послали за
извозчиком, она дала ему свой адрес и уехала.
что на г-же Л, была прелестная дорогая шубка. Пользуясь темнотою ночи,
окружающим безлюдьем и рассеянностью г-жи Л., которая, закутавшись в
шубу, не видела, по каким улицам едет извозчик, последний привез ее на
край города. Г-жа Л, увидела, что извозчик завез ее бог знает куда. Она
стала звать, кричать, но извозчик, вместо того, чтобы остановиться,
погнал еще быстрее. Тогда она сорвала с него номер и бросилась бежать.
находившейся неподалеку открытой калитки какого-то кладбища. Ей
приходилось думать уже не о драгоценностях и шубе, а о спасении
собственной жизни. К счастью, ночь была так темна, что в двух шагах
ничего не было видно. Вдруг г-жа Л, почувствовала, что куда-то
проваливается. Она действительно упала в свежевырытую могилу,
приготовленную для завтрашних похорон. Она мигом сообразила, что эта
могила - ее спасение и молча притаилась в ней. Извозчик продолжал
бегать, искать ее, но безуспешно.
могиле, пока совсем не рассвело, а выбравшись из нее, тотчас же
доставила номер извозчика в полицию. В течение трех дней извозчик
укрывался в лесу под Москвой, однако голод и холод заставили его искать
убежище в одной из подмосковных деревень. Но его номер и приметы уже
были известны. Его схватили, наказали кнутом и сослали на каторгу.
нет, пожалуй, другой столицы, где грабежи были бы так редки, как в
Петербурге. Более того, хотя русский мужик и склонен к воровству, он
боится совершить кражу со взломом. Вы можете смело доверить ему
запечатанный конверт с деньгами. Даже зная о них, он в целости доставит
это письмо по назначению.
обворованным мною: недаром, подъезжая к Таврическому дворцу, он заявил
мне, что здесь есть два выхода, а потому должен я дать ему в счет
договоренных пяти рублей столько, сколько ему следует за проезд. В
Париже я бы с возмущением ответил на такое оскорбление. В Петербурге же
мне оставалось только рассмеяться, ибо такие вещи случаются здесь с
более высокопоставленными лицами, чем я, и даже они не обижаются на