слухам, Маргарет заметила, что та курит. Весьма странные религиозные
убеждения. Очень странные. - Внезапно он снова стал похож на Джона
Уэйна. - А те остальные девушки? Они действительно над ней смеялись?
пакетами. Буквально забрасывали.
запомнили фамилии?
остальных. Кристина Харгенсен, похоже, была заводилой этому
безобразию... Как и всегда.
Ферн, Лайла Грейс, Джессика Апшоу. И Сью Снелл. - Мисс Дежардин
нахмурилась. - Никогда не ожидала такого от Сью. Мне казалось, подобные
выходки не в ее характере.
того, у Кэрри была настоящая истерика.
прекрасно понимаю, что девушки чувствовали. Мне самой хотелось просто
взять ее за плечи и хорошенько встряхнуть. Не знаю, может, это какой-то
инстинкт, связанный с менструацией, и он заставляет женщин рычать и
огрызаться. У меня до сих пор стоит перед глазами Сью Снелл. Я хорошо
помню, как она выглядела в тот момент.
и уж совсем не хотелось ему обсуждать месячные.
разнос устрою!
сочтете необходимым отправить кого-то из них ко мне, не стесняйтесь...
успокаивала, там лампа перегорела. Так сказать, добавила последний
штрих.
ваши старания, мисс Дежардин. Попросите, пожалуйста, мисс Фиш пригласить
сюда Билли и Генри.
происшедшее из головы. Когда в кабинет несмело вошли заядлые прогульщики
Билли Делуи и Генри Треннант, он улыбнулся, бросил на них хищный взгляд
и приготовился метать молнии. Недаром же он всегда говорил Генри Грэйлу,
что ест прогульщиков на ленч.
Чемберлена:
шла, повесив голову, и старалась ни о чем не думать. Боль в животе то
накатывала, то снова отпускала, и Кэрри то замедляла шаг, то снова
двигалась быстрее, как машина с расстроенным карбюратором. Взгляд
невольно выхватывал всякие мелочи на мостовой. Сверкающие осколки
кварца, замешанного в бетон. Расчерченные мелом и выцветшие от дождя
клетки для "классов". Раздавленные шарики жевательной резинки. Кусочки
фольги и фантики от дешевых конфет. Они все меня ненавидят, и это
никогда не кончится. Им никогда это не надоедает. Мелкая монетка,
торчащая из трещины в мостовой. Кэрри бездумно шаркнула по ней ногой.
Как приятно представлять себе Крис Харгенсен - она вся в крови и молит о
пощаде. А по ее лицу ползают крысы. Вот так. Хорошо. Так ей и надо.
Собачье дерьмо с отпечатком подошвы посередине. Рулончик почерневших
пистонов, что какой-то мальчишка долбил камнем. Окурки. Дать бы ей
камнем по голове, большим булыжником. Всем им. Хорошо. Хорошо...
ходить среди волков. Над ней не смеются, не издеваются, не указывают на
нее пальцем... Но разве не говорила она, что грядет день Страшного Суда
власть какую имеют земные скорпионы)
пастушьим посохом, а с булыжником в каждой руке, чтобы крушить
насмешников и мучителей, чтобы с корнем вырывать и уничтожать визжащее
от страха зло -ужасный Христос, кровавый и праведный...
обманывала по мелочам маму, пытаясь стереть этот зачумленный красный
круг, что появился вокруг нее с того самого дня, когда она в первый раз
вырвалась из властвовавшего над ней мира маленького дома на Карлин-стрит
и с Библией под мышкой явилась в начальную школу. Она все еще помнила
тот день, колкие взгляды и жуткое, неожиданное молчание, когда она
встала на колени перед ленчем в школьном кафетерии - в тот день начался
смех, зловещее эхо которого не утихало все эти годы.
стирать, но след все равно остается. С тех пор Кэрри никогда не молилась
на коленях в общественных местах, хотя мама об этом и не знала. Но в
памяти - у нее и у них - тот день сохранился. А сколько нервов стоила ей
поездка в летний христианский лагерь! Даже деньги она заработала тогда
сама, шитьем на дому. И все это время мама с мрачным выражением лица
твердила, что это грех, что там сплошные методисты, баптисты и
конгрегационалисты, а это опять грех, грех, грех .. Она запретила ей
купаться. И хотя Кэрри все равно купалась и даже смеялась, когда ее
топили целой компанией (до тех пор пока в легких не осталось воздуха - а
они снова и снова заталкивали ее в воду - и она, испугавшись, не начала
кричать), и участвовала в любых лагерных мероприятиях, над "молельщицей
Кэрри" постоянно издевались и подшучивали. Она уехала тогда за неделю до
окончания смены, с красными, запавшими от слез глазами, и мама, встретив
ее на автобусной станции, сурово сказала, что ей следует как зеницу ока
хранить память о давешних материнских наставлениях -доказательство того,
что мама все знает, что мама всегда права, что единственная надежда на
покой и спасение лежит внутри красного круга
ведущие в жизнь, и немногие находят их" (Матф. 7-14)>, - добавила она
строго в такси и, вернувшись домой, заперла Кэрри в чулане на шесть
часов. Разумеется, мама запрещала ей мыться с другими девушками в
душевой, но Кэрри прятала купальные принадлежности в своем шкафчике и
все равно мылась, принимая участие в этом постыдном и неприятном для нее
ритуале обнаженности, в надежде на то, что красный круг хоть немного
потускнеет.
щуплый, вечно сосредоточенный мальчуган. Он давил на педали своего
"Швинна" с ярко-красными боковыми колесиками и гудел вполголоса
простенький рок-н-ролл, затем вдруг увидел Кэрри, посветлел лицом и
высунул язык.
неожиданно перевернулся. Оказавшись под велосипедом, Томми заплакал.
Кэрри улыбнулась и пошла дальше. Вопли Томми казались ей сладкой,
звонкой музыкой.
пустой взгляд в никуда. Мальчишка позади хныкал, потирая расцарапанную
коленку, затем снова сел на велосипед и крикнул что-то Кэрри вслед. Она
даже не отреагировала: и не такое приходилось слышать.
разбил свою гнилую башку)
совсем точно, но близко. Мысли как будто налились твердостью, словно
мышцы руки, поднимающей гантель... Тоже не очень точно, но другого
сравнения на ум не приходило. Слабая такая рука с жиденькими детскими
мускулами...
успев при этом подумать:
блестело в свежих лучах утреннего солнца. Живот снова свело болезненной
судорогой, и Кэрри двинулась дальше.
Ровное течение мыслей чуть подернулось рябью, словно булькнул где-то там
Шилова Юлия
Земляной Андрей
Посняков Андрей
Круз Андрей
Конан-Дойль Артур
Лукьяненко Сергей