улице одного из предместий уже ехала карета, запряженная парой лошадей.
Карета была наемная, с пятью седоками: двое на козлах и трое внутри.
Капитан Флоранс Керней и поручик Франсис Криттенден, оба произведенные в
офицеры лишь два дня назад, ехали в этой карете. Они направлялись, однако,
не в Техас или Мексику, а к Поншартренскому озеру, где было пролито немало
крови за дело чести. Не имея знакомых в Новом Орлеане, Керней вспомнил о
молодом человеке, избранном накануне в поручики, и попросил его быть
секундантом. Криттенден, родом из Кентукки, способный не только
присутствовать при дуэли, но и участвовать в ней, изъявил полную
готовность.
профессии присутствуют на дуэли всегда. Это был доктор. Он принимал
участие в партизанской кампании в качестве хирурга. На боку у доктора
болтался деревянный ящик с медицинскими принадлежностями. Кроме этого
ящика, в карете находился еще один - кто когда-нибудь видел ящик с
пистолетами, непременно сразу признал бы его. Было условлено, что дуэль
произойдет на шпагах, которые и стояли в углу кареты. Для чего же, в таком
случае, были взяты пистолеты? Кернею их присутствие показалось явно
излишним. На вопрос, кому они принадлежат, Криттенден указал на свою
фамилию, выгравированную на серебряной дощечке, украшавшей крышку ящика, и
прибавил:
Наружность секунданта вашего противника мне не нравится, и я подумал, что,
прежде чем удалиться с места поединка, мне, в свою очередь, придется,
пожалуй, побеседовать с ним. В этом случае могут понадобиться и пистолеты.
Керней улыбнулся. Он ничего не сказал, но в душе был очень доволен тем
обстоятельством, что рядом с ним такой человек, какой именно ему и нужен.
ему еще больше уверенности. У него было длинное ружье, ствол которого
возвышался над его плечами, а приклад помещался между ног, обутых в
ботфорты. Это был Крис Рок, который хотел сам наблюдать за тем, чтобы
поединок проходил по всем правилам. У него тоже составилось нелестное
мнение как о противнике, так и о его секунданте. С
предусмотрительностьючеловека, привыкшего защищаться от индейцев, он
всегда носил с собой ружье.
секундантами. Хотя противников еще не было, Керней и Криттенден, захватив
шпаги, вышли из кареты, предоставив ее в распоряжение молодого хирурга,
который сразу же принялся распаковывать бинты и инструменты.
- Я бы не хотел, чтобы вы лечили меня раньше, чем мы победим мексиканцев.
оставался на козлах. Место, назначенное для поединка, было ему прекрасно
видно и находилось на расстоянии выстрела. Они с доктором были достаточно
близко на случай, если бы в них вдруг оказалась надобность.
серьезные думы. Как бы ни был человек храбр и ловок, он не может не
чувствовать в такие моменты некоторой душевной тревоги. Молодой ирландец
пришел, чтобы убить или быть убитым, - и тот и другой исход должен был
одинаково подавляюще действовать на нравственное состояние человека.
Однако Флоранс Керней, хотя и был новичком в подобном деле, не испытывал
отчаяния. Даже мрачный вид окружающей природы, висячий мох, окаймлявший
ветви темного кипариса, точно бахрома гроба, не вызывали у него тяжелых
предчувствий. Если он и ощущал временами некоторое смущение духа, то оно
тут же изглаживалось при мысли об оскорблении, нанесенном ему, а также при
воспоминании о паре черных глаз, которые в случае его победы или поражения
должны будут, по его мнению, засиять от радости или потемнеть от горя.
назад, когда направлялся к дому сеньора Вальверде. Теперь он уже не
сомневался в том, что сердце Луизы принадлежит ему, так как она сама
призналась в этом. Не было ли этого достаточно, чтобы придать храбрости в
минуту схватки?
очевидно, подъезжала карета противников. Вскоре из нее вышли двое. Они
были закутаны в длинные плащи и казались великанами, но в них нетрудно
было узнать Карлоса Сантандера и его секунданта. Третий, вероятно доктор,
остался в карете. Теперь все были в сборе. Сантандер и его друг сняли с
себя плащи и бросили их в карету. Дойдя до рва, отделявшего дорогу от
места поединка, они перескочили его. Первый прыгнул довольно неудачно,
растянувшись во весь рост на земле. Он был силен и крепко сбит, но не
обладал, по-видимому, особой ловкостью. Его противник мог бы порадоваться
при виде такой неуклюжести, но он знал, что Сантандер уже в двух поединках
выходил победителем. Его секундант, французский креол по фамилии Дюперрон,
также завоевал себе репутацию удачливого дуэлянта.
испытывать некоторую тревогу, однако он ничем не выдавал этого чувства,
надеясь на свою ловкость, приобретенную долгими упражнениями. Страха он не
испытывал.
складного стула, пошел им навстречу. Обменялись взаимными поклонами.
Дуэлянты остались чуть в стороне, а между секундантами начались
переговоры. Им, впрочем, пришлось обменяться лишь несколькими словами, так
как оружие, расстояние и сигналы были назначены заранее. Об извинении не
заходило и речи, потому что никому и в голову не пришло, чтобы можно было
принести илипринять извинение. Вид обоих противников указывал на
непоколебимую решимость довести дело до конца. Окончив переговоры,
секунданты направились к своим друзьям. Молодой ирландец снял верхнюю
одежду и засучил рукава. Сантандер же, у которого под пальто была надета
красная фланелевая рубашка, остался в ней, даже не засучив рукавов.
походили на туманные привидения среди окутанных испанским мохом кипарисов,
представляющих удивительно подходящую декорацию для этой сцены.
этот острый пронзительный звук мог навести ужас на самую храбрую душу. Он
походил на крик человека, не имея в себе в то же время ничего
человеческого, точно смех безумного. Никто, однако, не обратил на него
внимания, безошибочно распознав крик белого орла. Крик прекратился, только
эхо повторило его еще несколько раз. В это время в лесу послышался не
менее заунывный звук - хо-хо-хо! - большой южной совы, точно отвечавшей
белому орлу. Во всех странах и во все века крик совы считался
предвестником смерти. Наши дуэлянты могли бы смутиться тоже, если бы не
были так решительно настроены. Не успели еще замереть унылые звуки, как
они уже подошли друг к другу, подняв шпаги, с одной мыслью - убить!
полшага, как и Дюперрон.
неправильного удара, по большей части случайного. Под влиянием возбуждения
один из противников может приблизиться к другому слишком быстро, и
обязанность секундантов - предупредить это.
взаимную ненависть. Будь они спокойнее, они не сошлись бы с таким пылом.
Минуту спустя они уже овладели собой, их скрещенные намертво шпаги точно
соединились в одну, и результатом этого выжидательного приема были лишь
искры, которые метали глаза противников. Затем последовал выпад, также
окончившийся ничем. Опытный наблюдатель мог бы с самого начала заметить,
что Керней владел шпагой гораздо искуснее своего противника. Молодой
ирландец все время держал руку вытянутой, действуя лишь кистью, тогда как
креол, сгибая локоть, подвергал свою руку ударам противника. Главной целью
Сантандера было атаковать, не заботясь о прикрытии, но длинная гибкая
сталь, все время прямая и вытянутая, парировала все удары. После
нескольких неудачных нападений Сантандер, видимо, был обескуражен своим
неуспехом, по лицу его скользнула тревога. Первый раз он имел дело с
противником, державшимся так стойко и уверенно.
отражать наскоки Сантандера, не мог выказать свое искусство нападения.
Заметив, однако, слабую сторону противника, он ловким ударом ранил креола
в руку, прорезав ее от кисти до локтя. Крик торжества сорвался с уст
кентуккийца, бросившего вопрошающий взгляд на другого секунданта:
"Довольно с вас?".
выражал непреклонную решимость.
возгласом противника, жаждавшего его смерти.
перевязав раненого, что нарушало правила дуэли, но было ему охотно
разрешено.
При возгласе "Насмерть!" они отошли, как и полагается в такого рода дуэли.
Им оставалось только наблюдать, вмешиваясь лишь в том случае, если с
чьей-нибудь стороны будет допущена нечестность. Значение слова "насмерть"
хорошо известно в Новом Орлеане. Здесь шла речь уже не об атаке или
Зыков Виталий
Курылев Олег
Корнев Павел
Свержин Владимир
Посняков Андрей
Орлов Алекс