от царственной крови и, пожалуй, превзошел самого себя теперь. Несколько лег
тому назад, когда ты составил заговор против Цетивайо, я предостерег тебя, и
ты послушался. Теперь, когда меня не было с тобой, ты натворил всяких бед.
Но что сделано, то сделано. Забудем это! Я знаю тебя, Умслопогас, за
великого воина царской крови, презиравшего смерть. Выслушай меня. Видишь ли
ты этого высокого человека, моего друга? -- я показал ему на сэра Генри. --
Он такой же великий воин, как ты, так же силен, как ты, и, пожалуй, шире
тебя в плечах. Его зовут Инкубу. А вот другой, видишь, с круглым животом,
блестящими глазами и веселым лицом. Его зовут Бугван "Стеклянный глаз", он
хороший человек и происходит из странного племени, которое проводит всю
жизнь на воде и живет в плавучих краалях. Нас трое, и мы отправляемся
путешествовать внутрь страны, пройдем белую гору (Кениа) и вступим в
неизведанные области. Мы не знаем, что будет с нами, мы будем охотиться,
искать приключений, новых мест, потому что нам надоело сидеть в городе и
видеть одно и то же вокруг себя. Хочешь идти с нами? Ты будешь начальником
наших слуг, но что с нами будет, я не знаю. Раньше мы путешествовали уже
втроем, брали с собой одного человека -- Умбона -- и оставили его
начальником великой страны, повелителем убранных перьями воинов, которые
повиновались одному его слову. Что будет теперь -- неизвестно. Может быть,
смерть ждет нас. Хочешь идти с нами, или боишься, Умслопогас?
меня до падения, -- а позор и стыд мне, -- красивое женское лицо! Но забудем
это. Я иду с вами. Жизнь или смерть впереди, что мне за дело, если можно
убивать, если кровь потечет рекой. Я старею, старею, и все-таки я великий
воин среди воинов! Посмотри! -- он показал мне бесчисленные рубцы, шрамы,
царапины на груди и руках. -- Знаешь, Макумацан, сколько человек убил я в
рукопашном бою? Сосчитай, Макумацан! -- он указал мне на пометки, сделанные
на роговой рукоятке топора. -- Сто три! Я не считаю тех, кому я вскрыл
живот.*
существует суеверие, что, если не сделать этого, то труп распухает, так же
как тело его убийцы.
замолчи! Ты поистине "Губитель"! Мы не любим слушать об убийствах. Слушай,
нам нужны слуги. Эти люди, -- я указал на Ваквафи, которые отошли в сторону
во время нашего разговора, -- не хотят идти с нами!
идти, когда мой отец приказывает? Ты, слушай! -- одним сильным прыжком он
очутился около солдата, с которым я говорил ранее, схватил его за руку и
крепко сжал. -- Собака! -- повторил он, сильно сжимая руку испуганного
человека. -- Ты сказал, что не пойдешь с моим отцом? Скажи еще раз, и я
задушу тебя... -- его длинные пальцы впились в горло Ваквафи, -- скажи, и те
остальные... Разве ты забыл, как я служил твоему брату?
яростью. -- О ком ты говоришь, дерзкая собака?
так что солдат упал назад. -- Я так и думал!
спутников! -- заметил потом Гуд.
на реке Тана, испытав много разных приключений, о которых не стоит говорить.
Между прочим, мы посетили разрушенный город, который, судя по многочисленным
развалинам мечетей и каменных домов, был очень населенным местом. Эти
разрушенные города, а их тут несколько, -- относятся к глубокой древности,
и, я думаю, были богаты и имели значение еще во времена Ветхого Завета,
когда они служили центром торговли с Индией. Но слава их исчезла, когда
прекратилась торговля невольниками. Там, где когда-то богатые торговцы,
собравшиеся со всех концов мира, толпились и торговали на площадях, громко
ревет лев, охраняя свое логовище, и вместо болтовни невольников и
пронзительных голосов барышников по разрушенным проходам и коридорам звучит
эхо его ужасного рычанья. Тут, в ограде, где валялся всевозможный мусор, мы
нашли два огромных камня удивительной красоты и жалели, что не могли унести
их особой. Нет сомнения, что они украшали собой вход во дворец, от которого
не осталось и следа.
этими воротами, города эти кипели когда-то жизнью, теперь погибли, как
Вавилон и Ниневия, как погибнут в свое время Лондон и Париж. Ничто не вечно
-- таков непреложный закон. Мужчины, женщины, империи, города, троны,
власть, могущество, горы, реки, моря, миры, пространства -- все погибнет. В
этих заброшенных развалинах моралист увидит символ участи всей вселенной.
мы наняли идти дальше. Он вздумал заломить с нас небывалую цену.
всеми носильщиками, стащив большую часть нашего имущества, которую им
поручено было нести.
из деликатности, а потому, что вся поклажа оказалась в руках пятерых
Ваквафи.
караванах и носильщиках, да и имущества у нас осталось немного. Куда и как
нам отправиться теперь?
туземцев, которые в пирогах охотились за гиппопотамами. Я знаю, что дом
миссионера Мекензи находится на реке Тане. Почему бы не поехать туда в
лодках?
нужные пироги у туземцев. Через три дня я успел заполучить две больших
пироги, каждая из них была выдолблена из огромного бревна и могла вместить
шесть человек с багажом. За эти две пироги мы отдали все оставшееся у нас
платье и некоторые веши.
находились Гуд, сэр Генри и трое солдат Ваквафи, во второй сидели я,
Умслопогас и остальные двое солдат. Нам пришлось ехать вверх по реке, и мы
попробовали пустить в дело наши четыре весла и работали все, кроме Гуда, как
невольники. Это была тяжелая, утомительная работа.
команду над нами. Он хорошо командовал. На суше Гуд был вежливый джентльмен,
с мягкими манерами, любивший подурачиться. На воде же он стал сущий демон.
Он знал в совершенстве все, что касалась воды и плавания, от морской торпеды
до уменья держать весло в африканских пирогах, а мы ровно ничего не знали.
Его понятия о дисциплине были очень строги, можно сказать, он оказался нашим
повелителем на воде и сторицей отплатил нам за небрежность, с которой мы
относились к нему на суше. Но, с другой стороны, я должен сказать, что он
удивительно хорошо правил лодкой.
каждой пироге, что несколько облегчило наш труд. Течение было очень сильно,
и мы с трудом плыли по двадцать миль в день.
солнце начинало жечь так, что грести было невозможно. Тогда мы выходили на
берег, съедали наш скромный обед, после которого спали или занимались
чем-нибудь до трех часов.
останавливались на ночлег. Однажды вечером, пристав к берегу. Гуд задумал, с
помощью Аскари, устроить загородку из терновых кустов и развести огонь. Я,
сэр Генри и Умслопогас отправились подстрелить что-нибудь к ужину. Задача
была легкая, потому что на берегах Таны водится много всякого зверья и дичи.
Однажды ночью сэр Генри убил самку жирафа, мозговая кость которой --
великолепное блюдо.
гвинейских кур или павлинов, или ловили прекрасную рыбу, которой изобилует
Тана.
берегу, по обыкновению, на ночлег, как вдруг заметили невдалеке человеческую
фигуру, очевидно, поджидавшую нас. Одного взгляда было достаточно, чтобы я
узнал молодого воина из племени Мазаи Эльморен.
испуганном крике наших Ваквафи: "Мазаи!"
виду дикарей, но скажу, что никогда не видел лица более свирепого и
внушающего ужас. Он был громадного роста, почти как Умслопогас, и красив, но
красотой дьявола. В правой руке он держал копье в пять с половиной футов
длины, причем только клинок имел два с половиной фута. В его левой руке
находился большой эллиптической формы щит из кожи буйвола, на котором были
нарисованы странные геральдические надписи. На плечах его лежал капюшон из
соколиных перьев, а вокруг шеи была надета полоса бумажной пестрой материи.
Обычная его одежда из козлиной кожи была завязана узлом, в виде пояса, а на
боку торчал меч, который представляет из себя кусок стали, вложенный в
деревянные ножны. Самой замечательной принадлежностью из всего его одеяния
была шапка из страусовых перьев, которая сходилась у подбородка и шла кругом
всего лица, удивительно оттеняя сатанинское выражение физиономии дикаря в
Акунин Борис
Орловский Гай Юлий
Сертаков Виталий
Влодавец Леонид
Шилова Юлия
Сертаков Виталий