окончании рассказа, еще раз выразив соболезнования, уведомил испанца, что
готов не только, как говорил раньше, напоить и накормить его команду, но с
удовольствием поможет ему также завезти на борт запас питьевой воды и даже
даст парусины и канатов; более того, он согласен сам пойти на жертву и
отдать дону Бенито трех своих лучших помощников для временного исполнения
обязанностей палубных офицеров на "Сан-Доминике", с тем чтобы испанец мог,
не откладывая, отправиться в Консепсьон и там полностью оснастить свой
корабль для плавания в порт назначения - Лиму.
его вдруг просветлело и залилось лихорадочным румянцем, взволнованный взгляд
открыто устремился навстречу дружескому взгляду гостя. Казалось,
благодарность переполняла его.
за руку, и, тихо бормоча слова успокоения, отвел его в сторону.
что вспыхнувшие было в нем надежды опять угасли, как угас и болезненный
румянец, на мгновение осветивший его лицо. С неприветливой, хмурой миной
испанец пригласил гостя подняться на высокий ют "Сан-Доминика" и освежиться,
если возможно, еле ощутимым дыханием ветра.
перезвон топоров в руках точильщиков-негров прямо у себя над головой; его
удивляло, почему им позволяется производить такой шум, да еще над самыми
шканцами, не щадя слуха больного капитана; а так как топоры эти имели вид
достаточно зловещий, а их усердные точильщики - тем более, капитан Делано,
сказать по правде, не без тайной неохоты и даже, может быть, содрогания, но
с притворной готовностью принял это приглашение. А тут еще, послушный
капризам этикета, дон Бенито, сам страшный как смерть, с пышным кастильским
поклоном предложил ему первым подняться по лестнице туда, где по правую и по
левую руку на высоте последней ступеньки восседали над грозными грудами
ржавых лезвий двое чернокожих оружейников и стражей. Внутренне поеживаясь,
ступил меж ними добрый капитан Делано, и от сознания, что они оказались у
него за спиной, у него, как у дуэлянта на поединке, напряглись икры ног.
бессмысленных шарманщиков, продолжают свою работу, ничего не видя и не слыша
вокруг, и он поневоле улыбнулся собственным навязчивым опасениям.
палубу, на глазах у капитана Делано снова произошел странный случай, о каких
велась речь выше. Трое чернокожих и двое испанцев сидели вместе на люке и
выскребали большую деревянную тарелку, на которой еще сохранились остатки их
недавней скудной трапезы. Внезапно один из негров, разозленный какими-то
словами белого, схватился за нож и, хотя кто-то из щипальщиков пакли громким
голосом пытался его образумить, не обратил на этот окрик никакого внимания и
нанес белому матросу удар по голове, так что хлынула кровь.
по-прежнему без кровинки в лице, пробормотал в ответ, что "молодежь просто
резвится".
борту "Холостяцкой услады", наказание не заставило бы себя ждать. При этих
словах испанец вздрогнул и устремил на американца полубезумный взгляд;
потом, словно очнувшись, с прежней вялостью отозвался:
как "бумажный капитан", из тех, что смотрят сквозь пальцы на зло, с которым
им не под силу справиться? Я не знаю зрелища плачевнее, чем командир, когда
он командир только по названию".
который пытался остановить ссору, - что самое разумное было бы занять
работой всех ваших негров, в особенности кто помоложе, как бы бесполезна эта
работа ни была и как бы бедственно ни было положение судна. Да что там! Даже
я с моей горсткой людей вынужден к этому прибегать. Однажды у меня вся
команда, кроме вахтенных, трое суток плела на шканцах маты для капитанской
каюты, когда сам я уже считал корабль мой, со всеми матами и матросами,
погибшим и целиком отдался на волю свирепствовавшему шторму, перед которым
был бессилен.
пакли на сидящих поблизости точильщиков, - я вижу, что некоторые у вас и без
того при деле.
капитан Делано, указывая на щипальщиков пакли, - они, по-моему, своего рода
старосты у остальных, хотя их, как видно, не всегда слушают. Добровольно ли
они взяли на себя эту роль, дон Бенито, или же это вы приставили их
пастырями к вашему черному стаду?
отвечал испанец, словно расслышал в тоне гостя издевку.
неприятным чувством поглядывая туда, где нет-нет да посверкивала сталь в
руках усердных точильщиков. - Очень уж странное у них занятие, вам не
кажется, дон Бенито?
вышвырнуты за борт для спасения судна, сильно пострадали от соленой влаги.
Поэтому, когда мы вышли в спокойные воды, я распорядился каждый день
вытаскивать из трюма на палубу по нескольку ящиков ножей и топоров для
осмотра и очистки.
не так ли? Но рабы, верно, не ваши?
- Кроме чернокожих. Они почти все принадлежали моему покойному другу
Алехандро Аранде.
подогнулись, и черный слуга опять должен был поддержать хозяина.
друга. Он переждал немного и, чтобы подтвердить свою догадку, спросил:
пассажирах "Сан-Доминика", не сопровождал ли ваш друг, смерть которого вы
так оплакиваете, не сопровождал ли он своих негров в этом плавании?
печальному опыту могу судить о том, что для вас особенно непереносимо в
вашем горе. Мне тоже когда-то выпало на долю потерять во время плавания
близкого человека, родного брата, он был у меня суперкарго. Уверенный в
вечном спасении его души, я бы стерпел утрату, как должно мужчине. Но его
честные глаза и честная рука... я так хорошо знал его взгляд и
рукопожатие... и это горячее сердце, - все, все брошено акулам, точно
объедки псам! Тогда-то я и поклялся, что не возьму больше с собой в плавание
того, кто мне дорог, иначе как подготовив втайне на случай беды все для
бальзамирования его бренного тела и последующего предания земле. Будь
останки вашего друга, дон Бенито, на борту этого судна, вас не приводило бы
в такое необыкновенное отчаяние одно упоминание его имени.
перед собой руку, словно отстраняя невидимый призрак, упал без чувств в
объятия верного телохранителя, а тот умоляюще посмотрел на капитана Делано,
словно без слов просил не возвращаться более к этой теме, причиняющей такие
страдания его господину.
предрассудка, и мертвое тело пугает его чертями, как мертвый дом -
привидениями. До чего же по-разному устроены люди! От того, в чем я черпал
бы суровое утешение, он цепенеет в ужасе. Бедный Алехандро Аранда! Что
сказал бы ты, увидев, как твой друг, который в прежние годы, уходя в
плавание, а тебя оставляя на берегу, наверно, не раз тосковал по тебе и рад
был бы взглянуть на тебя хоть мельком, - этот друг твой теперь весь дрожит,
охваченный страхом, при мысли, что ты можешь быть рядом с ним".
из седовласых щипальщиков пакли, провозгласил десять часов, и сиплый
погребальный звон, выдававший трещину в металле, далеко разнесся по
свинцовой глади вод. И сразу же внимание капитана Делано привлек огромный
негр, отделившийся от толпы на палубе и медленно ступивший на лестницу,
ведущую на ют. На негре был железный ошейник, от ошейника отходила толстая
цепь и трижды обвивалась вокруг туловища, а звенья ее нижнего конца были
прикреплены к широкой железной полосе у пояса.
слуга.
приговор, встал перед доном Бенито, немой и неколебимый.
вздрогнул, лицо его вновь омрачилось, и бескровные губы сжались в тонкую
линию. Он словно вдруг вспомнил о чем-то, вызывавшем у него бессильную
ярость.
разглядывая фигуру черного колосса.
к мятежному ответу, слабым голосом проговорил:
Нортон Андрэ
Якубенко Николай
Круз Андрей
Круз Андрей
Земляной Андрей
Сапковский Анджей